АРМЕНИЯ МЕЖДУ ВЛАСТЬЮ И ОППОЗИЦИЕЙ

Сергей МАРКЕДОНОВ

Последние события в Армении в очередной раз доказали, что на Южном Кавказе модель политических взаимоотношений между властью и оппозицией остается прежней. Эту модель можно описать формулой «волчья пасть — лисий хвост». Данная формула была введена в оборот российскими либералами последней четверти XIX столетия.
В феврале 1880 года после террористического акта в самом Зимнем дворце была создана Особая верховная распорядительная Комиссия с обширными полномочиями во главе с генералом Михаилом Лорис-Меликовым. После этого ее председатель рассматривался как «либерал» в отношениях с умеренными критиками власти и как сторонник «жесткой линии» по отношению к радикалам (в которые нередко записывались далеко не только революционеры-бомбисты). Основными компонентами такой «волчье-лисьей политики» можно считать:
— отказ от содержательного диалога с оппозицией, поскольку считается, что «настоящая власть» не должна идти на уступки «толпы» (оппозиция считается чем-то вроде интеллектуальной толпы);
— сепарация оппозиционеров на «крайних» и «умеренных» с последующим инкорпорированием во власть представителей второй группы (формы приобретения новых сторонников могут быть и вполне деликатными и не слишком щепетильными);
— жесткое (иногда без стеснения в средствах) давление на оппозиционеров, записанные в число «отмороженных» (нередко без всякого основания);
— перехват и последующая приватизация наиболее привлекательных лозунгов оппозиции. Таким образом, реального взаимодействия с оппозицией не ведется. Точнее оно сводится к одному лишь формату — приобретению новых сторонников (иногда с тактическими целями, «умеренные» оппозиционеры, готовые к контакту с властью могут быть популярными). Примеров такой «волчье-лисьей» политики на постсоветском пространстве можно насчитывать десятками (если не сотнями). Пожалуй, самым ярким примером является приглашение Александра Лебедя в 1996 году занять пост секретаря Совета безопасности РФ (где харизматический генерал сгорел, так и не успев вкусить реальной власти). При этом надо учесть такой важный факт, что оппозиция по многим вопросам бывает намного более авторитарной, чем действующая власть, а также готовой вести себя по отношению к своим оппонентам в соответствие с той же логикой.
Реализация такой модели взаимоотношений между властью и оппозицией объясняется «переходным» (конгломератным) характером постсоветских (и, прежде всего, кавказских) образований, в которых демократическая легитимация причудливо сочетается с непотизмом и с архаичными представлениями о характере самой власти. В пользу подобного тезиса говорят и последние события в Армении.
Напомним вкратце основную канву событий после президентских выборов 19 февраля 2008 года. Несмотря на необходимые 50% + 1 голос «партия власти» в Армении не получила полную победу (как ее понимает власть на пространстве бывшего СНГ). Представители оппозиции вышли на площади, призрак «оранжизма» на время поселился в Ереване, а главный возмутитель спокойствия экс-президент Левон Тер-Петросян опротестовал итоги президентских выборов в Конституционном суде республики (знакомая ситуация по недавним событиям в Грузии). Вместе с тем совокупный оппозиционный потенциал в феврале 2008 года выглядел внушительно. Если сложить голоса Тер-Петросяна (21, 5 %) и экс — спикера Парламента Армении Артура Багдасаряна (16, 66%), то получается цифра в более, чем 37% голосов. Это хоть и не 48%, но все же внушительное число избирателей, недовольных политикой нынешней власти Армении (а победитель выборов был преемником уходящего президента Роберта Кочаряна). Таким образом, раскол в рядах оппозиции стал естественным и логичным технологическим ходом со стороны власти.
26 февраля 2008 года на митинге своих сторонников Серж Саркисян заявил: «… С этой высокой трибуны обращаюсь к бывшим кандидатам в президенты и поддерживающим их политическим силам: давайте сотрудничать — вплоть до формирования коалиционного правительства. Одна из моих целей — использовать все конструктивные силы для развития Армении». А через день Саркисян даже предложил сотрудничать парламентской оппозиционной партии «Наследие» (которую в прошлом году пытались клеймить как «прозападную силу»). А еще через два дня оппозиционная партия «Оринац Еркир», ведомая Артуром Багдасаряном, перестала быть таковой. 29 февраля 2008 года две провластные партии (Республиканская и «Процветающая Армения») подписали коалиционное соглашение с партией экс-спикера Парламента Армении. Сам же Багдасарян получил лестное приглашение занять пост секретаря Совета национальной безопасности республики. Как всегда «особое мнение» у старейшей армянской партии «Дашнакцутюн». Дашнаки подписали отдельный коалиционный договор после майских выборов-2007 в парламент, получили посты в правительстве. Сегодня же они готовы к пересмотру прежних соглашений. «Я рад, что Артур откликнулся на наш призыв», — заявил Серж Саркисян после подписания соглашений от 29 февраля 2008 года. В долгу не остался и экс-спикер парламента (и уже бывший оппозиционер). По его словам, «у властей есть серьезная готовность соединить предвыборные программы всех сил, участвующих в коалиции, и осуществить положительные изменения в стране».
