ОТБЛЕСК ЦВЕТАЕВСКОЙ СТРАСТ�

Юлий ЗЫСЛ�Н

�з архива «Вашингтонского музея русской поэзии и музыки» www.museum.zislin.com

ОЧЕРК О ПРЕДПОЛАГАЕМОМ КОЛЬЦЕ МАР�НЫ ЦВЕТАЕВОЙ

К 115-летию Марины Цветаевой

Бог наделил меня самой демократической физикой:
я всё люблю самое простое.

О, сто моих колец! Мне тянет жилы –
Раскаиваюсь в первый раз –
Что столько я их вкривь и вкось дарила…
Марина Цветаева


Серебро было страстью Марины Цветаевой. Она любила носить и дарить серебряные украшения — кольца, перстни, браслеты-запястья.
Со слов Цветаевой известно, что сердолик, который ей нашёл Сергей Эфрон на пляже в Коктебеле, при первом их знакомстве у Максимилиана Волошина в 1911 году, Марина �вановна вставила в кольцо, которое свято хранила.
Программист и фотохудожник Майя Саркисян предполагает, что у неё хранится то самое маринино кольцо. Вообще личных вещей Марины Цветаевой и её семьи сохранилось очень мало. Этому способствовали и сложная жизнь поэта, и её трагическая смерть.
�так, всё по порядку.
В январе 2005 года мы поехали с женой в Нью-Йорк навестить нашу младшую внучку Веру, которая училась в дизайнерском колледже. Кроме всего прочего мне очень хотелось, чтобы она побывала на моём очередном выступлении. Оно состоялось как раз в ближайшей к её жилищу публичной библиотеке Queens Library. Это выступление организовала проф. Полина Ныс, знаток и любитель живописи, музыки и поэзии. Мы с ней познакомились в Джерси-Сити на 20-летии Музея русского современного искусства (основатель Александр Глезер), где я пел стихи Пастернака и Цветаевой.
Мою встречу в этой библиотеке решили назвать так: «Русская поэзия в песнях и романсах. Пастернак. Цветаева. Ахматова. Мандельштам». Библиотека сделала замечательную афишу на двух языках. Накануне концерта мы встретились с Полиной Ныс у библиотеки, чтобы осмотреть помещение и прогуляться по ближайшему микрорайону, заселённому когда-то голландцами. Слово за словом, она как-то между прочим и говорит мне: «Знаете, Юлий, у дочки моих соседей Майи, очень милой молодой женщины, хранится кольцо Марины Цветаевой». Представляете моё изумление. Я закричал на всю улицу: «Где она и как с ней можно встретиться? Пригласите её, пожалуйста, на моё завтрашнее выступление!». Но не так-то всё просто: Майя занята, плюс полинина щепетильность, плюс «надо поговорить с родителями». Тем не менее на мой концерт пришёл папа Майи. Несколько раз во время выступления я обращался к нему со сцены, потом подарил мои книги стихов и диски с песнями. В общем пытался обаять его. В результате на следующий же день, утром, мы встретились с Майей у этой самой библиотеки. Причём, мы с ней обнялись и расцеловались, как старые друзья, хотя виделись впервые. Она меня сразу очаровала своей простотой, искренностью, миловидностью. Она явно была взволнована. На руке у неё было надето то самоё кольцо! Я не мог на него наглядеться. Брал его в руки, крутил и так и эдак и пытался его и её сфотографировать своим стареньким фотоаппаратом. Кольцо получилось не очень резко (оно же маленькое). Зато позже Майя прислала мне огромную художественную фотографию кольца. Накануне, возвращаясь с концерта, я специально купил microcassette recorder «Panasonic», и теперь начал записывать наш разговор о маринином кольце: как оно к ней попало, что она о нём думает (позже она мне прислала по моей просьбе своё краткое письменное объяснение по электронной почте, у нас также был ещё предварительный телефонный разговор). Скажу для остроты сюжета, что это кольцо попало к Майе, по её словам, через Анну Александровну Саакянц, биографа и исследователя жизни и творчества Марины Цветаевой, секретаря комиссии Союза писателей СССР по литературному наследию поэта. Саакянц много лет общалась с дочерью Марины Цветаевой Ариадной Эфрон.
�так, привожу фрагменты моей беседы с Маей Саркисян 8 января 2005 года:

