КУБАНСК�Й ПОЛ�ГОН

Сергей МАРКЕДОНОВ

В скором времени в Краснодарском крае появится новый губернатор. Точнее, на территории Кубани будет реализована новая модель формирования региональной исполнительной власти. Мало у кого возникают сомнения в том, что губернатором (теперь уже на новых условиях) останется действующий глава края Александр Ткачев, фактически завершивший в одном отдельно взятом регионе реализацию идеологии этнозащитного национализма.
До сих пор Краснодарский край существовал еще в «добесланских» реалиях. Действующий губернатор дважды выигрывал краевые выборы, но пока не получал одобрения первого лица государства. Началом политической карьеры Александра Ткачева можно считать время его избрания депутатом законодательного собрания края в 1994 году. До того у него был опыт комсомольской работы (в 1986 году стал первым секретарем Выселковсого райкома комсомола) и участия в агробизнесе (гендиректор АО «Агрокомплекс» с 1993 года). Потом появился опыт работы в Государственной Думе (избирался дважды: в 1995 и в 1999 гг.)
В ходе губернаторской кампании 1996 года Александр Ткачев не был в числе сторонников Николая Кондратенко (скорее его симпатии были на стороне уже опального к тому времени ельцинского фаворита Николая Егорова), однако в последующие четыре года он смог наладить конструктивные отношения с «батькой». Наладить настолько, что накануне следующих губернаторских выборов Ткачева стали называть «сынком» и рассматривать как политического преемника «батьки». Что, конечно, не помешало «наследнику» провести впоследствии определенную кадровую ротацию в краевой власти.
Губернатором Краснодарского края Александр Ткачев был впервые избран в декабре 2000 года (тогда он набрал более 82% голосов). В марте 2004 года он был переизбран на второй срок (84%). Его полномочия на посту губернатора должны были истечь в марте 2009 года, однако 10 апреля 2007 года Ткачев направил в полпредство Южного Федерального Округа (ЮФО) заявление на имя президента Владимира Путина.
Пресс-секретарь губернатора Владимир Пригода объяснил решение своего шефа «желанием сохранить в регионе социально-политическую стабильность перед выборами депутатов Госдумы в декабре 2007 года и президента России и депутатов краевого законодательного собрания в марте 2008 года». В интервью газете «Ведомости» заместитель Ткачева Мурат Ахеджак сказал, что «Ткачев мог спокойно управлять краем еще два года, но для него важно доверие именно Владимира Путина, последователем и частью команды которого он себя считает, поэтому нужно ставить вопрос о доверии до истечения срока его президентства».
Высказывания представителей команды губернатора весьма красноречивы. Они показывают, какие критерии легитимности являются приоритетными для региональной элиты. Это не мнение избирателей и, конечно же, не эффективность работы властной машины. Это мнение первого лица государства, которое сегодня важнее, чем мнение граждан и успешная работа администрации.
Запрос Ткачева был довольно быстро удовлетворен. Уже 13 апреля 2007 года полпред президента в ЮФО Дмитрий Козак провел консультации о доверии главе администрации края в краснодарском законодательном собрании. В поддержке нынешнему лидеру Кубани отказали лишь коммунисты (хотя когда-то они были союзниками Ткачева). Представители КПРФ «повесили» на Ткачева монетизацию и вообще «зурабовскую» социальную политику (как будто Ткачев может проводить какую-то альтернативную). Но даже КПРФ признала, что реальной альтернативы Ткачеву на Кубани сегодня нет. Тем более не видят ему альтернативы «Единая Россия» (именно в нее входит губернатор) и «Справедливая Россией». Сам президентский полпред подытожил, что существует «единодушное мнение по кандидатуре главы региона». Теперь слово за президентом.
Владимир Путин должен определиться со своим выбором на этой неделе. Его решение официально зафиксирует, кому будет поручено обеспечивать аграрную безопасность государства, следить за миграционными процессами в причерноморском регионе, вести подготовку Сочи к Зимней Олимпиаде-2014 и обеспечивать отдых президента в «Бочаровом ручье». Однако фигура губернатора края (в негласной бюрократической иерархии чрезвычайно важная, поскольку отдых политической элиты страны и их заграничных партнеров — ответственная миссия) не может оцениваться исключительно в рамках номенклатурного измерения.
