Р’РўРћР РћР™ РЁРђРќРЎ РЎРЁРђ

Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski) столь прочно и всепланетно знаменит, что представлять его нет никакой необходимости. Крупнейший политолог-международник, советник Белого Дома по проблемам национальной безопасности в годы администрации президента Джимми Картера, ныне профессор Школы Фундаментальных Международных �сследований Университета Джонса Хопкинса (Johns Hopkins University), автор множества книг и статей, читаемых и изучаемых во всем мире (его опубликованная в 1997 году монография «Великая Шахматная Доска» (The Grand Chessboard переведена на 19 языков!). Разве что стоит отметить, что в детстве ему довелось пожить в Москве, где его отец-дипломат в 1936—38 годах служил в польском посольстве.
Недавно Бжезинский выпустил новую книгу «Второй Шанс: Три Президента и Кризис Американской Сверхдержавы» (Second Chance: Three Presidents and the Crisis of American Superpower). Несмотря на вполне академическое название, это не традиционный политологический трактат. Бжезинский рассматривает и оценивает внешнеполитическую деятельность трех последних американских администраций (Джорджа Буша-старшего, Билла Клинтона и Джорджа Буша-младшего) с позиций своего личного опыта и особо это подчеркивает. Ту же точку отсчета он использует и при анализе возможных вариантов роли США в мире ближайшего будущего. Так что, по словам самого автора, его книга — это «субъективное заявление».

СТАРШ�Й БУШ
Бжезинский неслучайно начинает свой труд с обсуждения деятельности сорок первого президента США Джорджа Герберта Уолкера Буша, хотя, конечно, не раз упоминает и предшественников. �менно в годы его пребывания в Белом Доме (1989—1993) распался Советский Союз, и США стали самой могущественной державой планеты.

Возникшая ситуация, пишет Бжезинский, возложила на руководство страны три глобальные миссии, отнюдь не тождественные традиционной задаче обеспечения национальной безопасности. Успехи или неуспехи США в их осуществлении должны были послужить проверкой их способности к мировому лидерству на фоне усиливающихся национальных устремлений жителей всех континентов и резких сдвигов геополитических балансов.
Во-первых, следовало помогать возникновению новой системы международных отношений, основанной на увеличении сотрудничества между странами всех континентов. Во-вторых, надо было найти действенные способы прекращения или, как минимум, сдерживания локальных и региональных конфликтов, борьбы с терроризмом и недопущения распространения оружия массового поражения. В-третьих, американское руководство было обязано всерьез, а не на словах способствовать улучшению жизненных условий населения беднейших стран и реально участвовать в международных усилиях по борьбе с экологическими и климатическими угрозами. Забегая вперед, будет нелишним отметить, что, по мнению Збигнева Бжезинского, ни один из трех последних президентов США этих задач так и не выполнил — хотя и по разным причинам.
Бжезинский вполне уважительно пишет о старшем Буше. Он не сомневается в моральных качествах 41-го президента США и признает его глубокую осведомленность и личную заинтересованность в международных делах. Он также отмечает, что история подарила Бушу редкий шанс повернуть к лучшему развитие мировых событий. Международное влияние США в течение его президентства было на подъеме, а голоса противников Соединенных Штатов звучали сравнительно тихо и не резонировали с общественным мнением большинства стран. Однако реализовать этот шанс было непросто. Некогда стабильный мир глобального противостояния двух военно-политических блоков вступил в эпоху резких перемен, значение которых было подчас нелегко увидеть, а последствия еще труднее прогнозировать. Эти перемены сопровождались целым рядом кризисов — на Балканах, на Ближнем Востоке, на территории Советского Союза и его преемников и в других регионах.
Буш, продолжает Бжезинский, вовсе не стремился уходить от этих вызовов. То, как он на них реагировал, демонстрирует и его сильные стороны, и его слабости. Он показал себя прекрасным кризисным менеджером, но не проявил геостратегической мудрости. Он вполне удачно дирижировал распадом Советского Союза и искусно создал международную коалицию для изгнания армии Саддама Хусейна из Кувейта, проявив отличное дипломатическое умение и недюжинную решимость. Однако Буш не смог превратить эти несомненные триумфы в подлинные исторические достижения. Он не использовал уникальное политическое и моральное влияние, которым тогда обладали США, для подлинной демократической трансформации России и умиротворения Ближнего Востока.
