О «МАР��НСКОМ» � НЕ ТОЛЬКО

Наталья КАРДАШ

В апреле в Мариинском театре в Санкт-Петербурге прошел Седьмой международный фестиваль «Мариинский», собравший на своей сцене звезд России, Европы и Америки.
Открыл фестиваль «Русский проект», который занял два дня. Он дважды представил довольно часто исполняемого баланчинского «Аполлона» и премьеру — реконструкцию балета 1894 года «Пробуждение Флоры» Мариуса Петипа и Льва �ванова на музыку Риккардо Дриго. К ним в первый день присоединился «Как старый шарманщик» на музыку Леонида Десятникова, а во второй — «Ринг» на музыку питерской хип-хоп группы 2H Company. Эти премьеры поставил поклонник творчества Уильяма Форсайта, молодой хореограф Алексей Мирошниченко.
«Аполлон» предстал в двух лицах. �горь Колб сделал заглавного героя живым, страстным и страждущим, а у Андриана Фадеева он получился мягко-поэтичным и для музыки Стравинского излишне нежным.
Реконструкция «Пробуждения Флоры», «анакреонтического балета в одном действии», явила придворные торжества во всем великолепии шикарного музейного экспоната. Красочные костюмы нимф, вакханок, сатиров, фавнов, сильванов, в упряжках у богов — то тигры-муляжи, то живой белый козел с длинной шерстью.
Восстановленные оркестровые и хореографические партии в комплексе создали светлую картину, место которой — на приватном торжестве императорской семьи и ее приближенных. Сочиненную для великокняжеской свадьбы «Флору» показали за балетную декаду три раза: дважды в «Русском проекте» и на Гала-концерте.

Две балетные новинки господина Мирошниченко засвидетельствовали, что его предыдущая работа в Мариинке — «В сторону “Лебедя”» не была случайной осечкой. Периодическое перемещение тел по полу и в пространстве не обрели красоты, которая возникает в талантливо сделанных бессюжетных хореографических композициях.
Трехчастность «Шарманщика», которого на предшествовавшей фестивалю пресс-конференции хореограф назвал «балетом о человеке», обусловлена исходным музыкальным материалом. В основе — написанные Леонидом Десятниковым более четверти века «Две русские песни» на стихи Рильке и пьеса 1987 года, давшая название балету. Три музыканта — пианист Алексей Гориболь, тенор Борис Степанов и скрипач Владислав Песин — по-разному подошли к исполнению сочинения петербуржского композитора. Все микронюансы, мерцания минора, тонкая хроматика прозвучали адекватно замыслу, кажется, только в фортепианной партии.
Другую премьеру «Русского проекта» — «Ринг» — оживлял рэп, радостное реагирование поклонников 2H Company на творчество своих кумиров и большее количество исполнителей. По утверждению господина Мирошниченко, название балета условно, хотя при желании в трех станках, ограничивающих пространство сцены до квадрата, прочитывались канаты боксерского ринга.
Мариинскую публику призвано было успокоить предпремьерное заявление Михаила Феничева, автора текста «Сумрачный абсурд»: «Основное условие, которое поставил нам Мариинский театр — отсутствие мата. � мы его выполнили». В итоге получился текст про балет и его место в современном мире: «…в вагон вплыли/ грациозные эти эльфы, и вновь,/ вскинув бровь, меня идентифицировали как помеху/ на пути разлива их эстетического оргазма от увиденного только что зрелища./ � со смехом «Па дэ дэ» крича, начали мягкими подошвами долбить мне ребра». Тот же господин Феничев признался, что впервые появился в Маринке уже после декабрьского предложения о сотрудничестве. Правда, как раз это публику в ожидании премьеры едва ли успокаивало.
Первая часть началась медленно, как бы с раскачки — каждый из четырех танцовщиков представил свое небольшое соло, в то время как остальные трое неподвижно ждали своей очереди выступить. Вскоре после появления Рефери движение на сцене постепенно оживилось, и во второй части к четырем танцовщикам, разбившимся по парам, присоединился и кордебалет. А чуть позже звучание зубодробительных пространных речитативов констатировало начало третьей части «Ринга».
Помимо то тут, то там возникавших аллюзий на Форсайта, иногда «всплывали» элементы из баланчинского «Аполлона» и мирошниченковского «Шарманщика». Так молодой хореограф, быть может, пытался найти себе место среди классиков.

На фестивале была широко представлена и классика мариинского балета, которая завлекала потенциального зрителя не новизной, но исполнительскими составами.
В «Ромео и Джульетте» заглавные партии станцевали уже выступавшие на сцене бывшего российского императорского театра солисты Лондонского балета: игривая Алина Кожокару и сдержанный Йохан Кобборг.
Нежная миниатюрная Джульетта Кожокару, может, и уступила немного Джульетте Дианы Вишневой в технике, но только не в озорстве и страсти. Высоко прыгающий, но эмоционально зажатый Кобборг-Ромео разогрелся только к финалу. Зато за двоих «зажигал» недавно возведенный в статус премьера Леонид Сарафанов (Меркуцио). Он радостно резвился, шутил, отменно прыгал и убедительно скончался, а такой удачей может похвастаться не каждый спектакль «Ромео и Джульетта».
В «Жизели» графа Альберта станцевал статный молодой солист Парижской оперы Матье Ганьо, партию Жизели исполнила Олеся Новикова. Четкие и высокие прыжки, широкий шаг Ганьо доставили немало эстетического удовольствия, а его партнерша, не протанцевав и первых пяти минут, умудрилась упасть на ровном месте, как только стала усиленно ловить его влюбленные (по сюжету) взгляды. Виктория Терешкина в роли повелительницы вилис была точна, упруга и воздушна, а «белый» кордебалет — вилисы — заслуженно срывал продолжительные аплодисменты в финале действия.
В «Баядерке» значилось звездное трио — Ульяна Лопаткина (Никия), Николай Цискаридзе (Солор) и Мария Александрова (Гамзатти). Во время спектакля стало очевидно, что воину Солору совсем не идут ужимки, а грубоватая простота не красит дочь раджи Гамзатти. Ульяна была немного сдержаннее, чем обычно в партии Никии, но ее предсмертный танец с цветами перед молодоженами вышел технически точным и эмоционально волнующим.
Одним из лучших балетных вечеров фестиваля стал «Дон Кихот» с Леонидом Сарафановым и московской гостьей Натальей Осиповой. � не потому, что его почтила своим присутствием Памела Андерсен. А потому, что молодость и задор Базиля и Китри были естественными, а прыгучесть и активность били через край. �м аплодировали так, что общая продолжительность спектакля существенно увеличилась, а когда улыбающаяся Наталья Осипова в третьем акте с легкостью крутила фуэте на бис, зал ликовал.
Форсайт в Мариинском прошел, как обычно — без зрительского аншлага и с достижением кульминации вечера в третьем отделении: в «In the Middle, Somewhat Elevated» («Там, где висят золотые вишни»), где были особенно хороши гибкие и эффектные Екатерина Кондаурова и Михаил Лобухин.