Этнополитическое развитие так называемых «русских регионов» Северного Кавказа (Краснодарского и Ставропольского краев, Ростовской области), в отличие от ситуации в национальных республиках российского Юга, остается вне информационного фокуса. В данном случае действует стереотип: угроза сепаратизма, терроризма, распада страны исходит из национально-государственных образований в составе России. «Русские» же регионы традиционно рассматриваются как аванпосты российской государственности на окраинах. Однако такой подход игнорирует целый ряд принципиальных обстоятельств. В начале 1990-х годов Россия переживала всплеск этнонополитической активности этнических меньшинств. Реакцией на парад суверенитетов, установление этнократических режимов в российских национально-государственных образованиях, дискриминацию по отношению к «нетитульным» этносам и массовый исход русского населения с территории бывших окраин империи стало «пробуждение» этнического большинства. «Русское пробуждение» как процесс можно было бы оценивать нейтрально или даже позитивно, однако сегодня колебание «этнополитического маятника» сопровождается ростом ксенофобии, апелляциями к державному величию и этническому превосходству.
В этой связи рассмотрение этнополитических процессов в Краснодарском крае, ставшем к середине 1990-х годов своеобразной традиционалистской «Вандеей», представляется чрезвычайно важным. От стабильности на территории Краснодарского края зависит безопасность не только Юга России, но и государства в целом.
Краснодарский край — третий по численности населения регион РФ (5,5 млн. чел.), уступающий только Москве и Московской области. На его территории находится черноморское побережье, оставшееся у России после распада Советского Союза. Здесь расположены крупные курортные центры международного значения: Сочи (около 345 тыс.чел. жителей) и Новороссийск (189 тыс.чел.). В Новороссийске также заканчиваются нефте- и газопроводы из Азербайджана и Казахстана. Новороссийский и Туапсинский порты занимают первое и третье место в стране по грузообороту. Краснодарский край в перспективе станет основной базой российского Черноморского флота.
�менно в Краснодарском крае идеология этнозащитного национализма стала официальной, либерализм объявлен антигосударственным и антирусским явлением, а традиционалистские ценности (общинность, коллективизм, антипрогрессизм) транслируются, начиная со средней школы и заканчивая губернаторским уровнем. Доктрина «созидательного сопротивления» Москве родилась не в дудаевском Грозном и не в шаймиевской Казани. Ее автором стал заместитель главы администрации края (в период правления Николая Кондратенко в 1996—2000 гг.) Николай Денисов. Сопротивление либерализации и модернизации, идущим из Кремля, стало важнейшей составляющей «кубанской идеи». В одном из своих выступлений (2000 год) атаман Всекубанского казачьего войска (а также вице-губернатор края) Владимир Громов заявил: «Мы [казаки — С.М.] на Кубани исторически коренной народ. Мы, кстати, единственный субъект федерации, в Уставе которого записано, что Кубань является территорией формирования и проживания кубанского казачества и русского населения, и с этим обстоятельством должны считаться при формировании органов власти».
�менно на Кубани в начале 2000-х годов была официально реализована этническая чистка – вытеснение за пределы края целой этнической группы (турок-месхетинцев). При этом выдавливание «инородцев» произошло не в результате вооруженного межэтнического конфликта, как в Пригородном районе или в Абхазии. Это стало целенаправленной политической стратегией кубанской краевой элиты. Выезд турок-месхетинцев на постоянное место жительства в США — первый случай массовой эмиграции из современной России по этническим причинам.
В Краснодарском крае власти могут позволить себе особые внешнеполитические воззрения и подходы. Это было продемонстрировано во время российско-украинского противостояния из-за Тузлы (осень 2003 года), во время избирательной кампании в Абхазии (октябрь-декабрь 2004 года). Антиармянская риторика краевой элиты во многом работает против стратегически важного для РФ российско-армянского союза. Один из последних по времени «засвеченных» конфликтов между неоказачьими организациями и армянами произошел в марте 2005 года в Новороссийске.
Вместо поиска путей и способов скорейшей социальной интеграции этнических меньшинств в кубанский социум региональная власть создала по отношению к ним образ врага. При этом эксплуатация тезиса о нарастании миграционной угрозы и радикальном изменении этнического состава на Кубани основывается не на реальном анализе динамики миграций, а на эмоционально окрашенных стереотипах. В реальности же можно говорить о снижении миграционного давления на Кубани. В 1990 г. миграционный прирост (численная разница между въехавшими на территорию края и выехавшими из него) составлял 47136 человек, в 1992 г. — 91855, а в 2003 г. — 10849 человек. В последнее время налицо тенденция заметного снижения, а не увеличения миграционного прироста. Более того, по данным ведущего краснодарского этнополитолога Михаила Саввы, «в учтенном миграционном притоке последних 15 лет процент русских переселенцев на Кубань довольно устойчиво составлял 80—85%, то есть соответствовал доле русских в общей структуре населении края».