У Артура Багдасаряна уже есть опыт коалиционной работы с Республиканской партией. По итогам парламентских выборов 2003 года его партия входила в коалицию с «партией власти». Сам Багдасарян занимал даже один из ключевых постов в системе власти Армении, был спикером национального парламента. Однако 19 апреля 2006 года в интервью, опубликованном «Frankfurter Allgemaine Zeitung», председатель Национального Собрания Армении заявил, что «будущим Армении является Евросоюз и НАТО» и «Россия не должна становиться на пути в Европу». Реакция тогдашнего президента Армении Роберта Кочаряна была незамедлительной: «Внешнюю политику страны, согласно Конституции, определяет президент Армении. Сказанное спикером, возможно, отражает его изменившуюся точку зрения». Одним из главных последствий (хотя далеко не единственным) такой публичной дискуссии стало решение Политсовета партии «Оринац Еркир» (11 мая 2006 г.) о выходе из правящей коалиции (куда на тот момент входили республиканцы и дашнаки). Таким образом, Багдасарян был практически единственным политиком первого ранга, который публично говорил в пользу западного геополитического вектора Армении. Интересно, насколько возможно реальное идеологическое объединение Багдасаряна и Сержа Саркисяна (которого в Москве считают едва ли не единственным гарантом сохранения Армении в орбите Кремля)? Или снова можно констатировать верность тезиса о том, что в Ереване власть не пророссийская и не проамериканская. Она, прежде всего, проармянская, готовая к решению собственных национальных проблем (хотя и простой инстинкт самосохранения нельзя полностью исключать).
Однако, договорившись с «умеренными» и конструктивными оппозиционерами, официальная власть в Ереване осталась со столичными площадями, где митинги продолжались в течение двух недель после выборов и где была дана собственная интерпретация того, что произошло в ходе президентской кампании. К этой части оппозиционного спектра власти отнеслись не столь дружески и снисходительно. Правоохранительные структуры Армении 1 марта 2008 года примерно в 7:00 утра по местному времени разогнали митинг оппозиции в центре Еревана. Около полудня прошли столкновения «силовиков» с митингующими у здания французского посольства (это практически в самом центре Еревана). Центр республиканской столицы был оцеплен внутренними войсками. Участники митинга требовали (как и грузинские оппозиционеры в январе 2008 года) проведения новых выборов, предоставления эфира Левону Тер-Петросяну на Общественном ТВ-канале. Впрочем, как и в случае с Грузией, оппозиция Армении также продемонстрировала свою готовность к «силовому» сценарию. Практически весь день 1 марта и вся ночь с 1 на 2 марта прошли в Ереване в атмосфере массовых беспорядков. «На центральных улицах сожжены два десятка автомобилей, в том числе полицейских и карет «скорой помощи», разбито несколько автобусов и троллейбусов. Разгромлен и разграблен Дом Москвы, офисы организаций и магазины, разбиты стекла в зданиях мэрии Еревана и административного офиса телекоммуникационной компании «Виваселл»», — говорится в информационном сообщении полиции.
Власти предлагают официальную версию о том, что соратники Тер-Петросяна готовили раздачу оружия его сторонникам. Насколько эта версия справедлива, а жесткие действия полиции оправданы, мы в ближайшее время не узнаем. Очевидно, что власти будут отстаивать версию о подготовке массовых беспорядков соратниками Тер-Петросяна, а оппозиция будет говорить о том, что уличный хаос стал следствием необоснованного применения силы при утреннем разгоне митинга в центре города. Скорее всего, главной версией оппозиции будет предположение о заранее спланированной провокации со стороны правоохранительных структур. Пока же по предварительным данным Минздрава республики, в результате событий 1—2 марта пострадал 131 человек (из них почти 60 — представители правоохранительных структур и военнослужащие). Оппозиция считает, что количество пострадавших намного больше. По данным Генеральной прокуратуры Армении, задержано 15 сторонников Левона Тер-Петросяна. Их подозревают в организации массовых беспорядков. В результате ночных беспорядков в Ереване погибло 8 человек. Все эти цифры и данные будут еще перепроверяться, не исключено, что уточняться и опровергаться.
