НА ВОЙНЕ — КАК НА ВОЙНЕ?...
Война началась во вторник. От страха перехватило дыхание, не глоталась даже вода, столь необходимая в это время года. Неужели это происходит на самом деле? Сирены воздушной тревоги, бомбежка, убежище — ведь это только слова, слова из запылившегося учебника истории. Сейчас они стали реальностью? Боюсь звонить друзьям — у всех дети в возрасте около двадцати. И все же звоню:
— Наташ, где Мики?
— В Газе. (Напомню, в Газу ввели войска, чтобы вызволить из плена капрала Шалита).
— Машка, где твой?
— На границе с Ливаном.
Сашин младший брат — танкист (как мы над этим еще вчера потешались! Еврейский мальчик из Ленинграда — и танкист! А потом, в понедельник, четверо таких мальчиков заживо сгорели в подбитом танке).
Израиль — маленькая страна, всего 500 км с севера на юг. Война идет в часе езды.
Здесь, в центре страны, она не чувствуется. Утром все спешат на работу, обычные пробки на шоссе, снуют, нарушая все правила движения, такси, автобусы ведут себя так, как будто кроме них на улице нет транспорта, распаляется солнце в ослепительном небе, взлетают над аэропортом самолеты, и их туманный след теряется над Средиземным морем. И только вместо оглушительной музыки в каждой машине слушают радио, и на каждом компьютере включено окно сайта y-net.
В аэропорту — 41-й год: рыдают и остающиеся, и отъезжающие, в основном, русскоговорящие. У коренных израильтян не принято оставлять страну во время войны.
Ты работаешь, живешь как всегда и думаешь о том, что твои друзья сидят в убежищах в Цфате, Акко, Нагарии. Они пытаются продолжать работу — по телефону, компьютеру — пока не вырубается электричество. Приходит сообщение, что в наш офис в Нагарии попала ракета.
Паники не было и нет. По радио объясняют, что нужно делать и как себя вести. Война началась во вторник, а уже в среду Герцлия и Раанана, где живут самые состоятельные люди, объявили о своей готовности принять семьи с севера. Через день к ним присоединились все остальные города, и север потихоньку опустел. Друзья отказываются уезжать из Цфата — они, видите ли, работают в больнице (помощницей медсестры и кладовщиком). Без них, разумеется, не обойдутся.
У нас тоже поселились беженцы — и стало тесно, суматошно и весело. В стране происходит невероятное единение: ашкеназы перестали ссориться с сефардами, левые с правыми, светские с религиозными. И все как один начали поддерживать правительство и армию, — в том числе те, чьи дома пострадали от ракетного обстрела. Ни у кого в Израиле нет сомнения в справедливости и необходимости этой войны.
Радио и телевидение поднялись на небывалую высоту. Впервые стало интересно слушать и смотреть все каналы. Откуда только взялись эти блестящие журналисты, комментаторы, специалисты! Они рассказывают так, что даже таксисты пропускают зеленый свет.
Правда, 9-й израильский канал на русском языке так и остался позором еврейского народа. Когда в Хайфе впервые завыли сирены воздушной тревоги, он не прервал повторную трансляцию скучной развлекательной программы, а ведущие по-прежнему затрудняются со склонением числительных, даже если речь идет о восьмистах ракетах, выпущенных по Израилю Хизбаллой.
Радио и интернет превращаются в наркотик. Тех, у кого еще нет Интернета, присоединяют к нему бесплатно.
Анекдоты еще в пути, но журналисты соревнуются, кто лучше назовет эту войну: «Операция «Бай — рут!», «Мир Галилее, Хайфе, Акко — далее везде», «Прощай, Хизбалластан!». В вечерних новостях показали трогательный сюжет о том, как в бомбоубежище младенцу делали обрезание, и на праздник приехал министр обороны. Комментарий ведущего: «На этот раз нельзя сказать, что раненых не было и не был причинен ущерб».
Вначале с любопытством слушали шейха Насраллу. Он обещал бомбить Тель-Авив и призывал ему верить. Говорил, что будет общаться с нами ежедневно. Потом пропал. Видно, обиделся на Буша. Писатель Марк Галесник по этому поводу написал статью под названием «Shit i Mech».
