НЕМНОЖКО БЕРЕМЕННЫЙ ДЗЕРЖ�НСК�Й

Тимур БОЯРСК�Й

Крылатая фраза, которую приписывают то Николаю Шмелёву, то Анатолию Стреляному о том, что нельзя быть немножко беременной, потеряла актуальность. Сергей Муст в статье «Нежелезный Феликс» (газета «Голос») на примере Дзержинского доказал, что можно. Тот, кто впервые прочёл эту фамилию, запомнит, что Дзержинский – это либерал, гуманист, демократ, друг детей, хозяйственник и совсем немножко злодей. �меет ли такая точка зрения право на существование? Например, Гитлер не пил, не курил, любил собак.
Говорят, что, когда во время дождя его машина обдавала кого-либо из прохожих брызгами из лужи, он заставлял водителя остановиться,
выходил из машины и извинялся. Если бы он дожил до суда в Нюрнберге, и его адвокат на этих фактах построил линию защиты, счёл бы суд это смягчающими обстоятельствами? Задаю этот вопрос только Сергею Мусту, потому что остальные правильный ответ знают.
Можно привести и другой пример. Величайшим из величайших преступников 20-го века считается человек по фамилии Чикотило.
Если бы на суде выяснилось, что он в свободное от преступлений времяразводил кактусы, а однажды одолжил соседу до получки 50 рублей,Заменил бы для него суд высшую меру наказания на установку памятника в центре Ростова на улице Энгельса? А ведь Чикотило по сравнению с Дзержинским, как сказали бы математики, исчезающе малая величина.
Если бы я был юристом, я бы изложил уголовный кодекс в виде таблицы, и все преступления оценивал в «феликсах». Дзержинский, как недосягаемая величина, соответствовал бы, к примеру 1000 «феликсов». А дальше дело техники. Украл кошелёк в автобусе — 1 «феликс» — 3 месяца тюремного заключения. Ограбил квартиру — 5 «феликсов» — год тюремного заключения.
Ограбил вторично 10 «феликсов» — 2 года тюремного заключения и т.д.
Что ставит Дзержинскому в заслугу Сергей Муст? То, что он почему-то не расстрелял С.П.Мельгунова, в результате чего мы имеем возможность прочитать книгу «Красный террор, и ещё то, что встретил в Севастополе генерала Слащёва, которого советская власть решила использовать на преподавательской работе в военной академии. Ну и что?
А что на другой чаше весов? Кроме Мельгунова, который достаточно подробно рассказал о бандформировании, вошедшим в историю под названием ВЧК, есть и другие свидетельства.
Вот что вспоминал после смерти Дзержинского председатель московского ЧК Захаров. 25 сентября 1919 года в Леонтьевском переулке прогремел взрыв, разрушивший часть дома. Несколько московских коммунистов было убито и ранено. Прямо после взрыва (то есть, ни в чём не разобравшись, Т.Б.) в московскую ЧК приехал взволнованный и бледный, как полотно, Дзержинский. Он приказал немедленно начать расстреливать по спискам «…всех кадетов, бывших жандармов, представителей старого режима,
и разных князей и графов, находящихся во всех местах заключения Москвы».
Неизвестно, сколько успели расстрелять за ночь, назавтра кто-то из вышестоящих этот приказ отменил. Очень похожий случай вспоминала секретарь Ленина Фотиева. На заседании правительства Ленин, имевший привычку писать бесконечные записки, спросил у Дзержинского, сколько в петроградских тюрьмах сидит представителей свергнутого режима.
Дзержинский на ленинской записке ответил: «Около 5000». Ленин прочёл, покачал головой, поставил на записке крестик и вернул её Дзержинскому.
Дзержинский встал и вышел. К утру было расстреляно 4500 человек.
На другой день впавшие в шок члены Политбюро, спросили у Дзержинского, что это значит. Он показал ленинскую записку. С этой запиской они явились в приёмную Ленина, которого на месте не оказалось.
«Что вы, товарищи, — сказала им Фотиева, — товарищ Ленин иногда ставит на документах крестики, чтобы было видно, что он ознакомился».
Тот, кто читал «Архипелаг ГУЛАГ», знают именно такого Дзержинского.
Это он в Соловецком монастыре, то есть, в месте приближенном к Б-гу,
создал первый концлагерь «СЛОН» — Соловецкий лагерь особого назначения.
Прочитать о том, что там происходило можно не только у Солженицина.
Лучший друг детей Дзержинский во время тамбовского крестьянского мятежа подписал следующий приказ по ВЧК: «Провести к семьям восставших беспощадный красный террор. Арестовать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и, если выступления будут продолжаться, расстреливать арестованных. Сёла обложить чрезвычайными контрибуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и всё имущество». А те, кому меньше 18 лет?
Они становились беспризорными. Сергей Муст ставит в заслугу Дзержинскому заботу о беспризорных. Но, если бы он не расстрелял их родителей, беспризорных бы не было.
Собственно, зачем я доказываю то, что многократно доказано другими.
Может быть, ещё раз для убедительности процитировать фразу из его инструкции для чекистов: «Для расстрела нам не нужно ни доказательств, ни допросов, ни подозрений. Мы находим нужным и расстреливаем, вот и всё». Поговорим лучше о других менее известных фактах из биографии «Нежелезного Феликса».
