ЕСЛ� ЗВЕЗДЫ ЗАЖ�ГАЮТ

Роман МАНЕК�Н, Москва-Сочи, 2009

«Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй»
Василий Тредиаковский. Телемахида,том II кн.XVIII, стих 514

«Мне пора на покой, я устал быть послом рок-н-рола в неритмичной стране...» — устремленный в горные выси гордый кадык Владимира Шахрина, пульсируя на слабых долях, уверенно доминировал над Театральной площадью. Надрывный, почти инфернальный голос, отнюдь не по-уральски («F-G-Am — Если б вы знали, как мне надоел скандал — F — Я готов уйти, кто здесь — G — претендует на мой пьедестал?»), вышелушивал из сердец завороженных слушателей ошметки поэтических эмоций. Пластиковые сидения, раскрашенные в цвета мало популярного в Сочи оператора мобильной связи, дымились от полноты чувств туристических седалищ. Лицо Шахрина, между тем, видно плохо. «Обращение к молодой шпане» сыпалось в массы с четырехметрового плазменного экрана, возвышающегося где-то слева.
Внезапно, по заднику сцены непредусмотренным метеором мелькнула ладненькая фигура Марка Рудинштейна. Вспыхнула и пропала, как вечерняя звезда на августовском небе: как и не было! � правильно: речь идет о «Кинотавре», при чем здесь Марк Рудинштейн?
Так начинался «Кинотавр-2009».
— Женщина, у вас что, отец — стекольщик? Я у вас спрашиваю: у вас отец — стекольщик? Ваша фамилия — Хрусталева? У вас папа — начальник кино? Ну, и че вы застите людЯм искусство? — загорелый пенсионер в алых олимпийских трусиках и белоснежной капитанской фуражке с золоченым якорем вместо кокарды молодым петушком наскакивает на зазевавшихся туристок из солнечного Андижана. (Дамы — в веселых шортиках: на одной половинке немой вопрос «So», на второй — символ сомнения «Chi». Так что, когда женщины передвигаются, привлекательность Черноморского побережья Кавказа становится более, чем наглядной!). Пенсионер попрыгал, погоготал, и, наконец, решительно распахнул перед лицом восточной красавицы пестрый прямоугольник гламурного журнала.
— Ну что, вам теперь здесь видно? Вам хорошо видно? А я говорю: не застите людЯм искусство! Вас здесь с утра не стояло!
Дама:
— Так че тут смотреть? Какие сцены? (� — к соседке):
— Манана, посмотри, какие у этой куклы бикини! Не, ты видала такие бикини? Ашоту, Ашоту давай звони!
� вдруг — накатывающейся волной, откуда-то из угла площади:
— Ой, идут-идут-идут!
— Кто идет?
— А кто ж его знает? �х теперь многие ходют!... Понаехали!
— Так, кто ж там идет? В фильме, наверно, снимался… Как его?.. «Брат-2»! �ли это его брат снимался?
— Ой, идут-идут-идут!..
По ковровой дорожке, проложенной через самый центр Театральной площади, разучено раскачивая бедрами, механически вышагивает длинноногая блондинка с местного телевидения. Прямо перед теледивой, спиной к сцене, на расстоянии руки от отсутствующего бюста (надо полагать, снимают «крупный план»), крабом пятится насмерть зашитый в «джинсу», волосатый оператор, придавленный к земле профессиональным BetaCam` ом. Девушка наступает, оператор пятится, публика волнуются, чайки орут, как зарезанные младенцы. Вот она — волшебная сила искусства!
— Ой, идут-идут-идут!..
Заинтригованная толпа, ряд за рядом, как прибой на набережной, вспучивается на сидения мобильно окрашенных кресел…
Две ковровые дорожки у подъезда «Жемчужины». Два ряда опущенных в белое милиционеров. Пенистые «гребешки» волн отсвечивающих объективами журналистов. Коллега-фотограф, классный профессионал, со студенческим рюкзачком за плечами и перевернутой бейсболке на молодой лысине, свалился на press-coll «Кинотавра» с только что завершившейся презентации пивного ресторанчика. Профессионалу, соответственно, очень весело.
— Сабина! Сабиночка Еремеева! Посмотрите, пожалуйста, на камеру! Я здесь, ваш любимый!
— Оленька Арнгольц, поверните, пожалуйста, плечико! Щас вылетит птичка!
— Эй, уберите от Оли этого ясного лузера! Ах, это муж? Ну, тогда верните плечико взад!
Роднянскому и Толстунову, провокационно:
— А это что за странные люди? Эй, ребята, а вас сюда кто пустил?
