К�ТАЙСК�Е СЦЕНАР��

Китайская тема никогда не исчезает со страниц американских средств массовой информации и специализированных изданий, посвященных вопросам внешней политики. Это и понятно, ведь речь идет о самой населенной стране планеты, которая вот уже четверть века демонстрирует рекордные темпы экономического роста.
К тому же в последнее время КНР усиленно наращивает военные мускулы и укрепляет свое влияние в Тихоокеанском регионе и в Юго-Восточной Азии, что не может не вызывать беспокойства в США. Оно усиливается благодаря тому, что американские эксперты никак не могут прийти к единому мнению относительно общего направления эволюции китайского общества и его государственной системы. Такая ситуация стимулирует появление противоречащих друг другу прогнозов и усиливает общее чувство неуверенности, сомнений и тревоги по отношению к целям и возможностям гигантской страны, которая уже превратилась в экономического и отчасти политического конкурента Америки и вполне может стать ее военным соперником.
Только что появилась еще одна книга с анализом американо-китайских отношений и генеральных перспектив внутренней динамики Китая — «Китайская Фантазия» (The China Fantasy). Ее написал известный журналист Джеймс Манн (James Mann), который сейчас работает в вашингтонской Школе Передовых Международных �сследований имени Пола Нитце (Paul H. Nitze School of Advanced International Studies) при Университете Джонса Хопкинса (Johns Hopkins University). Он много лет был дипломатическим корреспондентом и внешнеполитическим обозревателем газеты Los Angeles Times и в 1984—87 годах возглавлял ее пекинский корпункт. Манн продолжал много заниматься Китаем и всей Восточной Азией после перевода в вашингтонское бюро Los Angeles Times.
В последнее время Манн приобрел особую известность благодаря нашумевшему бестселлеру «Возвышение Вулканов: �стория Военного Кабинета Буша» (Rise of the Vulcans: The History of Bush's War Cabinet), который вышел из печати в 2004 году. Ранее, в 1989 и 1999 годах он опубликовал две монографии об экономической модернизации Китая и новейшей истории американо-китайских связей.
«Китайская Фантазия» посвящена обсуждению политологических моделей, на базе которых Вашингтон с первой половины 1970-х годов строит свои отношения с Пекином. Манн считает эти концепции далекими от реальности и настаивает на необходимости их радикального пересмотра. В конце апреля политический комментатор газеты Washington Post Джордж Вилл выразил уверенность, что новая монография Манна создаст весьма сильный резонанс, который станет фактором президентской избирательной кампании 2008 года.
Буквально на первой странице Манн подчеркивает, что предметом его нового труда является даже не Китай как таковой. Книга написана с целью анализа взглядов, которые доминируют в отношении Китая как в Вашингтоне и столицах других стран, занимающих первые места на международной арене, так и в штаб-квартирах крупнейших транснациональных корпораций, имеющих экономические интересы в КНР. Манна особенно интересуют причины, по которым экономических и политических лидеров ведущих западных стран явно не беспокоят антидемократический авторитаризм китайских элит и продолжающиеся нарушения прав человека в КНР.
Точно так же, продолжает Манн, многие авторитетные синологи из академического мира и специализирующиеся на восточноазиатских делах журналисты предпочитают воздерживаться от публичной критики очень хорошо им известных дефектов и даже преступлений китайской однопартийной системы. Вместо этого они не устают рассуждать о неизбежных трудностях интеграции КНР в рыночную экономику и о необходимости с пониманием относиться к тому, что китайские лидеры опасаются внутренней дестабилизации общества и в силу этого ставят препоны на пути развития независимых от компартии сил и движений. Сторонники этих взглядов утверждают, что свободная торговля Запада с КНР в сочетании с невмешательством в ее внутренние дела лучше всего послужит процессу укрепления гражданского общества, который непременно приведет к появлению демократических институтов, введению свободных выборов и созданию сильной и независимой судебной системы.
Манн полагает даже, что большинство политических и экономических лидеров Запада не особенно озабочено перспективами китайской демократизации. Эти люди не только понимают, что Китай скорее всего еще очень долго останется авторитарным, но и считают, что для них весьма выгодно вести дела именно с таким Китаем. Они хотели бы, чтобы Китай и дальше оставался мировым центром дешевого массового производства, основанного на достаточно развитых, но все же не самых высоких технологиях. Однако они не могут утверждать этого открыто, не рискуя потерять общественную поддержку своего курса. �менно поэтому они закачивают в общественное мнение прекраснодушные иллюзии относительно «втаскивания» Китая в демократию посредством коммерции.