Юлий — Здравствуйте, я сегодня ночью не спал: мне предстояла встреча с кольцом Марины Цветаевой. Это такое событие необыкновенное. Получается так, что я поселился в Америке, чтобы посмотреть на эту кольцо. Потрясающе! Я хочу прежде всего Вас спросить, что вы знаете про это кольцо? Как оно попало к Анне Александровне?Как оно попало к вам? После паузы я добавил: Это сердолик? Это тот самый сердолик, который Эфрон нашёл на пляже в Коктебеле.
Майя — Да-да-да! Я так думаю, да. Я точно в этом не уверена. А как попало кольцо к тёте Ане, я не знаю.
Юлий — Наверно, от Ариадны? Они очень дружили.
Майя — Да. Скорей всего, да.
Юлий — А как оно к вам попало? — спросил я заискивающе в ожидании сенсации.
Майя — Тётя Аня — очень большая подруга матери моей близкой подруги детства Наташи. Мы жили совершенно рядом. У нас был один <общий> балкон, и мы дружили с детства. Она как бы с детства была подвержена влиянию тёти Наташи, её мамы. Мандельштам и…
Юлий — А как фамилия мамы?
Майя — Гончар. Наталья Гончар — известный переводчик. Она перевела <с английского Вильяма> Сарояна. Она написала в соавторстве с кем-то, я не помню, и выпустила книгу о Мандельштаме, где-то в 90-м году перед моим отъездом. Такая тоненькая, беленькая книжечка.
Я с детства знала тётю Аню, она приезжала из Москвы в Ереван и гостила у них часто.
Юлий — Это всё в Ереване происходило?
Майя — Да, в Ереване. А потом, когда я стала ездить в Москву, стала навещать тётю Аню и её мужа Николая Николаевича. Он переводчик. Я очень любила бывать у тёти Ани дома, потому что, во-первых, я её очень люблю, как человека и у неё был очень интересный дом: украшения, целая куча, картины, зеркало.
Юлий — Куда же это всё делось?
Майя — Как? Это всё у неё.
Юлий — Тётя Аня умерла.
Майя — Я не знала.
Юлий — Она умерла в январе 2002 года. Кое-что из своего архива она обещала через моих друзей передать мне.
Далее я, чтобы ещё больше расположить владелицу кольца к себе (вдруг та захочет подарить или продать его музею), долго хвастался, как много у меня в музее есть по цветаевской тематике и не только и даже показал специальный альбом, который не забыл захватить с собой.
Затем я спросил:
Неужели Анна Александровна вам такую ценность прямо так и подарила?
Майя — Нет не мне. Она подарила кольцо Наташе.
Юлий — Ага!
Майя — Я перед отъездом сюда <в Америку> попросила своего дядю сделать мне копию этого кольца. Он сделал мне копию, и я его увезла. При всяких переездах туда-сюда я его потеряла. Я попросила его, чтобы он пошёл к Наташе и попросил ещё раз и сделал копию ещё раз. � Наташа просто отдала это кольцо. � сказала: «Маечке это кольцо дороже, чем мне», — наверно, так она говорила (мы в этом месте почему-то оба смеёмся), — «Пусть заберёт его совсем!»
Юлий — Ничего себе.
Майя — Так оно попало ко мне. А сейчас мне Николай Николаевич подарил огромную часть своей библиотеки, когда я последний раз была у них три года назад. Я поддерживаю отношения с Наташей.
Юлий — Я недавно звонил по телефону Анны Александровны. Подошла молодая женщина. Наверное, ей А.А. всё завещала. Она сказала, что отдала всё в Дом-музей Марины Цветаевой, как А.А. её просила.
Майя — Угу.
Юлий — Понятно. Очень интересно. Если вы когда-нибудь надумаете его продавать, то у вас есть покупатель. У меня много дарений (показываю альбом). В прошлом году мой музей получил 200 дарений, в том числе, 12 предметов личных вещей Анастасии Цветаевой: очки, портмоне, иконка, волосы). Вот подлинный портрет Ахматовой с автографом поэта, это предпоследний прижизненный её портрет, сделанный с натуры.
Майя — У вас для музея отдельное помещение?
Юлий — Пока всё у меня дома. Я занимаюсь поиском помещения.
Вот фотографии личных вещей Марины Цветаевой: чашка, тарелка, вот украшения. Бусы, платье. Мало что сохранилось. Вот тоже авторские работы: портреты Гумилёва, Пастернака, Цветаевой. Её портрет я купил недавно.
Майя — Да, интересно.
Юлий — Вот последний портрет Ахматовой, выполненный её подругой Геддой Неймёновой. Я всё это собираю, об этом пишу. Мой веб сайт читают практически во всём мире, в том числе, в Ереване. Я затеял в 2002 году (110-летие М.Ц.) Всемирный Цветаевский костёр, и мне написали студенты Ереванского университета, что они тоже провели такой костёр.
Майя — Да?
Юлий – В Ереване целая группа людей занимаются Мариной Цветаевой. Например, Татьяна Геворкян хорошо известна. Вот я открыл «Аллею русских поэтов в Вашингтоне». Вот дерево Марины Цветаевой.
Майя — Как вам это удалось?
Юлий — Всё было организовано. Всё это серьёзно. Так что ваша фотография вашего кольца, которую вы сделаете профессионально, <займёт в музее своё место>.
Майя — Я не знаю, насколько это будет профессионально. Я не фотографирую предметы.
Юлий — Положите на какой-нибудь материал.
Майя — Не волнуйтесь. Я постараюсь.
Наше беседа подходила к концу. Чувствовалось, что она затянулась, и я начал суетиться, будучи крайне взволнован. В спешке я попытался сфотографировать кольцо, Майю и попросил её сфотографировать меня с кольцом в руках. Позже уже дома я составил небольшой фотоальбом, отражающий всю эту историю).
Через некоторое время, а именно 14 марта 2005 г., я получил по почте прекрасную цветную фотографию кольца Марины Цветаевой, выполненную Майей Саркисян.
На обороте этой фотографии рукой Майи было написано следующее: «The Ring of Russian poet Marina Tsvetaeva. Uli, please accept this photograph of The Ring as gift to your valuable collection! Love and peace. Maya Sarkisyan»
Ещё до этих фотографий я получил от Майи письмо, написанное опять же по-английски. О нём мы договорись ещё при встрече в Нью-Йорке.
Привожу его полностью:
В«Hello Uli!
I apologize that it took such a long time to send you a picture of the Ring. I wanted to make a proper shot and a proper printout but my busy life was interfering with my good intentions. Please find attached the photo of Ring, and the actual printout I have later such as my printer doesn’t work as of now.
The story of the Ring is very simple:
Since I was a child I always been fascinated by the poetry of Marina Tsvetaeva and new lots of her poems by heart/ At the same time the mother of my best friend’s Natasha Khandzhian — Natalie Gonchar was a famous translator and well known in the Armenian world literature. She had a close friend – Anna Saakiants who devoted her professional life to the studies of Tsvetaeva’s poetry. Anna had an amazing collection of Tsvetaeva’s jewelry and other personal items (выделено мною. — Ю.З.) and once upon a time she presented one of the rings to my best friend…We both cherishes and lover The Ring until I had to immigrate to the States/ At this moment I made copy of the Ring and took it with me, because we didn’t even think of taking such a treasure out of the country and as my friend was the owner of the Ting – it stayed with her. Some 3—4 years passed and copy of the Ring was lost during one of many moving from one place to another. I wrote back to the jeweler who made a copy and ask him to make me another one — at the same time arranged everything with my friend Natasha/ In a few month I received the Ring itself — my dear friend Natasha made a generous gift to me and sent me the original. Since that tint the Ring with me…
Uli, thank you very for interest in the Ring. I will try to send you printed photo as soon as I can.
Regards.
MayaВ».

�стория кольца осталась той же. �нтересно, правда, что здесь чётко сказано о наличии у Анны Саакянц целой коллекции «изумительных» Цветаевских украшений и что Наташе подарено одно из имеющихся у Анны Александровны цветаевских колец.
Теперь мне предстояло утвердиться или разувериться в подлинности узнанной истории о кольце Марины Цветаевой, о том, что оно серебряное и с сердоликом. На это ушло много времени.
Самое печальное, что уже нельзя спросить Анну Александровну Саакянц о том, было ли у неё такое кольцо, как оно к ней попало, дарила ли она его Наташе Гончар-младшей (Ханджян), подруге Майи. Александр Васильевич Ханаков, который много общался с Сааканц в Москве и бывал у неё дома, ничего не мог сказать о кольце. �звестный биограф и исследователь творчества МЦ писательница из Петербурга �рина Викторовна Кудрова в ответ на мой рассказ и сомнения сказала: «Будете писать или рассказывать об этом кольце, что логично сделать, отмечайте предположительность версии».
Дочери Марины Цветаевой Ариадны Эфрон, подруги Анны Саакянц, давно уже нет на свете. Оставалось найти в Ереване Наталью Александровну Гончар-Ханджян, известную русистку, доктора филологических наук, переводчицу. После многоступенчатых поисков мне в конце концов удалось узнать номер её телефона, и я ей позвонил в Ереван.
Наталья Александровна ничего не знала о кольце и обещала подумать и поговорить с дочерью.
Ожидая ответа из Еревана, я просмотрел всё, что было у меня в музее по поводу любви Марины Цветаевой к серебряным украшениям, о сердолике, о Коктебеле, и поговорил с опытным ювелиром.
В результате возникла следующая картина.
По словам чешская подруги МЦ Анны Тесковой, МЦ любила дымчатый цвет (именно, примерно такой цвет имеет сердолик кольца, который находится у Майи Саркисян. — Ю.З.).
Сестра МЦ А.�.Цветаева вспоминала как они с Мариной в юности рылись «в Сокровищах Сердоликовой бухты, показывая друг другу добычу, вскрикивая при каждом розовом, алом, почти малиновом камне, подёрнутом опаловой пеленой (опаловый — это молочно-голубой цвет. — Ю.З.)».
Когда же я позвонил во второй раз в Ереван Наталье Александровне Гончар, оказалась, что у нас много общих интересов. Она много занималась Серебряным веком (Волошин, Цветаева, Мандельштам, Белый) и обещала даже прислать мне при наличии оказии свою книгу об Андрее Белом. Насчёт кольца она была весьма категорична: «Это выдумка девчонок. Школьницы что-то видели, говорили, хвастались, преклоняясь перед Мариной Цветаевой. Я знаю, что у Анны Александровны был медальон с фотографией молодого Сергея Эфрона, остальное она отдала в музей. Не могла Анна Александровна подарить им такую ценность. Это исключено», — вот примерно так было услышано по телефону мною в Вашингтоне из далёкого Еревана не при идеальной связи.
А почему, собственно, Анна Саакянц, не имевшая своих детей, не могла растрогаться жаждой девочки-подростка, дочки любимой ереванской подруги, иметь на своей руке кольцо, которое ей приглянулось? Обычная жизненная ситуация. Анна Александровна, насколько я знаю, не была лишена удали и размаха, была женщиной, как говорится, бедовой. Я вполне допускаю такой крик души с её стороны. А почему бы и нет?.. Ведь сама Марина Цветаева так любила дарить свои кольца другим! Кроме того по заключению ювелира, которому я показал цветную фотографию, кольцо не представляло собой особой материальной ценности, корпус кольца скорей всего не серебряный и это не авторская работа.
В этом нет ничего удивительного: видимо, были и такие кольца-перстни в коллекции семьи Марины Цветаевой. Например, на Цветаевской выставке 1992 года в ГМ�� им. А.С.Пушкина демонстрировался перстень: 1910-е, металл, сердолик. Кстати на этой выставке были экспонаты с пометкой «Собств. А.А.Саакянц, Москва» (хотя её московская подруга Гречанинова В.С. утверждает, что у А.А. не было цветаевских колец). Вообще на этой выставке были представлены и «материалы личных коллекций (выделено мною. — Ю.З.) — семьи Пастернаков, М.�.Белкиной», Ю.Н.Горохова, Ю.М.Каган, А.А.Саакянц, Л.М.Турчинского, �.�.Эренбург, Л.К.Чуковской и других». Может быть, в силу обычности кольца Саакянц и не передала его ещё при своей жизни куда-нибудь в музей. Тем более у неё, видимо, было несколько подобных колец. Так ведь и медальон, который она, якобы, оставила себе, это и есть настоящая музейная ценность. Архивист Гречанинова В.С. видела у А.А. ещё и медальон М.Ц. с портретом Пушкина, который будет вскоре передан ею в Болшевский музей. Значит, получается, что ценный медальон можно было себе оставить, а рядовое кольцо, которых у МЦ, по её словам, были сотни (см. эпиграф) подарить Анна Александровна не могла. Естественно, что владелец личной коллекции может распоряжаться своей собственностью, например, дать её на выставку, оставить себе или подарить кому-нибудь.
О многочисленности цветаевских колец Анна Александровна Саакянц как-то упомянула, говоря о записи 1918 года в дневнике Марины Цветаевой о том, как та, возвращаясь ночью из гостей, имела на руках девять серебряных колец, плюс обручальное кольцо, два браслета и часы…
Вот это, я понимаю, страсть: одеть на пальцы рук девять (!) серебряных (!) колец (!) и пройтись в одиночестве по ночной Москве в 1918 голодном году…
А почему бы нам не предположить, что как раз одно из этих колец через почти 90 лет обнаружилось в Америке, в Нью-Йорке?
Пути Господни неисповедимы…

На фото:
Кольцо Марины Цветаевой (фото Майи Саркисян)