Бжезинский подчеркивает, что Бушу пришлось очень непросто. Ни один президент после Гарри Трумэна не должен был определять внешнеполитический курс своей страны на фоне столь резких глобальных перемен. Буш не только все время держал руку на пульсе мировых событий, но также подобрал сильных советников по международным и военным делам, которые, в целом, вполне справлялись со своими обязанностями. Однако, отмечает Бжезинский, в тех условиях этого было мало. Бушу следовало четко определить свои приоритеты и предпринять последовательные шаги к их реализации. Для этого он должен был видеть и чувствовать исторические возможности за пределами сегодняшнего и даже завтрашнего дня и планировать свои действия именно на такую перспективу. Так высоко он не поднялся. Буш вполне успешно провел мирное разрулирование краха советской империи и отразил агрессию Саддама Хусейна, но не использовал открывшиеся при этом возможности.
Буш и члены его внешнеполитической команды также предприняли очень эффективные дипломатические шаги, которые закончились объединением Германии. Однако судьба подарила им слишком мало времени, чтобы воспользоваться плодами этих побед, тем более, что в то время еще нельзя было спрогнозировать как их подлинные масштабы, так и связанные с ними риски.
Бжезинский ставит в вину Бушу стратегическую пассивность, которую тот проявил в конце своего пребывания в Белом Доме. Он допускает, что второе президентство Буша вполне могло бы стать началом более активных и результативных действий США на мировой арене. Однако эти шансы так и остались всего лишь шансами, поскольку осенью 1992 г американские избиратели отдали большинство голосов Биллу Клинтону.
Бжезинский иллюстрирует свои оценки президентства Буша многими примерами, в частности, итогами его политики по отношению к постсоветской России. Здесь его приговор не отличается мягкостью. Бжезинский полагает, что эта политика изобиловала дружественной риторикой и доброжелательными жестами, но по сути дела была стратегически пуста. В Белом Доме прославляли Бориса Ельцина как великого демократического лидера и помогали ему кредитами (большая часть которых, отмечает Бжезинский, была попросту разворована). Однако администрация старшего Буша никак не стимулировала Кремль на разработку всеобъемлющей и реалистичной программы экономической и социальной трансформации России, осуществление которой привело бы к установлению прочных связей между этой страной и Европой.
Столь же нелицеприятно Бжезинский оценивает и плоды ближневосточной политики старшего Буша. Он пишет, что после изгнания Хусейна из Кувейта Буш получил совершенно уникальные шансы добиться установления прочного мира между �зраилем и палестинцами. Это был идеальный момент для того, чтобы четко сформулировать американскую программу такого урегулирования и начать проводить ее в жизнь. По мнению Бжезинского, такой план должен был основываться на следующих принципах: отказ палестинцев от права на возвращение на территорию собственно �зраиля; недопущение строительства израильских поселений за пределами демаркационной линии 1967 года, сопровождающееся обещанием �зраиля предоставить палестинцам территориальную компенсацию за те анклавы, которые он не сможет вернуть; раздел �ерусалима; демилитаризация будущего палестинского государства.
Однако, на деле все произошло совершенно иначе. Буш практически ничего не сделал для решения израильско-палестинской проблемы. С другой стороны, победа над Хусейном привела к постоянному американскому военному присутствию на Ближнем Востоке, которое с течением времени стало вызывать в регионе все большее раздражение. «Сейчас мы знаем, — пишет Бжезинский, — что уже через какие-то десять лет после освобождения Кувейта жители арабских стран уже видели в США преемника британского империализма и патрона �зраиля, действующего исключительно в его интересах. Пассивность и непредусмотрительность Белого Дома привели к тому, что блестящая военная победа над режимом Хусейна была сведена всего лишь к тактическому успеху, стратегическое наследие которого в близком будущем стало нелегким бременем для Америки».
Бжезинский предъявляет Бушу упреки и за его политику в отношении Китая, да и не только за нее. В общем, по его мнению, слабости внешней политики Буша проявились в основном не в том, что он сделал, но в том, чего он не смог или не захотел свершить. Он ушел с поста в ореоле беспрецедентного всемирного пиетета, который он в целом вполне заслужил. Но президент Джордж Буш-старший не использовал открывшиеся перед ним возможности заложить основы новой мировой архитектуры.

Б�ЛЛ КЛ�НТОН
Глава, посвященная Биллу Клинтону, называется очень выразительно — «Бессилие Благих Намерений» (The Impotence of Good Intentions). По сути, в этом и заключается суждение Бжезинского касательно внешнеполитических итогов президента, сменившего в Белом Доме Буша-старшего.
