ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ Т�РАНА

Натан МАРЧЕВСК�Й, Ветеран Великой Отечественной войны

Ветерану Великой Отечественной войны Михаилу Моисеевичу Кантору посвящаю этот очерк.

...Это было 29 апреля 1945 года. Войска 1 Белорусского фронта во взаимодействии с войсками 1 Украинского фронта практически полностью овладели столицей Германии Берлином. Остался лишь один «островок» большого города, не покоренный Советскими войсками. Не потому, что не было сил и средств овладеть им.Этим «островком» было здание Рейхстага, которое Сталин приказал маршалу Жукову не разрушать, сохранить его примерно в первоначальном виде и самое главное — первыми водрузить знамя Победы над куполом Рейхстага. К Берлину стремительно наступали союзные войска, и это обстоятельство вызвало такое настоятельное требование Сталина.
Для выполнения этой задачи маршал Жуков решил действовать только пехотными частями и малокалиберной артиллерией. Попытки штурмом овладеть зданием Рейхстага силами пехотных частей не увенчались успехом. Маршал Жуков вызвал командующего авиацией фронта и поручил ему силами бомбардирочной авиации точным прицельным бомбометанием поразить (пробить) купол рейхстага бомбами малого калибра с задачей не разрушать здания Рейхстага, но нанести сильный удар по засевшим в нем отборным немецким частям.
Эту задачу командующий авиацией фронта поручил лучшему бомбардировочному полку воздушной армии фронта. На оперативном совещании у командующего авиацией фронта в присутствии маршала Жукова было принято решение: осветить здание рейхстага большим количеством осветительных ракет. Это одновременно помогло нашей бомбардировочной авиации значительно уменьшить поражений снарядами немецкой зенитной артиллерии, обильно установленной в парке Рейхстага.
В ночь на 30 апреля 1945 года один бомбардировщик лучшего полка вылетел на Берлин с задачей высыпать из люков десятки осветительных ракет над зданием рейхстага. Эта задача была выполнена отлично. В освещенном пространстве было четко видно из кабины бомбардировщика здание Рейхстага с его куполом. После этого три пары бомбардировщиков вылетели из аэродрома базирования на Берлин, к освещенному зданию Рейхстага. Подлетая к Берлину, летчики увидели в ночном небе множество разрывов снарядов зенитной артиллерии немцев, пытающейся уничтожить осветительные ракеты над зданием Рейхстага. Первым двум парам бомбардировщиков не удалось высыпать малокалиберные бомбы (до 100 кг) над зданием Рейхстага с прицельным попаданием по его куполу, так как стояла сплошная завеса огня зенитной артиллерии немцев. � только третьей паре, а точнее одному бомбардировщику этой пары, возглавляемому командиром полка полковником Бондаренко с экипажем в составе пяти человек удалось, преодолевая разрывы снарядов зенитной артиллерии немцев, точным прицельным бомбометанием пробить купол Рейхстага.
В составе экипажа находился стрелок-радист старший сержант Михаил Кантор. Нажатие гашетки на сброс 100 кг бомб было осуществлено только после третьего захода над куполом Рейхстага, бомбы продырявили крышу купола и затем взорвались внутри здания. Взрывы бомб внутри здания были видны командирам пехотных частей, находившихся вокруг здания Рейхстага, после начался его штурм. Через несколько часов после удачного бомбометания, на рассвете 30 апреля знамя Победы было водружено над зданием Рейхстага — цитадели поверженного немецкого фашизма.
Во время бомбометания немецкая зенитная артиллерия вела интенсивный огонь по бомбардировщику В-25, который, выполнив боевую задачу, взял курс на свой аэродром. Неожиданно винт правого двигателя стал медленнее вращаться, очевидно, осколок одного из немецких зенитных снарядов повредил двигатель. Командир самолета предупредил экипаж на всякий случай подготовить свои парашюты. Через некоторое время правый двигатель совсем заглох. Самолет стал терять высоту. Перед командиром встала задача найти в этой обстановке площадку для вынужденной посадки. Включенные прожекторы (фары) самолета осветили в еще темное время площадку вдоль ровного ряда деревьев лесного массива. Командир принял решение совершить вынужденную посадку на этой площадке. Он поручил борт-радисту доложить на командный пункт авиадивизии о том, будет совершена вынужденная посадка.