Внезапно из-за угла «Жемчужины» налетает легкий морской бриз. Ветерок совсем слабенький. Но и его силы хватает, чтобы невесомое бальное платьице очередной старлеточки взлетело под самые скулы. Соответственно, на протяжении следующих двадцати минут, все гости «Кинотавра», и, особенно, женщины, становятся участниками незапланированного конкурса: «Угадай, какого цвета трусики у Сабины Еремеевой?» Некоторые, вполне созревшие актрисы, пытаются принять в нем участие дважды.
— Массаракш! — на ковровой дорожке появляется устойчиво блестящий черепом Федор Бондарчук.
А опоздавшего на один из просмотров Владимира Меньшова, кстати, молодая вахтерша однажды пыталась не пустить в зал!
Смена кадра. На экране, внутри гостиницы, проявляется навсегда помятая физиономия Сергея Маковецкого. Маковецкий:
— Сочи — это солнце! Сочи — это море! Сочи — это праздник, который всегда в Сочах!
Оксана Акиньшина, Ольга Попова, Ксения Буравская, Ольга Медынич… Нет, что ни говорите, а настоящих, больших звезд отечественного и мирового кино на «Кинотавре» — хоть отбавляй!
А что делать? Какой небосклон — такие и звезды!
Сумрачный зал Зимнего театра. Очередной конкурсный показ. На экране — лента Николая Хомерики «Сказка про темноту» (в главной роли — дочь юмориста Геннадия Хазанова, Алиса Хазанова).
— Валя, ты пососала сигарету? �ди — пососи и Феди! — в грязном подвале радостно ржут задорные провинциальные милиционеры.
Лента Василия Сирагева «Волчок». На дешевых простынях валяется, в доску пьяная, голая женщина. Женщина пьет давно. Пьет по крупному. Добраться до туалета — нет сил. Алкоголичка сползает с кровати и тут же присаживается сделать свои дела. �з-за платяного шкафа за происходящим молча наблюдает пятилетняя девочка — ее дочь. Мама писает. Девочка берет половую тряпку, и пытается тщательно — ребенок, все-таки, какие у нее силы! — вытереть пол.
— Ты у меня хозяйственная? Тогда помой маме «кундю»! — захлебывается пьяница смехом и широко раздвигает ноги…
Фильм Василия Сигарева. Гран-при XX-го юбилейного кинофестиваля «Кинотавр»…
— Все минты — козлы! По-моему, это — безусловная реальность нашей жизни. Я их ненавижу и очень боюсь! — а это фраза из интервью молодого режиссера Бориса Хлебникова на пресс-конференции фильма «Сумасшедшая помощь». А фильм, между прочим, как фильм! Ленивый белорус Евгений приезжает в Москву, где его избивают и грабят, ввиду чего нашим героем овладевает пафос борьбы со злобным монстром — рутинным бытом российской столицы.
— Я ведь предупреждал вас, что я — капитан ФСБ! — грозно вопит персонаж Юрия Быкова в «короткометражке» «Начальник» (приз конкурса «Короткий метр»), насмерть забивая ногами двух забравшихся в дом воришек.
— Администрация «Кинотавра» делает все, от нее зависящее, чтобы культурологический разрыв, существующий между кинозалом в Зимнем театре и прилегающей площадью постепенно исчез! — на церемонии закрытия «Кинотавра» Александр Роднянский был оптимистичен и тверд, как футбольный мяч.
— Ой, ребята! А быть может не надо?
— Девушка, а ну-ка, вернитесь к столику! Вы подписали с администрацией договор о сотрудничестве? (� конфиденциально, полушепотом): если вы выскажитесь о фестивале плохо, из общей суммы вашего гонорара вычтут стоимость проезда, проживания и питания в Сочи! Ха-ха!
Круглый стол «Как мы готовили кризис в кино». Куратор — Даниил Дондурей (в вольном изложении):
— Два с половиной миллиона долларов — примерно такую сумму составляет бюджет средней художественной ленты в России. Существует три основных источника приобретения этих средств: заказы телеканалов, гранты государственных организаций (преимущественно — ведомство Михаила Швыдкого) и спонсорское участие частных предприятий. В начале 2000-х годов в российской экономике накопилась избыточная масса денег. Как следствие, с целью оздоровления хозяйственной жизни предприятий, их руководители охотно спонсировали кинематографические проекты. Разумеется, существовала и проблема «откатов». Тем более, что в большинстве случаев, производство кинопродукции не предполагало возврат затраченных средств и даже выход готовых лент на кинорынок. Практически, это выглядело так: приходит молодой человек к тому или иному топ-менеджеру, предлагает сценарий, получает грант и далее снимает в рамках выбитого бюджета все, что его левой ноге захочется! Вы спрашиваете об отчетности? В лучшем случае, ленты заявлялись в конкурсные отборы на многочисленных российских и международных кинофестивалях. Между тем, в основной своей массе, они просто благополучно ложились «на полку». В конечном счете, указанная практика привела к тому, что вокруг администрации фестивалей сформировались разветвленные паразитарные кланы продюсеров и режиссеров, которые изначально не были заинтересованы в создании качественного кино, но зато отличались завидным умением «выбивать» призы.