Бжезинский подчеркивает, что Клинтон, в отличие от своего предшественника, действовал на мировой арене на основе вполне конкретной концепции. Он искренне верил, точнее, уверовал в глобализацию, которую считал светлым будущим всего человечества. Клинтон также видел во внешней политике по преимуществу продолжение и развитие политики внутренней. Правда, эта установка особенно влияла на его решения во время первого президентского срока, позднее он от нее несколько отошел. Тем не менее, он до какой-то степени был ей верен и в конце своего пребывания в Белом Доме.
Убежденность в благодетельных последствиях глобализации сыграла с Клинтоном злую шутку. В период его президентства мировые события были далеко не столь однозначны, как в предшествующие годы. С точки зрения США, распад СССР был несомненным благом, а агрессия Хусейна в Кувейте — столь же несомненным злом. Клинтону же пришлось столкнуться со множеством событий, которые не допускали одних только черно-белых оценок. Бжезинский признает, что это следует считать смягчающим обстоятельством при оценке внешнеполитической деятельности 42-го президента США.
Приверженность идее глобализации подталкивала Клинтона к поиску таких решений международных проблем, которые были бы основаны на применении и конструктивном развитии принципа коллективной безопасности. Это, в частности, проявлялось в готовности его администрации добиваться взаимного сокращения американских и российских ядерных арсеналов (Бжезинский отмечает, что в этом Клинтон фактически отошел от установки своего предшественника на достижение стратегического превосходства США). Он также верил в целесообразность и полезность для Америки экономической и политической интеграции Европы и хотел ей способствовать. Однако эти задачи удалось выполнить не полностью — и, как правило, по независящим от Клинтона обстоятельствам. Тем не менее, Бжезинский отдает должное Клинтону за то, что во время его президентства началось расширение НАТО и Европейского Союза.
Говоря о явных неудачах Клинтона, Бжезинский ставит на первое место ближневосточную политику. По его мнению, Белый Дом не смог воспользоваться двумя реальными шансами сдвинуть с мертвой точки палестинскую проблему. В первый раз такая возможность появилась после заключения в 1993 году соглашений в Осло и продержалась вплоть до убийства израильского премьер-министра �цхака Рабина в ноябре 1995 года. Во второй раз она возникла в конце второго президентства Клинтона, когда израильское правительство возглавил Эхуд Барак, и Клинтон организовал в Кэмп-Дэвиде встречу между ним и Ясиром Арафатом. Возможно, пишет Бжезинский, Клинтон устроил эту конференцию слишком поздно. Как бы то ни было, она не только не дала позитивных результатов, но и вызвала у всех участников немалое разочарование.
В результате этих неудач, ко времени отставки Клинтона отношения между �зраилем и палестинцами были даже хуже, чем в начале его президентства, а весь Ближний Восток был менее стабилен. Этому способствовало неумение Белого Дома сформулировать и осуществить разумную политику по отношению к �рану и �раку и явная недооценка опасностей, которыми грозило усиление экстремистских движений в этом регионе, прежде всего, «Аль-Каиды».
В течение первого срока Клинтона, заключает Бжезинский, международный престиж Соединенных Штатов продолжал расти и достиг пика к 1995 году. К этому времени большинство стран мира не только приняло как факт американское глобальное лидерство, но также в целом признало его легитимность. Этому сильно способствовал позитивный имидж самого президента, вполне сравнимый с имиджем Франклина Рузвельта и Джона Кеннеди. Однако Клинтон не смог воспользоваться этим признанием для выработки долговременного внешнеполитического курса, привлекательного для большинства народов планеты. Достигнутое лидерство Соединенных Штатов покоилось на весьма шатких основаниях, хотя сначала это мало кто видел. Но уже к концу клинтоновского срока недовольство Америкой стало усиливаться — и не только на Ближнем Востоке. Даже некоторые союзники США начали выражать недовольство чрезмерной американской военной мощью. Благие намерения очень популярного президента не смогли компенсировать отсутствие четкой и решительной стратегии. В итоге ему так и не удалось оставить прочные исторические следы своей деятельности на международной арене.

ДЖОРДЖ БУШ-МЛАДШ�Й
Главу о младшем Буше Бжезинский озаглавил не менее выразительно — «Катастрофическое Руководство» (Catastrophic Leadership). Пересказывать данное им описание внешней политики Буша вряд ли нужно, международные акции сорок третьего президента и так общеизвестны.