УСПОКА�ВАЮЩ�Й СЦЕНАР�Й
В течение последних пятнадцати лет попытки критиковать Китай (а таких всегда было немало) обычно отбрасывались посредством ссылок на прогноз, который Манн называет «Успокаивающим Сценарием» (УС)Soothing Scenario. Речь идет о весьма оптимистической концепции развития Китая.
Эту концепцию поддерживают многие университетские специалисты, руководители промышленных, торговых и финансовых корпораций, и сотрудники независимых аналитических центров, получающих от этих фирм гранты на свою деятельность.
Сторонники УС вовсе не отрицают, что китайская однопартийная система абсолютно недемократична и часто репрессивна, что Китай быстрыми темпами модернизирует свои вооруженные силы, что там продолжаются аресты политических диссидентов и борцов за права национальных меньшинств, что китайская промышленность (и прежде всего энергетика) становятся все более серьезным фактором влияющим на процесс глобального потепления, что экспорт рабочих мест из США в КНР вызывает болезненные явления в американском обществе. Однако они неизменно объявляют эти негативные процессы всего лишь болезнями роста, неприятной, но неизбежной платой за врастание Китая в рыночную экономику.
Согласно УС, Китай движется в правильном направлении. Экономический прогресс КНР со временем приведет к появлению там сильного среднего класса, который станет движущей силой демократизации. Эти позитивные перемены могут казаться медленными, признают сторонники УС, но ведь надо же принимать в расчет гигантскую инерционность китайского общества и законные опасения нынешней политической элиты, которая не хочет и не может допустить сползания страны в революционный хаос. В общем, согласно УС, США и всему Западу надо просто набраться терпения. Чем чаще жители КНР (во всяком случае, представители быстро растущего среднего класса) будут посещать заведения типа McDonald's, тем громче они станут требовать либерализации и демократизации. Манн не без ехидства называет подобные взгляды «мак-дональдовским триумфализмом».
Основные положения УС, отмечает Манн, давно стали официальным «символом веры» всех без исключения американских президентов и большинства претендентов на эту должность. В частности, нынешний хозяин Белого Дома однозначно высказался в поддержку УС задолго до того, как он стал официальным кандидатом в президенты от Республиканской партии. Еще в ноябре 1999 году Джордж Буш заявил, что торговля с Китаем укрепит в китайском обществе надежды на будущие свободы, которые станут прелюдией к зарождению политической демократии. Ранее в этом же духе высказывался и Билл Клинтон.
Существует несколько иная версия УС, модель «Два шага вперед, шаг назад». Когда китайское руководство начинает слишком открыто полагаться на репрессивные действия, из лагеря адептов УС подчас даже звучат протесты против таких акций — правда, не слишком громкие. Они, однако, сопровождаются призывами не поддаваться панике и спокойно ждать позитивных перемен. Американскую публику уверяют, что китайские лидеры могут действовать под влиянием плохих советов или просто совершать ошибки, от которых никто не застрахован, но что в конечном счете все образуется. Пусть даже политическая трансформация Китая развивается медленней, чем можно было надеяться в былые годы, но уж через несколько десятилетий эта страна непременно отринет коммунистическое прошлое и присоединится к мировому демократическому клубу.
Сторонники УС, пишет Манн, любят его подтверждать ссылками на Тайвань и Южную Корею. Действительно, эти страны были «перетянуты» прогрессом своей экономики из авторитаризма в демократию. Однако они не обременены сотнями миллионов крестьян, запертых в слаборазвитых внутренних районах протяженностью в тысячи километров. Кроме того, они сильно зависели от военной поддержки США и потому не могли до бесконечности сопротивляться американским призывам к демократизации. Поэтому их пример ровно ничего не говорит о будущем КНР.
Манн опровергает и другой типичный аргумент «оптимистов» — заверения в том, что развитие электронных средств массовой информации и прежде всего �нтернета приведет к демократизации КНР. Во-первых, пишет он, это развитие в основном ограничено прибрежными районами. Во-вторых, китайские власти демонстрируют завидную способность управлять даже нынешним более информированным населением. Хотя китайская публика сейчас более осведомлена о событиях в стране и в мире, чем пару десятилетий назад, она все равно не в состоянии бросить вызов правящей элите. Точно так же, продолжает Манн, проведение выборов в деревнях и достигнутое в последние годы улучшение экономического законодательства никак не поколебали основ политической системы Китая. Даже если эти прогрессивные тенденции сохранятся (что тоже не гарантировано), они не принесут сколько-нибудь серьезных перемен, разве что создадут их видимость.


СЦЕНАР�Й ПЕРЕВОРОТА
«Успокаивающий Сценарий» в США остается доминирующим прогнозом эволюции Китая, однако у него есть и конкурент в лице «Сценария Переворота» (СП)Upheaval Scenario.