— Вы говорите — современное кино не отражает реалий российской жизни? Естественно, не отражает! У него — совершенно иные функции: кино зримо фиксирует уровень сознания современного российского «истеблишмента»!
Заключительный брифинг XX юбилейного кинофестиваля «Кинотавр». (Цитата почти дословная).
Роман Манекин, иностранный корреспондент, аккредитованный при пресс-центре М�Да РФ:
— У меня вопрос к генеральному продюсеру фестиваля, �горю Толстунову и руководителю PR-службы, Дарьи Кровяковой. Скажите, пожалуйста, какова стратегия администрации «Кинотавра» по работе с прессой? По данным Дарьи Кровяковой, опубликованным в пресс-релизе, на фестивале аккредитовано несколько сот журналистов столичных и региональных СМ�. А вы заходили помещение пресс-центра? Почему его администрация — а их всего-то четыре или пять человек! — сидят в, снабженной кондиционером, просторной отдельной комнате, а для аккредитованных журналистов в общем зале пластиковыми ширмами отделен трехметровый закуток с шестью компьютерами? Вы считать-то умеете? Сколько будет 500 разделить на 6? Отдаете ли Вы себе отчет в том, что огромное количество рекламных проспектов, которыми пресс-центр заваливает гостей и участников кинофорума, есть способ дополнительного заработка его сотрудников, а вовсе не метод формирования благоприятного информационного климата фестиваля? Почему сотрудникам одних изданий предоставляется допуск на все фестивальные мероприятия, а другим — на отдельные? Вы, кстати, знаете о том, что пригласительные билеты, которые вы наивно прячете от аккредитованных журналистов региональных СМ�, за сравнительно небольшую сумму можно приобрести буквально за каждом углом гостиницы «Жемчужина»? Как вы думаете, что напишут о «Кинотавре» журналисты, которые «добыли» пригласительные билеты на мероприятия фестиваля «нелегальным» путем?
— Что делать? Кризис!— Угу, угу! � зажаренный на открытии молочный поросенок тоже о кризисе знает?
Торжественная церемония открытия «Кинотавра». На сцене — мэр Сочи, Анатолий Пахомов.
— Сегодня понятия «Сочи» и «Кинотавр» — неразделимы: мы говорим «Сочи» — подразумеваем «Кинотавр», говорим «Кинотавр» — подразумеваем «Сочи»…
(Противный голос из репродуктора):
— В четверг, одиннадцатого июня, на стадионе имени Славы Метревели состоится открытый футбольный матч между администрациями города Сочи и фестиваля «Кинотавр». Приглашаются все желающие!
Блестящий череп Федора Бондарчука сказочным метеором проносится над церемонией празднования 100-летия сочинского парка «Ривьера».
Нет, ребята, все-таки, «Кинотавр» — это очень важное дело! Насыщенная программа и «сбита» очень плотно! Опять же — Толстунов и Роднянский (по собственным самоощущениям!) — российское кино рекламируют, кинематографическую молодежь на сцену выводят! Выходит, «Кинотавр» — делает непростое и очень нужное стране дело! А то, что фестиваль — большой «стиральный агрегат» с кинематографическим уклоном, так в России — до чертиков таких «агрегатов»! Что? Мэр Пахомов считает, что понятия «Кинотавр» и «Сочи» — неразделимы? Как говорится, в добрый путь! Но, вот что касается интеграции «Кинотавра» в культурную жизнь Сочи, то об этом говорить, пожалуй, еще рановато! «Кинотавр» — кинематографический фестиваль, который проводится НА ПЛОЩАДКЕ Сочи. А сочинским фестивалем «Кинотавр» станет в только тот момент, когда его организаторы перестанут привозить из Москвы газированную воду. Вот как только закупят в адлеровском бювете первую партию бутелированной воды — считай, «Кинотавр» стал сочинским! А пока…
Вы не знаете, с каким счетом завершился матч на стадионе имени Славы Метревели?