Бжезинский упрекает Буша в гордыне, невежестве, феноменальной самоуверенности, упрямстве, агрессивности, догматизме, имперском мышлении, абсолютном непонимании международных реалий и многих других грехах. Он с особенным ехидством издевается над убежденностью Буша и его окружения в том, что США способны менять весь мир по собственному разумению, создавать новую реальность взамен существующей. Чувствуется, что для Бжезинского эти непомерные претензии аппарата Белого Дома, а предположительно и самого Буша, ярче всего символизируют всю порочность политики нынешней администрации.
Бжезинский, конечно, много пишет о войне в �раке, которую называет «геополитической катастрофой глобального масштаба». Он подчеркивает, что она нанесла громадный вред международной репутации США и увеличила угрозу терроризма. Он также перечисляет множество грубейших ошибок неоконсерваторов из республиканского лагеря, которые спровоцировали США на вторжение в �рак. Результатом этой акции стала сильнейшая дестабилизация гигантского суперрегиона (Бжезинский называет эти территории «глобальными Балканами»). Если у этой войны и существует позитивный аспект, пишет Бжезинский, то он заключается лишь в доказательстве полнейшей беспочвенности и авантюризма неоконсервативных фантазий.
Бжезинский особое внимание уделяет обещаниям быстрой трансплантации демократии на иракскую почву, которые в избытке раздавали идеологи неконсерваторов и функционеры администрации Буша. Эти посулы он считает либо верхом нелепости, либо сознательной провокацией. «�Демократия’, — пишет он, — исторически рождалась в процессе постепенного расширения экономических, а затем и политических прав и свобод и становления их институциональных гарантов, прежде всего, независимых судебных органов. В первое время, ее плодами пользуются привилегированные классы, а со временем и широкие массы. В этом историческом контексте сформировалась и система свободных выборов, ставшая практическим выражением новой ментальности социальных компромиссов и верховенства закона».
Бжезинский заключает, что искусственная механическая пересадка этой системы в традиционные общества чревата почти стопроцентным риском усиления внутренних конфликтов. �менно это и доказали неуклюжие американские попытки насаждения демократии как в �раке, так и в Палестине и Египте. В лучшем случае таким способом можно вырастить гиперактивный и нетерпимый популизм, представляющий из себя тиранию большинства, замаскированную демократическим фасадом.
Бжезинский остается при сильном подозрении, что самые ревностные пропагандисты немедленной демократизации Ближнего Востока на самом деле не столь наивны, чтобы не понимать этих очевидностей. Насаждая внешне демократические институты в далеко еще не готовых к ним обществах ближневосточных стран, они рассчитывают дестабилизировать эти государства и тем самым оправдать будущую вооруженную интервенцию США.
Джордж Буш-младший, заключает Бжезинский, искренне уверен в своем праве претендовать на роль мирового лидера. Однако в этом качестве он продемонстрировал полное непонимание современного мира и сильнейшим образом подорвал геополитические позиции США. Его политика привела к росту отчуждения в Европе и стимулировала сближение между Россией и Китаем, которые все более явно противопоставляют свои интересы интересам США. Страны Южной и Восточной Азии быстро превращаются в самостоятельную силу глобального масштаба, а в Латинской Америке нарастает популизм откровенно антиамериканского толка. �сламский мир разогрет религиозным фанатизмом и антизападным национализмом, а Ближний Восток вообще пребывает на грани взрыва. Опросы общественного мнения показывают, что американская политика вызывает во всем мире страх, смешанный с ненавистью. Таково печальное наследство, которое Буш оставит своему преемнику, пишет Бжезинский. Преодолеть его будет очень нелегко.

ПРЕЗ�ДЕНТСКАЯ ТРО�ЦА
Любопытно звучит итоговая оценка Бжезинского деятельности трех последних президентов США. По его мнению, Буш-старший сыграл роль «полицейского», пытающегося сохранить унаследованный от прошлого уровень мировой стабильности, опираясь на силу и законность. Билл Клинтон был «адвокатом» социального благосостояния, считавшим глобализацию самым надежным инструментом прогресса. В свою очередь, Буш-младший — «воитель», который сознательно использовал комплекс страха своих соотечественников для мобилизации страны на провозглашенную им экзистенциальную борьбу против сил мирового зла.
Бжезинский задается вопросом, привели ли усилия трех последних президентов к позитивным итогам на мировой арене. Его вывод весьма неутешителен. Он полагает, что США сейчас куда меньше способны оказывать серьезное влияние на мировые события, чем 15 лет назад. Страна, в которой еще так недавно планета видела легитимного лидера и надежного гаранта международной безопасности, очень недолго продержалась на этом высоком пьедестале.