Когда до земли осталось несколько десятков метров, командир громко крикнул: «Да тут пни. держитесь крепко!». При первом ударе колесами шасси самолета развернуло на 90 градусов прямо на большие деревья, носовая часть кабины штурмана оказалась продавленной деревом. Большая ветвь дерева продавила кабину командира, фонарь был разбит вдребезги.
...Наступила тишина. В эти минуты была слышна артиллерийская дуэль, взрывы снарядов. Расстояние трагической вынужденной посадки от Берлина было небольшим, около 30-35 км. Первым очнулся стрелок-радист Михаил Кантор. Когда самолет заходил на посадку, заработал бортовой радиоприемник. Михаил захотел надеть наушники, но почувствовал сильную боль в голове, вся кабина была в крови. Рядом с ним лежал его парашют, который при посадке практически спас его от сильного удара, прижав к стенке самолета. Зная, что самолет сел в аварийных условиях на пни вырубленного леса без одного двигателя, Михаил подумал о судьбе всего экипажа, ведь самолет может вспыхнуть из-за пролитого из баков топлива. Он уперся одной ногой в передатчик, вынул руку из-под парашюта и стал протирать глаза. Оказалось, что с головы по лицу, в том числе на глаза текла струей кровь. Михаил собрался силами и полез в свою пулеметную башню (она к счастью сохранилась), из нее взглянул в кабину командира. Оказалось, что она была разорвана от сильного удара. Острая боль в ногах не давала ему возможности быстро передвигаться. Он не смог увидеть командира, только громко спросил: «Отзовитесь, кто живой?» В ответ он услышал сказанные шепотом слова командира: «Кто там?». Внезапно родилась мысль, что необходимо как можно скорее вытащить из разбитой кабины самолета всех живых и раненых членов экипажа. В это время командир громко закричал, что у него перебиты ноги, и они зажаты внизу. Михаил помог полковнику вынуть ноги из ботинок, схватил его за воротник и резко потянул его вверх. С трудом он вытащил командира из кабины на левую сторону, так как на правой стороне находилось разбитое крыло, из которого вытекал бензин. Михаил знал, что если бензин попадет на клеммы аккумулятора, обязательно произойдет взрыв. Поэтому он изо всех сил старался оттащить командира от самолета в сторону леса. Михаил тащил командира по земле между пнями спиленных деревьев и возле одного пня он увидел лежащего человека. Это оказался воздушный стрелок Виктор Демидович. В результате сильного удара кабина самолета была разорвана и в это образовавшееся окно воздушная волна выбросила Виктора на землю. Михаил потрогал лежащего друга и спросил: «Жив?», на что услышал положительный ответ с тяжелым вздохом, что не может подняться. Оставив командира в безопасном месте, Михаил вернулся к Виктору и оттащил его к командиру. Так все трое, истекающие кровью, лежали на опушке леса недалеко от разбитого самолета. Буквально через несколько минут произошел взрыв. Самолет горел объятый пламенем от разлитого бензина. Почувствовав сильную боль в ногах и голове, Михаил потерял сознание. Что было дальше, он узнал только тогда, когда всех троих нашли солдаты стрелковой части, увидевшие падающий на землю с пнями самолет. На носилках они отнесли всех троих в медсанчасть. После осмотра врачами было принято решение — срочно отправить всех троих в специальный госпиталь. Вертолет доставил их в 289 Окружной военный госпиталь в Ригу, где им были сделаны операции. Госпитальные медики спасли всем троим жизнь.