С особым интересом следим за метаморфозами российского ТВ. «Продолжается безжалостная бомбежка Ливана» — так начинались все репортажи вплоть до субботы.Накануне встречи Большой Восьмерки (то есть, на пятый день войны) российское телевидение вдруг вспомнило, из-за чего она началась. А началась она, между прочим, ради спасения трех пленных солдат.
На сайте знакомств резко упало количество игривых идиотов — «лапочки» и «командоры» активно обсуждают происходящие события.
Lenta.ru каждый день торжественно сообщает о вводе наземных войск в Ливан, причем каждый день преподносит это как свежую новость. Войска пока не ввели. Если введем — исключительно, чтобы поддержать престиж России.
На третий день по радио начали рассказывать, какие выплаты полагаются за разрушенное войной имущество и пропущенные рабочие дни. Жителей Севера освободили от уплаты налогов до конца августа.
Война способствует объединению семей. Родственники, не общавшиеся годами, вспомнили друг о друге. В одной из вилл в Герцлии живут теперь 30 человек. Они уже не помнят, кто чей дядя, сват и брат и как кого зовут, но дружно балуют всех детей подряд, круглые сутки жарят мясо в саду и пьют кофе за огромным общим столом.
Ночная телепередача из Кармиэля. По ночам не бомбят, и на лавочке в парке собирается молодежь — русские, израильтяне, израильские арабы: смеются, вместе курят кальян, пьют пиво, играют в карты, обнимают девушек. Русские доходчиво объясняют корреспонденту, что означает имя лидера Хизбаллы. Арабы кричат в камеру: «Врежьте ему как следует! Мы — израильтяне, единый народ!»
На седьмой день начались чудеса. В Акко ракета упала в метре от кровати, на которой спали муж и жена, пролетела через все этажи и разорвалась в подвале, никого не ранив. В Хайфе ракета попала в дом, из которого давно выселили жильцов и собирались его сносить.
Моя тетка, которая живет в Хайфе, отказывается спускаться в убежище по причине того, что там плохо пахнет. Она вполне культурная дама, кстати, врач из Москвы, и на все мои мольбы отвечает, что не слышит сирены, которую я слышу даже по телефону. Во время обстрела она раскладывает пасьянсы и читает детективы. Почему эту мерзкую сирену нельзя заменить какой-нибудь веселой мелодией?
На восьмой день проснулся аппетит и перестали раздражать звонки из-за границы с вопросами: «Ну как вы там?» Как? Как на войне. Вот у вас убили четырех дипломатов и — что? Велели снова замочить всех в сортире. Мочите, Вова, мочите...
На девятый день вновь открылись туристические агентства на Севере, клиенты стали требовать специальные скидки для пострадавших за Родину. Пустили поезд до Хайфы и появилась новая компьютерная игра «Уничтожить Насраллу». Певцы и актеры отправились с концертами по бомбоубежищам Севера. Россия сказала, что в борьбе с террором не надо перегибать палку (вероятно, имея в виду количество погибших на спектакле «Норд-Ост»). По Интернету сообщили, что на гигантской стоянке парка «Сафари» в Рамат-Гане закончились места — детские каникулы в разгаре. Ловили террориста в районе Кфар-Сабы, образовалась многочасовая пробка на центральном шоссе и полицейские бесплатно раздавали водителям воду.
Страшно ли нам? Конечно, разве может быть нестрашной война? Не дай Бог пережить войну. Но если все-таки это испытание уготовано судьбой, то я хотела бы ее пережить в Израиле. Потому что здесь я чувствую себя защищенной. Потому что на пляжах по-прежнему работают спасатели. Потому что в Хайфском кафе «Нетто» по-прежнему собираются по утрам завсегдатаи, чтобы выпить кофе с круассоном и выкурить трубку, глядя в белесое от солнца небо, в котором носятся испуганные канонадой птицы. Потому что таксисты подвозят солдат на базу бесплатно. Потому что эта страна способна начать войну ради спасения трех граждан.