Вину за такой исход Бжезинский возлагает на всю президентскую троицу, но более всего на нынешнего хозяина Белого Дома. Он даже ставит президентам отметки. Первого Буша он удостаивает твердой четверки (Бжезинский пользуется шкалой, принятой в американской школе, и потому ставит ему «B», высшая оценка — «А»). Клинтон тянет всего на троечку («C»), а вот нынешний президент получает провальную и безоговорочную единицу («F»). В результате их ошибок и упущенных ими возможностей, США не смогли использовать свой шанс на прочное мировое лидерство.
«Будет ли у нас второй шанс?», — вопрошает Бжезинский. � на этот раз отвечает положительно. Ни одна другая страна не способна выполнять ту роль, которую потенциально могут и должны играть США. В их активе — крупнейшая в мире экономика, самые мощные вооруженные силы, огромный потенциал научных открытий и технологических прорывов. На их стороне и закрепившаяся в мировом общественном мнении (хотя не всегда открыто выражаемая) убежденность в том, что международная система нуждается в эффективной стабилизирующей силе, и что альтернативой отказа США от этой роли мог бы быть только всемирный хаос.
Бжезинский надеется, что следующий президент использует эти рычаги на благо своей страны и всего мира. Но предупреждает — это будет нелегко и потребует немало времени. Новому хозяину Белого Дома понадобятся недюжинные дипломатические способности, такт, настойчивость и выдержка. �наче ничего не выйдет.
Однако и этого недостаточно. Бжезинский без обиняков подчеркивает, что для возвращения американского мирового лидерства понадобятся куда более серьезные преобразования, нежели смена руководства. Он предупреждает, что сама американская конституционная система, основанная на принципе разделения прерогатив между исполнительной, законодательной и судебной властью, в известном смысле препятствует формулировке и, главное, осуществлению долговременной стратегии, способной не только охранять национальные интересы США, но и способствовать безопасности и благосостоянию всего человечества. Он считает и нежелательным, и опасным, что интернациональные проблемы нередко решаются в Вашингтоне под влиянием этнических и религиозных групп давления (например, армянского лобби, израильского лобби, тайваньского лобби, поселившихся на юге Флориды кубинских эмигрантов и тому подобное), ориентированных на защиту тех или иных специальных интересов. Он перечисляет десяток законодательных актов, принятых Конгрессом по настоянию таких групп, явно не считая их образцом государственной мудрости. Он также подчеркивает, что такая фрагментация принятия внешнеполитических решений противоречит национальным интересам США.
Збигнев Бжезинский идет и дальше. Он замахивается на социальную модель США, а на такое американские политологи решаются нечасто. Бжезинский открыто утверждает, что эта модель в ее нынешнем виде не вызывает пиетета у большинства населения планеты. В США постоянно усиливается экономическая поляризация, что противоречит эволюции мировых ценностей. К тому же американцы, как нация, считают своим богоданным правом бесконтрольное расходование экологических и энергетических ресурсов, что опять-таки вызывает недовольство планеты. Современный мир начинает превыше всего ценить человеческое достоинство, справедливость, всеобщий прогресс и разумное благополучие, далекое от экстравагантной расточительности американцев.
Бжезинский особо подчеркивает, что наше время стало свидетелем процесса всемирного политического пробуждения, которому в немалой степени способствует глобализация экономики и революция в сфере электронных коммуникаций. Это пробуждение имеет антиимпериалистическую и антизападную направленность и к тому же все в большей степени проявляется в открытом антиамериканизме. Оно сопровождается демографическими и экономическими сдвигами, которые приводят к смещению планетарных центров силы. Запад теряет былое доминирующее положение на мировой арене, и эта тенденция сильно осложняет положение США.
США смогут вернуть себе мировое лидерство лишь в том случае, если продемонстрируют всему миру справедливость своего социального устройства, готовность к компромиссам, самоограничению, преодоление претензий на собственную исключительность, даже к сужению своего суверенитета, если того потребуют интересы всего человечества. Мир не пойдет за Америкой до тех пор, пока не перестанет видеть в ней неоимпериалистического диктатора и растратчика скудеющих планетарных ресурсов.
США должны использовать свой второй шанс на прочное обретение мирового лидерства с большим успехом, нежели первый. Третьего шанса у нее не будет. Таков конечный вывод Збигнева Бжезинского.

Washington ProFile