Илья Абель | Московский портрет сегодня и в ретроспективе

У выставки, которая проходила в одном из залов МОСХ (Московского объединения союза художников) России, точное и несколько парадоксальное название – «Портрет в эпоху селфи». Кажется только, что оно похоже на картины-обманки, которые рисовали отечественные и зарубежные художники сто и больше лет назад. Тем более что на афише ее сфотографирован экран айфона, на котором заснят чуть размытый портрет мужчины.

Строго говоря, то есть, с формальной точки зрения только несколько работ буквально отображают название выставки. Это «Спектральный» С.С. Малышевой, где женщина (автор?), показана в вас, а рядом амальгама капель-кардиограмм синего на белом, «Автопортрет» Д. Плотникова, где художник показан на дальнем плане всматривающимся в дисплей мобильного телефона. А также графические работы А. Рыжкина, посвященные выдающимся российским музыкантам, например, Рождественскому, Агафонникову и другим, как и небольшие портреты мужчин и женщин, выполненных в манере, близкой к книжной графике с легким намеком на листы Дюрера.

В остальном же в небольшом, крайне уютно и явно обжитом художниками и зрителями зале, что находится в Москве на Беговой улице, напротив от легендарного столичного ипподрома, давшего, скорее всего, название этой улицы Москвы – работы выполненные в традиционно-реалистическом стиле. Картины разных форматов и скульптуры, правда, с заведомой лиричностью и ощущаемой как подтекст романтичностью передачи характеров в бытовой среде или вне ее, лишь на локальном фоне.

Понятно, что по определению зритель видит здесь или поясные портреты или работы, выполненные в полный рост, порой персонажей, спокойно и привычно сидящих на стуле. Естественно и то, что портреты здесь на равных сосуществуют с автопортретами при разнообразии трактовки последних. (Так, С.С. Данильченко написала «Автопортрет» на черном фоне в духе готической живописи с изысканно-тщательной отделкой деталей платья, держащей ребенка, подобно евангельской Марии, а вписанная по периметру картины строка известной с детства колыбельной соединяет прошлое с настоящим, представляя не фотографию, к счастью, не селфи, которое может сделать любой, а такой взгляд на себя и через себя на материнство и личность человека, что работа видится равносильной шедевру по законченности, актуальности и завершенности исполнения. А «Автопортрет» Н.И. Боровского выполнен как бы в старинной манере, мрачноватой светописи Рембрандта, но художник смотрит не в зеркало, а вглядывается в зрителей из заглушенного колорита фона картины. Совершенно театрально и вместе с тем классично звучит здесь «Автопортрет с масками» А. Соколовой. Тут и зеркало туалетного столика с тем, что на нем обычно находится, и маски, как на венецианском карнавале, и особая поэтичность, музыкальность все картины большого формата – кстати, таковые составляют акцент выставки «Портрет в эпоху селфи».)

Если говорить о скульптуре, то по понятным причинам она представлена только бюстами. Но очевидно и то, что при единстве жанра и вида данного рода художественной деятельности разнообразие произведений однозначно свидетельствует, что дело в таланте, фантазии, мастерстве и профессионализме.

Тут «Портрет романтика» С.А.Лазарева, выполненный из шамота в несколько абстрактной манере, близкой творчеству Сидура удивительным образом контрастирует с «Портретом внутреннего мира художника Н.А. Наумова (шамот, дерево, кожа), который своей аурой и выразительностью напоминает то голову древнего божка, то материализацию некоего чудовища из современных ужастиков, то реализованную попытку дать зрителю возможность без иллюзий увидеть то, что может быть скрыто за границами произведения искусства.

А бюст «Малаховский механик Митя» А. Балашова (бронза сталь) соединяет в себе нечто героическое то ли в духе времен Древнего Рима или первых лет советской власти, с именно механической конструкцией, которая указывает на занятия персонажа бюста и на дух нашего времени. И в то же время становится своеобразной репликой «Портрета сельчанина. Дяди Ильи» Г. Рстакяна (гипс, тон). И вдруг совершенно по-другому раскрывается в «Портрете красавицы Серенгети» Н. Замахиной (шамот), где передано обаяние африканской красоты модели и ее принадлежность к традиции своего народа.

В основном, если говорить о живописных работах, то они выполнены маслом на холсте. Но есть и оригинальные исключения из общего правила. Например, портреты Бродского и Гениевой, бывшего гендиректора Библиотеки иностранной литературы), которые Л. Григорьева-Семятицкая выполнила в характерной для себя техникерваной бумаге (о чем я писал в «Континенте» несколько лет назад). Или «Маргарита» Пиотух Я.Д., соединяющая в себе разные техники живописные (акрил, гуашь и другие). Стоит обратить внимание, что женщина здесь в черном платье на золотом фоне запечатленная напоминает статикой и мистичностью своей работы Климта и Врубеля одновременно, что характерно также и для других работ, выставленных в рамках проекта Натальи Аникиной и Ады Сафаровой – ее портрет в полный рост – также присутствует в данной экспозиции. Речь идет об ощущении традиции отечественного и мирового искусства. Не копирования достижений прошлого, а существование самостоятельное в их контексте. Это, к слову, заметно, скажем, по картине «Вечерний чай» В. Чернорицкого, где церемония чаепития-общения на природе напоминает как французскую жанровую живопись, так и русскую литературу, поскольку персоналии тут чем-то замечательно-естественным похожи на Марины Цветаеву и Ариадну Эфрон. Такие параллели изобразительные и тематические возникли на выставке «Портрет в эпоху селфи» элегантно, предсказуемо и как бы импровизационно, при том, что кураторски экспозиция очень точно, хотя кажется, что почти раскованно до импровизации, выстроена. Потому «Гимнастка со скакалкой» В. Н. Горяева, классика советского искусства, на равных соседствует с картиной «Москвички. Наташа» Катухиной А.В., изображающей современную девушку, а также с «Наездницей» Соковнина В.Б., отсылая, очевидно, к французской живописи конца девятнадцатого века – Мане, что, повторим, обыграно при композиционном решении этой выставки легко, продуманно, но без тяжеловесной ассоциативности.

Таким образом, выставка «Портрет в эпоху селфи», где вместе собраны и продемонстрированы работы разных художников с памятного неоднозначно 1968 года по 2018 год, также имеющий свой след в отечественной истории, утверждает в каждой конкретной работе и во всем массиве произведений, что картины и скульптуры, выполненные за прошедшие полвека советско-российской истории, даже в рамках разных периодов творчества отдельных художников, есть именно то, что делает живопись искусством самовыражения, несмотря на идеологию, запреты, границы свободного бытования в искусстве и многое другое. Выставка лаконична, последовательна и потому в своем роде харизматична, показывая, что разные поколения художников верны профессии, вернее, тому образцу и идеалу, что и делает творчество самим собой и ничем иным по определению.

Илья Абель

Выражаю искреннюю благодарность Радимову П.Н., заместителю председателя МОСХ России за действенную помощь и доброжелательное участие в подготовке данного материала.