Пока же можно говорить о том, что в известном смысле история повторилась. В сентябре 1996 года победитель президентской кампании Левон Тер-Петросян боролся с оппозиционерами, во главе которых тогда стоял Вазген Манукян. Сторонники Манукяна, посчитав результаты выборов сфальсифицированными, организовали массовые акции протеста. Они завершились штурмом здания парламента республики и фактическим введением режима ЧП в Ереване. Теперь оппозиционер Левон Тер-Петросян обвиняет власти в попытке «государственного переворота», а его соратники ведут речь едва ли не о терроре. Первый президент Армении собирает пресс-конференцию в домашней резиденции, у которой дежурят отряды национальной полиции. Заметим попутно, что туда он был сопровожден Службой государственной охраны (официально по соображениям его же безопасности). Теперь власти Армении, обеспокоенные действиями оппозиционера Тер-Петросяна, вводят в стране режим ЧП (указ об этом подписан 1 марта 2008 года, режим ЧП должен продлиться 20 дней). В ночь с 1 на 2 марта Национальное собрание Армении на своем экстренном заседании одобрило президентский указ о введении ЧП.
Однако в 1996 году тогдашняя политическая элита Армении не могла не считаться с общественно-политическими настроениями в республике и не отреагировать на «патриотический запрос» населения. 20 марта 1997 года главой правительства Армении был назначен Роберт Кочарян (ставший потом президентом республики). В итоге на выборах-2008 главный возмутитель спокойствия 1996 года Вазген Манукян набрал всего 2 %. Скорее всего, нынешняя власть, не идя на прямой диалог с оппозицией (и даже считая это проявлением слабости), все же учтет итоги февраля — начала марта 2008 года и «демократический запрос» избирателей. Приглашение Багдасаряна — уже отражение того, что одной лишь демонстрацией силы власти Армении не ограничатся. Конечно, Тер-Петросяна никто не позовет (реально, а не в пиаровских целях) во власть. Однако многое из того, что говорили он сам и его сторонники, будет учтено (и приватизировано впоследствии) действующей властью. Как бы то ни было, сегодня власть в Армении показала, что у нее есть не только силовой ресурс, но и определенный ресурс поддержки населения (без которого применение силы не получилось бы). Однако той же власти была показана «желтая карточка, от которой отмахнуться невозможно. Если власть не попытается в самое ближайшее время перехватить лозунги и требования Тер-Петросяна (будет и дальше отмахиваться от «несносных радикалов»), то горячий март-2008 года может повториться и не раз на «новом витке спирали».
Увы, последние действия (и со стороны власти, и со стороны оппозиции) показали, что формирование в Армении нового для Южного Кавказа прецедента (демократической передачи власти) происходит с большими осложнениями. Формально такая процедура произошла, но фактическое исполнение было выдержано в постсоветском ключе. События 1 марта 2008 года показали, что уходящий президент Кочарян не спешит уйти с политической сцены. Указ о введении ЧП в связи с беспорядками в Ереване был подписан именно им. Хотя официальные итоги президентских выборов уже подведены, Серж Саркисян до 1 марта официально не вступил в должность. Сегодня без всякого третьего срока и пересадки в премьерское кресло Кочарян остается политиком номер один в Армении. Станет ли его указ о введении ЧП последним — не только вопрос о политических амбициях Кочаряна, но и определенный тест для Армении (как для власти, так и для оппозиции).
Что касается Запада (реакции которого на жесткие действия армянских властей так опасались профессиональные российские «патриоты»), то последние заявления со стороны США и ЕС выдержаны в духе философии кота Леопольда «ребята, давайте жить дружно». По словам представителя американского Госдепартамента Шона Маккормака, «обе стороны несут ответственность за восстановление порядка и возврат к политическому диалогу. Любые незаконные действия, такие, как насилие и мародерство, ведут к ухудшению обстановки и должны быть прекращены». Как и в случае с Грузией в ноябре 2007 года американцы надеются, что «объявленное в Армении чрезвычайное положение будет скоро отменено и стороны вернутся к политическому диалогу». Как говорится, блажен, кто верует.
Пока же события в Армении позволяют сделать важный вывод. Сама по себе демократическая процедура народного волеизъявления еще не означает наступление демократии. Выборы в Армении были действительно конкурентными, с заранее неизвестным результатом. Однако интерпретация итогов голосования (и со стороны власти, и со стороны оппозиции) стало гораздо более важным событием, чем организация избирательной кампании. Власти считают, что после подведения официальных итогов все вопросы должны быть сняты, а недовольство свернуто; а оппозиция полагает, что улица и стихия толпы важнее, чем избирательный бюллетень. Результат — противостояние, которое если не перечеркнуло, то минимизировало реальные достижения всей избирательной кампании-2008 (и цикла 2007—2008). Увы, пока Армения не смогла совершить «бегство от политической географии». События 1996 и 2003 года повторились с некоторыми нюансами, но, по сути, март 2008 года не разорвал порочного круга противостояния власти и оппозиции, двух сил, одинаково тяготеющих к простым и авторитарным решениям.

АВТОР — заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук