СЕРДЖ�О Д'АНЖЕЛО: Я НЕЛЕГАЛЬНО ВЫВЕЗ �З СССР РУКОП�СЬ ПАСТЕРНАКА «ДОКТОР Ж�ВАГО»

Эдуард ЛОЗАНСК�Й, Президент Американского Университета в Москве.

Как гонорары Пастернака служили делу коммунизма, антикоммунизма и …терроризма.

Примерно лет десять тому назад в мой Вашингтонский офис пришел без предварительного звонка невысокий человек, лет 65—70 и представился на хорошем английском:
— Я итальянский журналист Серджио д`Анжело. Вам что-нибудь говорит моя фамилия?
Честно признаться, в тот момент я не мог сразу сообразить, почему мне должно быть знакомо это имя, хотя какие-то смутные идеи в голове вертелись. �тальянец решил мне немного помочь.
— Ну, напрягите свою память, подсказываю, Фельтринелли, �винская…
Боже мой, конечно, я сразу все вспомнил.
— Вы тот самый д’Анжело, который нелегально вывез из СССР «Доктора Живаго» Пастернака и заварил всю эту кашу?
Серджио скромно потупился.
— Да, это я. � мне нужна ваша помощь.
Хотя я не совсем понимал, чем я могу ему помочь, но, видя перед собой человека, который «прикоснулся к истории» было настолько интересно, что я сразу же заверил его, что сделаю все от меня зависящее, чтобы он не попросил.
С тех пор началась наша дружба. Мы часто встречались в Вашингтоне, Москве, в его родном городке Витербо под Римом, и вот на этой неделе Серджио опять приехал в Москву для презентации своей книги «Дело Пастернака» с послесловием Евгения Пастернака, сына великого поэта. Книга вышла в издательстве «Новое Литературное Обозрение» (НЛО), и на ее презентации было также объявлено об учреждении новой литературной премии имени Пастернака, что являлось мечтой Серджио с момента выхода «Доктора Живаго» в итальянском издании Фельтринелли в ноябре 1957 года. Собственно, именно это имел в виду Серджио, когда просил о моей помощи.

Ниже следует интервью с д'Анжело, которое я взял у него во время нашей недавней встречи в Москве.

— Серджио, расскажите читателям, как это начиналось, как вы запустили «Доктор Живаго» в плавание по всему свету?
— Эта история началась 20 мая 1956 года. В то время я, будучи молодым итальянским коммунистом, работал в Москве в отделе итальянского вещания радиостанции «Москва». Одновременно с тем я принял от миланского издателя Джанджакомо Фельтринелли, отпрыска одного из богатейших семейств �талии и активного члена �КП, предложение о сотрудничестве: я должен был сообщать ему о самых значимых литературных новинках в СССР с целью дальнейшей публикации их на Западе.
В начале мая 1956 года мне довелось переводить выпуск новостей культуры, и одно из сообщений звучало буквально так (привожу слово в слово, ибо переписал его тогда для Фельтринелли): «Скоро выйдет в свет «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. Речь идет о романе в форме дневника, который охватывает три четверти столетия и завершается Великой Отечественной войной».

— � вы сразу поняли, что это именно то, что вам нужно?
— Конечно нет, я же не читал еще рукопись, но имя и высочайшая репутация Пастернака, разумеется, были мне известны. Без особого труда мне удалось узнать номер телефона его московской квартиры и договориться о встрече на даче в Переделкино. Воскресным утром мы поехали туда на электричке. Со мной был мой русский коллега журналист Владлен Владимирский, который также мечтал познакомиться с крупнейшим поэтом и прозаиком современной России. Пастернак встретил нас в саду. Мы немного поговорили об �талии. Борис Леонидович рассказал, что ездил туда в 1912 году, в возрасте двадцати двух лет, когда слушал летний курс в Марбургском университете. Он мечтал добраться хотя бы до Рима, но деньги кончились раньше. Мы с Владленом готовы были без устали слушать его, если бы он в какой-то момент не замолк и, извиняясь, не поинтересовался, какова цель нашего визита. Как только я упомянул название романа, писатель прервал меня жестом руки. «В СССР, — сказал он, — роман не выйдет. Он не вписывается в рамки официальной культуры».
Я начал возражать, так как был искренне убежден, что Пастернак неправ, ведь именно мне было поручено редакцией радиовещания объявить на весь мир о скорой публикации «Доктора Живаго». Потом я начал что-то мямлить о том, что сейчас времена другие — атмосфера мягче, больше открытости, иными словами, наступила та самая оттепель, о которой в то время было столько разговоров на Западе. Далее я взял быка за рога и сказал, что явился к нему с предложением: Вы передадите мне копию «Доктора Живаго», чтобы Фельтринелли, не мешкая, мог заняться переводом романа на итальянский язык, опередив тем самым других западных издателей. При этом, естественно, я заверил его, что мой издатель обязуется не публиковать итальянский перевод до выхода романа в свет в СССР и, учитывая его партийную принадлежность, переговоры с компетентными советскими инстанциями будет вести подобающим образом ...

— Не совсем понятно как советское радио могло допустить такой серьезный идеологический промах, объявив о публикации романа без соответствующих инструкций ЦК.
— Я думаю это было связано с тем, что наверху в то время не было еще единого мнения по этому вопросу. После смерти Сталина и 20-го съезда цензура находилась в некоторой растерянности. К тому же, еще в апреле 1954 года в журнале «Знамя» были напечатаны 10 стихотворений из «Доктора Живаго» с анонсом автора. Строки, которые впоследствии власти сочли крамольными, были оттиснуты в официальном советском журнале. Пастернак неоднократно читал отрывки романа друзьям, о нем говорили не только в литературных кругах, но и среди интеллигенции, роман ждали с нетерпением.

— Тем не менее, судя по тому, что вы говорите, Пастернак был уверен, что его не напечатают в СССР.
— Да, это так, просто он знал лучше окружающих все подводные камни, был хорошо знаком с потенциальными рецензентами, многие из них были его друзьями, как, например, Константин Федин. Он чутко улавливал их намеки и полунамеки о неприемлемости романа для партийного руководства и, к большому сожалению, оказался прав.

— Окончательный приговор Живаго был вынесен в сентябре 1956 года?
— Формально да, в середине сентября 56-го, когда «Новый Мир» официально отказался от публикации романа в письме Пастернаку с разгромной рецензией, подписанной такими столпами русской литературы как Борис Лавренев, Константин Федин, Константин Симонов и другими известными писателями и критиками.

— Это о них потом Александр Галич скажет «Мы поименно вспомним тех, кто поднял руку»?
— Да и о них тоже. Но тех, кто участвовал в организованной по приказу руководства КПСС истерической кампании против Пастернака, было гораздо больше. �стория наказала этих людей, их запятнанные имена хорошо известны. Понятно также, что эта рецензия была явно заказной. Еще в августе «наверху» было составлено такое мнение о «Докторе Живаго»: «Роман Б.Пастернака является злостной клеветой на нашу революцию и на всю нашу жизнь. Это не только порочное, но и антисоветское произведение, которое безусловно не может быть допущено к печати». Эту записку составили заведующий отделом культуры ЦК КПСС Дмитрий Поликарпов и его зам. �горь Черноуцан. Как говорят у вас в России: «страна должна знать своих героев».

— Давайте вернемся в Переделкино. Как же тогда закончилась Ваша встреча с Пастернаком?
— В какой-то момент я понял, что писатель слушает меня вполуха, погруженный в свои раздумья; я возвратился к своему предложению, стараясь говорить еще яснее и убедительнее. Мое упорство оказалось излишним. «Оставим в покое вопрос, выйдет или нет советское издание, — сказал мне Пастернак. — Я готов отдать Вам роман при условии, что Фельтринелли пообещает мне передать его, скажем, через несколько месяцев, крупным издателям других стран, прежде всего Франции и Англии. Что вы об этом думаете?»
Я заверил Пастернака, что то, что он предлагает, безусловно, возможно. Более того, такой ход событий неизбежен, ибо всякий крупный издатель рассчитывает в случае успеха книги заработать деньги и славу продажей прав на нее за границу. Я посоветовал ему не затягивать с нашим соглашением в ожидании подтверждения из Милана, которое можно считать делом решенным.

— Судя по всему, вы сумели его убедить.
— Да, Пастернак слушал мои доводы минуту-другую, затем, попросив позволения отойти на минутку, ушел в дом и возвратился с объёмистым свёртком в руках. Он протянул его мне со словами: «Это Доктор Живаго. Пусть он увидит мир».
Напоследок, у калитки, когда уже были сказаны слова прощания, хозяин бросил нам с Владленом полный дружелюбной иронии взгляд и сказал: «Отныне вы приглашены на мой расстрел». Так началось дело Пастернака.

— Серджио, то, что произошло потом, хорошо известно. Об этом написаны десятки книг, диссертаций, сняты художественные и документальные фильмы, в том числе и в России. Нобелевская премия 1958 года, оголтелая травля Пастернака в СССР, угроза его высылки из страны, отказ от премии, преждевременная смерть гения, арест ваших общих с Пастернаком друзей Ольги �винской и ее дочери �рины и т.д. Все это уже было сказано и неоднократно. Что же, в таком случае, побудило вас написать еще одну книгу, есть ли у вас какие-то новые ранее неизвестные широкому читателю факты?
— Я уверен, что в моей книге читатель найдет много нового и интересного. Я не думаю, что такое уважаемое издательство как НЛО согласилось бы ее издать, если бы это было не так. Прежде всего, роль �КП в деле Пастернака, использование доходов от «Доктора Живаго» для финансирования не только �КП, но и ее террористического ответвления «Красных Бригад», вымогательство этих же доходов у законных наследников советским фондом Мира, мой многолетний судебный процесс с Фельтринелли, и многое другое.

— Как вы можете прокомментировать многочисленные заявления советского руководства, что роман «Доктор Живаго» не представляет литературной ценности, а лишь использовался Западом в качестве орудия в холодной войне?
— То, что это великий роман, говорят многие критики и читатели, в том числе и далекие от политики. В то же время, разумеется, Запад использовал его в своих политических целях. Но согласитесь, что советская позиция была более цинична. С одной стороны, беспрецедентная кампания по шельмованию достойнейшего и талантливейшего человека, а с другой попытка присвоить себе его гонорары.

— Не послужил ли «Доктор Живаго» и дело Пастернака процессу протрезвления левых кругов в Европе, появлению идей «еврокоммунизма» или, как еще говорили, «социализма с человеческим лицом»?
— Возможно вы правы. Дело Пастернака, советское военное вторжение в Венгрию, Чехословакию, преследование Солженицына, Сахарова и других достойных сынов России привело к полному разочарованию европейских левых в коммунизме, по крайней мере, в его советском варианте. Разумеется, какая-то их часть еще плелась в хвосте, так как из Москвы продолжали поступать значительные средства на поддержку �КП и всего международного коммунистического движения, но эти люди уже были далеко не те идеалисты, какими были мы, когда вступали в партию.

— Почему вы подали в суд на Фельтринелли?
— Если очень коротко, то Пастернак предложил мне половину всех гонораров от «Доктора Живаго», причем сделал он это в письменном виде. В последний раз я пришел с ним повидаться на Рождество 57-го года. Он дал мне письмо для передачи Фельтринелли и попросил его тут же прочесть. Я был поражен, прочитав в письме указание, чтобы мне была выдана «половина или больше» дохода от издания «Доктора Живаго». Я предположил, что это шутка и сказал, что согласился бы на это, если бы мы с ним вместе написали роман, и попросил вычеркнуть это место, чтобы Фельтринелли не подумал, что я выпросил эти деньги. Но Пастернак был непреклонен. «Ни вы, ни Ольга (�винская) не заставите меня переменить свое решение», — сказал он. Тогда я написал большими буквами «Нет» против этого, неприемлемого для меня места. «Глупый вы человек, — сказал Пастернак, — но вы продолжаете мне нравиться».

— Тем не менее, позже вы потребовали деньги от Фельтринелли?
— Да, это так. Когда я увидел что происходит с этими деньгами, на что они идут, то решил спасти хотя бы их часть и учредить на них литературную премию имени Пастернака.

— Как известно, вы этот суд проиграли, ну а как дела с премией?
— Возвращаясь к вашему раннему вопросу, зачем я писал эту книгу, могу ответить, что, прежде всего, мне, как непосредственному участнику «Дела Пастернака», конечно, хотелось рассказать эту историю, как я ее видел и понимал. Однако главной целью была надежда с помощью этой книги возродить идею премии Пастернака. Может быть среди тех, кто прочтет мою книгу, окажутся люди, готовые поддержать эту идею. Хочу также с радостью сказать, что еще до выхода книги, в процессе работы над ней, я уже встретил таких людей.

— Ну что ж, удачи вам.
В заключение, отметим, что в конце ноября в Милане состоится международная конференция, посвященная 50-летней годовщине выхода романа «Доктор Живаго» в �талии. Главным спонсором и организатором конференции является мэрия города Милана. Несомненно, что идея учреждения литературной премии Пастернака будет там обсуждаться.