Впрочем, в этнополитической сфере заметны определенные изменения: если губернатор Николай Кондратенко (1996—2000 гг.) предпочитал вести борьбу с «сионистским заговором» в Москве, провоцируя тем самым рост антисемитских и антимосковских настроений, то его преемник Александр Ткачев не раз озвучивал антиармянские, антитурецкие и антикурдские лозунги.
В марте и июне 2002 года Ткачев объявил о необходимости массового выселения «нелегальных мигрантов», и, по крайней мере, две курдские семьи в апреле того же года были депортированы в соседнюю Ростовскую область. На совещании по проблемам миграции в Абинске 18 марта 2002 года с участием чиновников краевого и районного уровней кубанский губернатор заявил: «Мы должны защитить нашу землю и коренное население… Это — казачья земля и все должны знать это. Здесь наши правила игры». В 2004 году на одной из пресс-конференций по поводу турецкой эмиграции Ткачев заявил: «Мы этого процесса ждали давно, и начало его будет в пользу и самих турок-месхетинцев, и местного населения края. Турки-месхетинцы не смогли адаптироваться в дружной кубанской семье народов и жили обособленно, анклавами, не принимая ни традиций, ни уклада, ни языка народа, среди которого жили». Между тем, турецкий фактор можно было с успехом использовать на грузинском направлении российской внешней политики. В 1999 году Грузия, вступив в Совет Европы, приняла на себя обязательство вернуть на историческую родину турок-месхетинцев (депортированы из Грузии сталинским режимом в 1944 году). Однако процесс репатриации всячески тормозился. Предоставив туркам российское гражданство, Россия смогла бы переиграть Грузию по европеизму и создать для себя козыри в абхазском и юго-осетинском вопросах. Увы, местническое сознание, партикуляризм и отсутствие общенационального мышления привели к печальному результату: выдавливанию малой этнической группы (около 15 тыс. чел.) с территории Кубани. Краевая элита торжествует, а российская власть теряет позиции на постсоветском пространстве…
На Кубани создан не просто партикулярный политический режим. Это режим, где отрицаются либеральные ценности, культивируется этнический национализм, реализуются этнические чистки, разжигается ксенофобия и развивается особая кубанская идентичность. Кстати, в кубанских школах, техникумах и вузах «история Кубани» — обязательный предмет (как некогда история КПСС). Помимо региональной истории в образовательные программы внедряется синтезированный курс «кубановедение». Краевая власть практически уже создала «другую Россию», реализовав в отдельно взятом регионе мечтания российских «державников-традиционалистов» по освобождению страны от либерального духа. Кубанская власть (в отличие от власти федеральной) смогла «оседлать» и такие процессы, как фрустрация интеллигенции от «шоковых реформ» начала 1990-х годов, а также исход русского населения из национальных республик, дав им свою интерпретацию.
Сегодня, в условиях роста этнонационализма в среде русского большинства на фоне неумения лидеров российского либерализма освоить идеологию «просвещенного патриотизма», кубанский опыт имеет хорошие перспективы. Он может быть поддержан той частью федерального истеблишмента, для которой и «управляемая демократия» Путина представляется слишком демократичной.
Модель русского антилиберального традиционализма в одном регионе удачно обкатана. Политическая самостоятельность Александра Ткачева, его смелые без оглядки на Кремль внешнеполитические и внутриполитические инициативы не могут рассматриваться как стихийная инициатива с мест: резкие, на грани фола, действия и заявления наверняка имеют поддержку кремлевских силовиков. Скорее всего, такая поддержка будет поступать и в дальнейшем. Очевидно, что «силовики» не принимают путинских тезисов о «гражданской нации» и борьбе с ксенофобией и шовинизмом. Для этой группы, заложником которой стал и сам президент, «русский ответ» на этнический вызов меньшинств представляется политически оправданным, а антизападничество —привлекательным. Более того, в отличие от профессиональных демагогов из «Родины» или других русских этнонационалистических структур, Ткачев — практик, имеющий управленческий опыт.
� опыт этот в ближайшие годы может оказаться востребованным. В данном случае речь идет не об операции «преемник» (хотя в 2005 году Станислав Белковский даже предрекал Ткачеву судьбу преемника Путина). Просто пока федеральная власть не найдет политической воли для принципиальной оценки и противодействия ксенофобии и традиционализму, кубанский опыт будет распространяться вширь и вглубь, а со временем может завоевать и всю Россию. В той степени всю, в которой она сможет при этом сохраниться.
Автор – зав. отделом проблем межнациональных отношений �нститута политического и военного анализа, кандидат исторических наук