ВНЕШНЯЯ ПОЛ�Т�КА НОВОЙ РОСС��

Анджела Стент (Angela Stent), директор Центра Евразийских, Российских и Восточно-Европейских �сследований Джорджтаунского Университета, Russian and East European Studies in the Georgetown School of Foreign Service. Ранее работала в Национальном Совете по Разведке и Госдепартаменте США.

— Россия укрепляет отношения с Китаем и, в меньшей степени, с �раном. В то же время ее отношения с США постепенно ухудшаются. На ваш взгляд, в своей внешней политике Россия сделала ставку на Восток или на Запад?
— Я бы не сказала, что Россия идет на Восток, а не на Запад. Я считаю, что Россия ныне следует собственным внешнеполитическим интересам. Министр иностранных дел России недавно использовал слово «уравновешивание». Очевидно, Россия решила, что не желает быть чьим-то младшим партнером. Она хочет занять важное место в отношениях и со странами Запада, и с Китаем, и с другими странами. Россия предпочитает не вставать на ту или иную сторону. Она проводит мультивекторную, мультинаправленную внешнюю политику.

— В последнее время часто звучат разговоры о стратегическом партнерстве России и Европы. В то же время, европейцы периодически называют Россию «угрозой». Как вы оцениваете ситуацию?
— Прежде всего, я должна сказать, что никогда не понимала, что именно подразумевается под термином «стратегическое партнёрство» касательно европейско-российских отношений. Европейский Союз и Россия имеют сложные отношения, так же, как и Соединенные Штаты и Россия. С одной стороны, интересы ЕС и России весьма переплетены в сфере экономики, поскольку Европа получает около 40% природного газа от России. Россия и Европа поддерживают интенсивные отношения в сфере торговли и, особенно, в энергетике. Есть ряд других вопросов, затрагивающих и ЕС, и Россию, где обе стороны развивают сотрудничество. В основном это проблемы «мягкой» безопасности: борьба с наркоторговлей, торговлей людьми, организованной преступностью, отмыванием денег, различные проблемы здравоохранения и пр.
С другой стороны, естественно, существуют вопросы, по которым ЕС и Россия не сходятся во взглядах. Здесь можно напомнить об Энергетической Хартии, которую недавно принял Евросоюз. Очевидно, в пределах ЕС существуют дебаты о том, какова должна быть «российская» политика самого Евросоюза, а также государств «старой» Европы и некоторых новых членов ЕС.
То есть, можно сделать вывод, что отношения Европы и России весьма сложны. Вероятно, что «стратегическое партнерство» не лучшее определение для них. Может быть, стоит найти какой-то другой термин для обозначения этого явления. Показательно, что после, например, кризиса в отношениях между Эстонией и Россией Европейский Союз выразил солидарность с Эстонией. Чуть позже он встал на сторону Польши во время ее переговоров с Россией, когда возникли споры по импорту польского мяса.
На сегодняшний момент Россия предпочитает поддерживать двусторонние отношения с мощнейшими европейскими державами, а не иметь дела с Евросоюзом в целом. Подобным образом она выстраивает свою политику с Германией, Францией и Великобританией, хотя отношения с последней не очень хороши в настоящее время. Европа, очевидно, будет продолжать вести переговоры с Россией по целому ряду разных вопросов, потому что у нее нет другого выхода.

— Некоторые эксперты утверждают, что «мотором» внешней политики России является получение прибыли, другие — престиж страны. Можно ли выделить причины проведения Россией подобной внешней политики?
— Россия ныне стала более богатой державой и вернулась на мировую арену. Поэтому она желает, чтобы к ней относились как к серьезному глобальному актеру. Нынешнее руководство России считает, что многие из соглашений, которые были заключены Москвой в 1990-е годы, были заключены, когда Россия была слаба и когда она была вынуждена принимать программу, в значительной степени определенную Западом.
В этом смысле, общая цель состоит в том, чтобы пересмотреть некоторые из этих соглашений. Поэтому мы видим Россию, которая угрожает выйти из Договора об обычных вооруженных силах в Европе. Она намекает на то, что может выйти из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Ее не устраивает ситуация со статусом Косово. То есть, Россия, если это возможно, намерена изменять «правила игры».
Мне сложно сказать, что еще стоит за намерениями России. Например, Лавров, глава М�Да России, назвал Косово одной из главных проблем для России. Но я не совсем понимаю российский план урегулирования этого кризиса. Я знаю, что Россия не хочет признать независимость Косово, в вопросе о принятии проекта Ахтисаари она выступает против США и Европейского Союза. Однако не ясно, что Москва предлагает в качестве альтернативы.
Однако очевидно, что Россия считает себя мощной глобальной державой и поэтому считает, что имеет право на пересмотр некоторых соглашений. � это является общей схемой ее внешней политики.