Через два с половиной месяца все трое вернулись в свою часть. (Правый пилот и штурман, увы, погибли.) Все члены экипажа были награждены. Так, командир полка полковник Бондаренко был назначен командиром авиадивизии и представлен к присвоению звания Героя Советского Союза. Михаил Кантор и Виктор Демидович награждены орденами Отечественной войны 2-ой степени.
В штаб дивизии поступило новое задание — перегнать для ремонта один самолет В-25 на авиазавод в г.Умань. Командир дивизии получил разрешение перегнать самолет в Умань — лично. У него там находилась семья. В состав экипажа были включены лица, имеющие там родственников. В экипаж были отобраны штурман и начальник связи полка, стрелок-радист Михаил Кантор, которому поручили быть правым пилотом. Он не раз садился за штурвал и выполнял обязанности правого пилота. Этот восемнадцатилетний парень, окончив Чкаловскую школу авиационных стрелков-радистов, сумел самостоятельно с помощью летчиков научиться управлять самолетом. Когда самолет взял курс на Умань, командир, находясь за штурвалом, спросил у Михаила о его родителях. А Михаилу нечего было ответить, так как его отца в 1937 году арестовали, и он больше не вернулся домой, а мать разошлась с отцом, когда Михаилу было всего два года. Мальчик воспитывался у бабушки Двойры, матери отца.
— Так к кому вы летите в Умань? — спросил командир Михаила. — Ведь у тебя там нет никого из родных.
На это Михаил ответил, что найдет кого-либо, кто помнит его, ведь это его родина.
Командир дивизии полковник Бондаренко не мог не взять с собой Михаила. Ведь именно он спас его и стрелка после аварийной посадки на пни. Командир проникся глубокой любовью к Михаилу, который по возрасту годился ему в сыновья.
Командир выполнил просьбу штурмана и совершил посадку на аэродроме Калиновка. Высадив штурмана, полковник Бондаренко поздравил его с днем рождения и напомнил, когда им лететь обратно.
Двигатели еще не успели остыть, раздалась команда: «По местам!», и самолет В-25 начал выруливать на взлетную полосу. Михаил занял место второго пилота. Самолет, набрав необходимую скорость, совершил пробег и готовился к взлету.
В это время Михаил почему-то посмотрел на правую руку первого пилота, которая должна была двигать ручку газа до отказа. В какое-то мгновение Михаил увидел ослабевшие руки командира на ручке газа и на штурвале. Если не увеличить обороты двигателей и не потянуть на себя штурвал, самолет не взлетит. � снова авария, катастрофа. Ведь в конце полосы заградительная проволока, шоссейная дорога и поселок. Оставались считанные секунды до взлета, и Михаил, резко привстав со своего места, левой рукой потянул штурвал на себя, а правой толкнул ручку газа вперед до отказа.
...Самолет взлетел в высь, как истребитель.
Михаил немного сбросил газ, штурвал поставил в нейтральное положение и принял на себя функцию первого пилота. В это время полковник Бондаренко открыл глаза. Он все понял! На его глаза навернулись слезы. Очевидно у командира произошла кратковременная потеря сознания.
Полковник вынул платок, вытер слезы, с волнением посмотрел в сторону Михаила и тихо сказал: «Сынок, ты второй раз спасаешь меня и весь экипаж». Он нагнулся к Михаилу и крепко поцеловал в щеку...
Самолет совершил посадку на аэродроме Умань. На служебном автомобиле комдива они приехали к дому, где жила семья полковника Бондаренко. Обняв молодого бойца за плечи, командир повел его в дом, где того радушно встретили его жена и дети. В столовой был накрыт праздничный стол — оказалось, что у полковника Бондаренко день рождения. Нам есть за что выпить!
На этом можно было бы закончить очерк об этом героическом ночном полете над гнездом тирана с последующей драматической посадкой на пни. Но справедливость требует еще раз сказать о том, что еврейский мальчик Михаил Кантор, оставшийся с малых лет без матери и отца и воспитанный бабушкой, сумел стать достойным человеком и воином.
Честь и хвала этому ветерану войны, настоящему герою! Честь и хвала всем тем, кто воевал за нашу Великую Победу!