�з Москвы на фестиваль привезли три балета: «�гру в карты» Алексея Ратманского / �горя Стравинского, «Misericordes» («Милосердные») Кристофера Уилдона / Арво Пярта и «В комнате наверху» Твайлы Тарп / Филипа Гласса.
Выступление труппы Большого началось с самого немецкого произведения Стравинского — «�гры в карты». Аккуратные неброские декорации-ширмы давали массу вариантов и возможностей появления на сцене и ухода в кулисы. Пятнадцать отличных исполнителей четко выполняли сложнейшие движения по различным траекториям, часто пересекались, внезапно «вытесняли» друг друга, молниеносно составляли различные ансамблевые комбинации.
Хореография Алексея Ратманского, сочиненная к юбилею Майи Плисецкой, вписывается в игровую по природе музыку Стравинского ничуть не хуже «родного» ей баланчинского решения — он просто другой. � если у Баланчина танцовщики одеты в костюмы игральных карт, то присутствие, положим, Дамы Пик и Джокера в новой московской версии при первом знакомстве с ней не кажется однозначным.
Атмосфера средневековой медитативности присуща музыке эстонского композитора Арво Пярта и ее воплощению в хореографии известного и вполне успешного молодого американца Кристофера Уилдона. В его «Misericordes» заняты девять танцовщиков: дуэты и солист. Аскетизм и в декорациях: черные кулисы, задник — большой квадрат, периодически «исчезающий» в отсутствие света или в вертикальных полосках-языках, продолжающих геометрическую четкость боковых кулис.
Четыре пары призраков одеты в стилизованные под средневековье костюмы темных тонов: приглушенные синий, красный, зеленый, фиолетовый. Вероятно, это — от первоначального замысла балета про одиночество, которое мог испытывать Гамлет. Правда, позже хореограф отказался от какой бы то ни было сюжетной основы, и задача танцовщиков усложнилась: нужно было полностью отстраниться от шекспировского нарратива и методично следовать идее абстрактного. Надо сказать, что это артистам удалось: музыка Третьей симфонии Пярта в этом немало им помогла.
«В комнате наверху» для тринадцати исполнителей постмодернистка Твайла Тарп и композитор Филип Гласс сочинили 15 лет назад, но премьера этого знакового балета в Большом состоялась вместе с «Misericordes» только 13 февраля 2007 года. Под электронные завораживающие звуковые разводы Гласса танцовщики выпрыгивают из боковых кулис или появляются из тумана, окутывающего задник. Золотая балетная молодежь, одетая в красные купальники и коротенькие юбочки или спортивные костюмы в мелкую черно-белую вертикальную полоску, выделывает потрясающие акробатические экзерсисы, на раз справляется со сложнейшими пальцевыми комбинациями и поддержками, ухитряясь выглядеть невесомой в высоченных широких прыжках-шпагатах. Героями вечера, безусловно, стали Наталья Осипова и Андрей Меркурьев, а также Светлана Лунькина, Екатерина Крысанова, Елена Андриенко, Марианна Рыжкина, Ян Годовский, Дмитрий Гуданов, Денис Медведев и др.

Уже ставший классическим репертуар — вечер из балетов Баланчина («Блудный сын», «Серенада», «Бриллианты») — в день фестиваля под названием «Американцы» исполнили мариинские танцовщики и трио из Нью-Йорк-Сити-Балле: Филип Нил, Мария Ковроски и Демиан Ветцел.
Этот балетный вечер оставил разные впечатления, из представленных балетов самой «баланчинской» по духу оказалась только «Серенада».
Где себя американцы проявили — так это на Гала. При достаточно скучной программе заключительного концерта удачно выступил Демиан Ветцел с Сюитой танцев на музыку Баха в хореографии Джерома Роббинса, а особенно хороши были Мария Ковроски с �сломом Баймурадовым в «Среднем дуэте» Алексея Ратманского.
Хореографическая версия «Лебедя» известного молдавского постановщика Раду Поклитару на музыку Сен-Санса в исполнении солиста Мариинского театра �горя Колба удивила новизной подхода к интерпретации с детства знакомой композиции, под которую танцевали легендарные Анна Павлова, Галина Уланова, Майя Плисецкая. Лебедь в тапочках, рваной рубахе и кепке почему-то совсем не вызывал никакого противоречия с уже каноническим образом умирающей птицы. Отсутствие хореографических штампов в сочетании с умением слышать музыку и двигаться, реагируя на нее телом и мимикой, — в этом, наверное, секрет успеха миниатюры.
Также были исполнены Па-де-де из «Талисмана», «Лебединого озера», Форсайтовского «In the Middle…», «Корсара», Гран-па-классик Виктора Гзовского на музыку Даниэля Обера.
А 24 апреля, сразу же после окончания фестиваля, состоялось официальное открытие Концертного зала Мариинского театра, так называемой «Мариинки-3». Как развернется начало его художественной жизни — покажет с 18 мая по 15 июля фестиваль «Звезды белых ночей», который соберет на новой концертной площадке Петербурга известнейших музыкантов мира.

Фотографии Наташи Разиной