Эта версия будущего КНР предвидит неизбежную крупную катастрофу, например, экономический крах или политическую дезинтеграцию. Сторонники СП полагают, что кризисные явления в китайской экономике и общественной жизни и вызванные ими протестные движения усилятся до такой степени, что нынешняя политическая система попросту развалится. Это может привести как к демократической революции, так и к переходу всей полноты власти к военной диктатуре. Не исключено, что Китай разделится на несколько независимых или квазинезависимых государственных образований — скажем, возможен раскол между процветающими прибрежными областями и сильно отстающими в развитии внутренними районами страны. Сам Манн полагает, что сценарии необратимого раскола Китая малоубедительны, в частности, потому, что в прошлом эта страна не раз делилась на части, а потом вновь объединялась. Тем не менее, у них есть свои сторонники. В целом, заключает Манн, УС и СП задают границы нынешних американских дебатов о будущем КНР и американо-китайских отношений. Но все дело в том, продолжает он, что эти рамки чрезмерно узки.
Существует еще одна вполне реалистичная версия будущих событий, которую он называет «Третьим Сценарием» (ТС)Third Scenario. Пока что ее всерьез мало кто обсуждает, во всяком случае, в Соединенных Штатах.
Суть «Третьего Сценария» заключается в следующем. Китай продолжает свой нынешний путь экономического развития, однако его политическая система не претерпевает сколько-нибудь существенных изменений. При таком раскладе через 25—30 лет Китай полностью интегрируется в мировую экономику, однако останется недемократической страной, живущей под властью репрессивного однопартийного режима. Отсюда не следует, что этот режим будет, как и раньше, именовать себя марксистским, а партия — коммунистической. Названия и символы могут поменяться, но суть политической системы останется прежней. Более того, компартия может даже лишиться власти, однако ей на смену придет не демократия, а какая-то иная, но не менее авторитарная сила.
Китайский средний класс может ее признать и стать ее союзником, решив, что стабильность и экономический рост предпочтительней демократических перемен с неопределенным исходом. Крупная буржуазия КНР тоже может решить, что такой курс лучше всего позволит сохранить экспортный потенциал, который превратил Китай во всемирного поставщика дешевых товаров. В итоге в стране так и не появится ни реальной политической оппозиции, ни свободных средств массовой информации, ни независимых судов, ни подлинных выборов (исключая разве что выборы в местные органы власти). Деятельность сил безопасности, возможно, будет несколько замаскирована, но их прерогативы останутся практически такими же. В общем, Китай станет богаче и сильнее, но никак не свободнее.
Что несет Соединенным Штатам реализация Третьего Сценария? Манн не считает, что в этом случае Китай непременно станет источником военной угрозы для Америки. Он полагает, что еще как минимум четверть века Китай не сможет создать военных технологий, сравнимых по эффективности с американскими. Более того, есть основания считать, что китайское руководство не хочет и долго не захочет инициировать конфликты между своей страной и США. Куда опасней, что авторитарный Китай станет примером и потенциальным источником поддержки для антидемократических режимов в других частях земного шара. Манн даже допускает, что сохранение однопартийной системы в КНР может ослабить позиции демократических сил в России.
Очевидно, пишет Манн, что такое развитие событий противоречит глобальным интересам Америки. Однако оно может создать и внутриполитические проблемы. Со времен президентства Ричарда Никсона (установил официальные отношения между КНР и США, до этого Вашингтон считал законной властью Китая — Гоминьдан, проигравший войну коммунистам и ныне управляющий Тайванем — Washington ProFile) американцев убеждали в правильности курса на сближение с Китаем посредством обещаний, что его итогом станет политическая либерализация самой населенной страны планеты. Если этого не произойдет, американская публика почувствует себя обманутой — и кто знает, с какими последствиями? Многие американские политики осознают масштабы этой опасности, но воздерживаются от ее открытого обсуждения.

К�ТАЙСКАЯ �НТЕГРАЦ�Я
Манн предлагает еще один прогноз, на сей раз кратковременный. Он напоминает, что летом 2008 года в Пекине состоятся Олимпийские игры. По его мнению, американские СМ� представят их как событие эпохального масштаба, символизирующее превращение КНР в мировую державу. �нтенсивность их освещения намного превзойдет аналогичные показатели всех предшествующих Олимпиад.
Конечно, основной темой будет спорт — но не только. Газетные полосы и телеэкраны будут заполнены отлично иллюстрированными и весьма примитивными по содержанию рассказами о трех тысячелетиях китайской истории, о чудесах китайской культуры, о Мао Цзэдуне и Никсоне, о бедах времен «культурной революции» и о чудесах китайской модернизации. Там будет очень мало реальной информации о современном Китае, но зато в избытке будут представлены всякого рода стереотипы, которые и так давно уже впечатаны в сознание американской публики.
С точки зрения Манна, все эти клише отнюдь не случайны. Они надевают на Китай экзотическую маску, создающую образ отдаленной загадочной страны, резко отличающейся если не от всего мира, то, во всяком случае, от Запада. А раз так, то не надо подходить к ней с обычными требованиями, например, предъявлять ее руководству слишком жесткие претензии за авторитаризм. Авторы подобных публикаций не рискнут открыто утверждать, что китайцы прекрасно обходятся без свободы, но в подтексте такие намеки будут звучать. �з этих сообщений будет неявно следовать, что американцам незачем принимать Китай всерьез, а значит, не о о чем и беспокоиться. В общем, весь этот поток информации (точнее, по большей части псевдоинформации) будет исправно работать на подкрепление «Успокаивающего Сценария».
Конечно, пишет Манн, китайские власти внесут в эту кампанию немалый вклад. В преддверии Олимпиады партийные и государственные лидеры не раз заявят, что их страна уверенно движется по пути либерализации и что политическая система КНР делается и будет делаться все более открытой и представительной. Скорее всего весной и летом будущего года китайским СМ�, студенческим организациям и даже независимым политическим группам на время будет дарована относительная свобода, а органы госбезопасности уйдут в тень, хотя, конечно, всеми средствами попытаются не допустить антиправительственных демонстраций. В общем, все будет сделано для того, чтобы зарубежные гости Олимпиады уверились в том, что они прибыли в просвещенную страну, которая не только обладает огромным экономическим могуществом, но и стоит на пороге далеко идущих политических перемен. Но Манн отнюдь не уверен, что через год-два после Олимпиады в Китае будет больше демократических свобод, чем в настоящее время.
Подводя итоги своему анализу, Манн подчеркивает, что в течение трех десятилетий американские «верхи» строили отношения с Китаем на основе сомнительных, а то и заведомо неверных предпосылок. Они проводили политику максимальной терпимости к китайскому авторитаризму, оправдывая ее ожиданием глубоких политических перемен, которых вовсе не хотели их китайские партнеры. В 1970—1980-е годы в создании имиджа политически прогрессирующего Китая был заинтересован Пентагон, который видел в КНР противовес советскому экспансионизму. По окончании Холодной войны эту эстафету перехватили корпорации, которым надо было избежать общественной критики за инвестиции в китайскую экономику. Поэтому сейчас такая политика проводится под лозунгом интеграции КНР в мировую экономику, за которой, как уверяют американскую публику, чуть не автоматически последует политическая либерализация.
Однако, вопрошает Манн, кто же кого интегрирует? Можно ли утверждать, что Соединенные Штаты интегрируют Китай в мировую рыночную экономику? �ли же это Китай интегрирует США в новый международный политический порядок, вовсе не основанный на демократических принципах? В Вашингтоне, конечно, не устают утверждать, что американское влияние будет превалировать и что стратегия интеграции разработана именно для того, чтобы помочь Китаю вырваться из пут авторитаризма и однопартийности. Эти заверения могут даже быть вполне искренними (правда, не у всех), но убедительности им явно не хватает. Те, кто с ними выступают, не в состоянии объяснить, как и почему нынешняя американская стратегия стимулирует позитивные политические перемены в КНР. Можно не сомневаться в том, что интеграция обогащает китайские и американские элиты и способствует умножению числа китайских менеджеров и предпринимателей, многие из которых тесно связаны с партийными кадрами. Однако молодые китайские технократы пока что обходятся без демократии, и нет оснований считать, что эта ситуация скоро изменится. С другой стороны, интеграция в ее нынешней форме не приносит особых благ ни американским рабочим, ни китайским.
Манн заканчивает книгу призывом как можно скорее отказаться от прежних догм и без промедления, уже в ближайшие годы начать проводить такую политику, которая реально поможет китайской демократизации. Он не предлагает конкретных планов таких действий, однако настаивает на том, что без решительного отказа от иллюзорного «Успокаивающего Сценария» разработать их заведомо не удастся. Он даже допускает, что американская публика может решить, что никакие действия со стороны США не повлияют на политическую динамику Китая. Если окажется, что в КНР реализуется «Третий Сценарий», то придется это признать и принять Китай таким, каков он есть. Однако и это решение потребует серьезных дебатов, которые в США пока не ведутся. Возможность «Третьего Сценария» необходимо проанализировать уже сейчас, чтобы затем действовать обдумано и со знанием дела.

Washington ProFile