Мне уже приходилось цитировать газету «Нью-Йорк таймс» от апреля 1921 года, которая опубликовала список первых «новых русских»: «Только за минувший год (то есть, за 20-й), как нам стало известно, в банки Европы и Америки на счета большевистских лидеров поступило:
… — от Дзержинского 80 млн. швейцарских франков».
Это больше, чем от Ленина, от которого поступило только 75 млн. Нескромно — воровать больше своего начальника, но Сергей Муст Дзержинского в нескромности не обвиняет. Где Дзержинский брал деньги, если не считать узаконенных грабежей населения, которые назывались реквизициями, и, разумеется, были поручены ВЧК? Денежных источников было много.
Однажды заместительница петроградского чекиста Глеба Бокия (того самого, который предложил кормить зверей в зоопарке мясом расстрелянных. Т.Б.) Яковлева написала письмо в ЦК партии. Он рассказала, что в местах заключения Петрограда содержатся великие князья и другие богатые люди. � некоторых из них ленинградские чекисты отпускают за границу, предварительно взяв с них выкуп. Кстати говоря, в Петропавловской крепости сидел великий князь Николай Михайлович — историк с мировым именем. За него перед Лениным ходатайствовал Горький. Ленинская резолюция на горьковском письме удивила даже его соратников. Ленин написал: «Революции историки не нужны».
Тем не менее, по письму Яковлевой Ленин назначил расследование, которое установило причастность к этим своеобразным торговым операциям лично Феликса Эдмундовича. Говоря современным языком, он обеспечивал «крышу» и участвовал в доле. Дзержинский, Бокий и ещё несколько человек были временно отстранены от занимаемых должностей. Как пишет замечательный знаток российской истории �горь Львович Бунич: «…Ленин орал на Дзержинского и грозил разогнать ЧК. Дзержинский криво улыбался. Он понимал шутки». Великих князей, разумеется, расстреляли, чтобы они никого не искушали. Всего в России после 1917 года было 29 великих князей. Расстреляно 19. Спаслись те, кто по тем или иным причинам оказались за границей.
Можно ещё рассказать о сюжете «Дзержинский и «Эмбанефть».
Глава треста «Эмбанефть» Фридман написал письмо в правительство и предложил расчистить устье реки Урал, чтобы морские суда могли достичь Гурьева, и построить железную дорогу из Гурьева к нефтяному промыслу. Наркомом путей сообщения был в то время Дзержинский. Он понял, что нефть это не только топливо, но и деньги для пополнения зарубежного счёта. Он предложил, как председатель ВЧК, направить из мест заключения 2000 заключенных, и, как нарком путей сообщения, дать материалы для строительства. Для финансирования работ он предложил использовать находящиеся в распоряжении ВЧК (то есть, награбленные у населения) драгоценности. Кроме того, он предложил освободить нефтяной промысел от налогов на 25 лет и передать его в распоряжение учредителей, которые будут работать по доверенности наркомата путей сообщения. Кому досталась бы доверенность, сомневаться не приходится.
Но 1921 году советские войска захватили Баку, и актуальность казахстанской нефти исчезла. То есть, первым нефтяным олигархом он не стал, а мог бы. В советские времена в каждом отделении милиции висели слова Дзержинского, что у чекиста должно быть горячее сердце, холодная голова и чистые руки. Насчёт сердца и головы спорить не будем, тем более, что наука точно не знает, какой должна быть температура головы и сердца чекиста, а что касается рук, у Дзержинского они чистыми не были.
В 1991 году памятник Дзержинскому сдёрнули с пьедестала. Сергей Муст пишет об этом так: «В тот памятный вечер при свете прожекторов пигмеи свергали колосса». Если участники этого события пигмеи, то я тоже пигмей. � от имени остальных пигмеев, хочу сделать предложение.
Если господин Муст украинец, то маю пропозицию. Нужно собрать деньги на командировку Муста в Москву, чтобы он помог Юрию Михайловичу Лужкову установить памятник Дзержинскому на прежнее место.
Но этого мало. Пусть закажет Зурабу Церетели памятники Генриху Ягоде, Николаю Ежову и Лаврентию Берия. Чем они хуже? � пусть не забудет старшего следователя Рюмина. Он тоже заслужил. Конечно, на памятник Рюмин не тянет, но хотя бы бронзовый бюст. Это он осуществлял заветы великого Дзержинского в еврейском направлении. Помните дело врачей?
Для полноты картины неподалеку от Карла Маркса в Охотном ряду можно установить памятник Пол Поту. Да и в Киеве есть ещё место для памятников тем, кого любит Сергей Муст.
В прошлом или позапрошлом году в приложении к газете «Секрет» «Сатириконь» были опубликованы мои иронические стихи, которые вполне могут послужить стихотворной рецензией на статью Сергея Муста.
Правда цитировать самого себя не принято, и я прошу прощения у тех, кто это заметит, но очень уж забавный случай, когда рецензия появилась на свет раньше своего объекта.
Такие пока времена не настали
Для тех, кто полмира поджёг,
Но вижу – стоят на одном пьедестале
Дзержинский, Ягода, Ежов.
Возможно, наступит ещё перестройка,
� кто-то проект отстоит,
Я вижу – стоит эта русская тройка,
� Берия рядом стоит.
Пусть люди приходят по старой привычке
� почести им отдают,
� будет написано там на табличке:
«Не подходите – убьют»