— С одной стороны, руководители США неоднократно заявляли о том, что заинтересованы в мощной и богатой России. С другой стороны, Россия считает, что малейшие признаки ее усиления вызывают в США панику. В чем, на ваш взгляд, заключаются реальные интересы США в отношении России?
— Если Россия действует конструктивно и ответственно, то более сильная Россия — безусловно, в интересах США. Было бы неправильно сказать, что США не желают видеть Россию сильной. В 1990-е годы, когда существовала опасность распада российского государства, США были этим крайне озабочены. Тогда США почувствовали огромное облегчение, когда в России не случилось того, что произошло с Югославией.
Таким образом, я думаю, что США действительно рады видеть Россию в качестве глобального экономического игрока и, возможно, даже конкурента. Но другое дело, как Россия использует ее восстановленное влияние. Здесь речь идет об известных противоречиях между Москвой и Вашингтоном или о ситуациях, когда Россия старается предотвратить принятие некоторых мер, которые одобряют США и объединенная Европа. Обсуждение именно этих вопросов становится причиной дебатов в США. Не ведется дискуссий о том, хорошо или плохо, когда Россия сильна и устойчива.

— Как вы оцениваете реакцию Запада на то, что Владимир Путин намекнул, что может в будущем занять должность премьер-министра России?
— С одной стороны, Запад уже привык иметь дело с президентом Путиным, его уже неплохо знают. Конечно, в неопределенной ситуации, когда неизвестно, что будет происходить дальше, необходимо крайне осторожно подходить к тому, как на нее реагировать. �бо эта реакция может повлиять на ситуацию в России.
Запад пристально следит за соблюдением правовых норм. Если Путин оставит президентство и займет другую должность, то речь не будет идти об изменении Конституции России. Однако, все равно существуют вопросы, как пройдет процесс смены власти и повлияет ли он на стабильность России. На сегодняшний момент Вашингтон, как и другие страны, терпеливо ждет, как будут развиваться события в течение следующих шести месяцев.

— Россия традиционно выступает против расширения НАТО на Восток и против того, что постсоветские государства укрепляют связи с Западом. Как могут складываться отношения в этой сфере в течение ближайших двух десятилетий?
— Когда некоторые российские официальные лица и эксперты изображают НАТО врагом России, то жителям США или других стран НАТО это понять достаточно сложно. Если мы посмотрим на соседей России, особенно на юге, или даже если мы подумаем о долговременной траектории развития Китая, которую на сегодняшний момент никто не может предсказать, то стоит сделать вывод, что Россия окружена целым рядом стран и группировок, которые реально могут потенциально угрожать ее безопасности. А блок НАТО безопасности России не угрожает.
Существует Совет Россия-НАТО, в рамках которого мы сотрудничаем с Россией. Конечно же, мы заинтересованы в более тесном партнерстве. Мы надеемся, что в течение следующих 20-ти лет несколько соседей России укрепят свои связи с евро-атлантическими структурами. Открытый вопрос: станут ли они членами НАТО или Евросоюза? Возможно, будут приняты какие-то промежуточные варианты.
Есть несколько сценариев того, как может развиваться ситуация в течение 20-ти лет. Однако мы надеемся, что все государства Евразии, включая Россию, смогут иметь более тесные отношения с Евросоюзом и НАТО. Следовательно, у соседей России не будет возникать ощущения, что им обязательно требуется выбирать между Западом и Россией.

— Вы много лет занимаетесь изучением России. Что вас более всего удивило?
— Четверть века назад мало кто из экспертов ожидал, что СССР распадется. Потом всех удивило, что процесс распада оказался столь мирным. Также удивительно, что в столь короткое время в России сформировалась рыночная экономика. Конечно, она имеет свои российские особенности, но все равно, мало кто это предвидел.
Если мы посмотрим на 1990-е годы, то тогда все происходило крайне быстро. Россия совершала три перехода одновременно — во внутренней политике, в экономике и во внешней политике. На Западе некоторых это застало врасплох: они предположили, что Россия сможет преодолеть все препятствия одним прыжком и сможет очень быстро преобразоваться. Конечно, впоследствии оказалось, что такие процессы требуют долгого времени.
Развитие России не оказалось линейным — сначала оно шло в одном направлении, ныне идет в несколько другом. Я не знаю, можно ли считать это неожиданностью, потому что историки заметили в нынешних событиях повторение традиционных для России образцов и схем действий. Однако ныне мы должны понимать, какие процессы обусловлены историческим опытом России, а какие — являются принципиально новыми? Я считаю, что эксперты слишком много внимания обращают на выявление исторических последовательностей и полностью не осознают масштабов изменений, прошедших в России.

— Что именно они не замечают?
— Россия стала рыночным обществом. Мы видим начальные стадии формирования потребительского класса — то есть, среднего класса — по крайней мере, это происходит в больших городах. Мне интересно то, что западное бизнес-сообщество смотрит на то, что происходит в России, не так, как политические аналитики. Они стараются оценивать конкретные изменения и обращать больше внимания на молодое поколение.
Любопытно, что молодая часть городской элиты России состоит из высокообразованных людей, которые пользуются �нтернетом и, так скажем, по всем основным показателям могут считаться типичными представителями поколения эпохи глобализации. В то же время, молодые россияне зачастую придерживаются взглядов, которые не так уж сильно отличаются от воззрений прошлого. Стоит попытаться понять: почему, несмотря на столь значительные преобразования в России, ее население продолжает весьма настороженно относиться к внешнему миру. Мне кажется, мы за этим будем внимательно следить в течение следующего десятилетия.

Washington ProFile