ДРУЖ�ТЬ С ТУРЦ�ЕЙ

Сергей МАРКЕДОНОВ, Москва

Возможно, уже в ближайшие годы новым внешнеполитическим партнером России станет Турецкая Республика. Серьезное «охлаждение» американо-турецких отношений из-за иракской военной кампании США, разных подходов к перспективам развития иракского Курдистана и турецко-европейских отношений вследствие трудностей евроинтеграции Турции в ЕС объективно толкают Анкару к сближению с Москвой.
Кемалистская Турция традиционно рассматривается экспертами как наиболее прозападное государство исламского мира. По словам турецкого политолога Чагри Эрхана, «существуют три основные направления турецкой внешней политики. Это — отношения с ЕС, отношения с США и отношения с �зраилем» (наиболее проамериканским государством Ближнего Востока). С 1953 года Турецкая Республика — член НАТО и наиболее последовательный партнер США. Европейская интеграция также стала тем трендом, вокруг которого объединились фактически все системные (крайних националистов и исламистов мы в данном случае не рассматриваем) политики Турции. Даже пришедший в ноябре 2002 года к власти (в первый раз) лидер Партии справедливости и развития Реджеп Эрдоган, считающийся «системным исламистом» (в годы пребывания на посту мэра Стамбула он называл себя «амиром �станбула»), высказался в пользу европейского вектора турецкой внешней политики. По справедливому замечанию политолога и журналиста �горя Торбакова (признанного специалиста по турецкой внутренней и внешней политике), именно в период пребывания у власти Эрдогана, «задачи европейской интеграции существенно потеснили другие интересы Турции — в том числе и геополитические амбиции Анкары в постсоветской Евразии в целом и на Кавказе в частности».
Однако с началом иракской кампании Анкара отказалась от безоговорочной поддержки США, не согласившись открыть «турецкий фронт» для военной операции против �рака. Призрак Курдистана был для официальной Анкары слишком серьезным раздражителем, тем паче что и до антисаддамовской операции иракский Курдистан уже был полигоном для операций курдских национал-сепаратистов против турецких властей. Превращение постхусейновского �рака в несостоятельное государство, своеобразную федерацию полевых командиров рассматривается Турцией как угроза ее национальной безопасности. Подчеркнем еще раз: основания для подобных выводов у Анкары имеются.
Прием в НАТО Болгарии и Румынии означает также приход и самого блока, и появление военных объектов США на Черном море, которое в Анкаре привыкли видеть российско-турецким внутренним озером, ЗАО «Черном море».
Не все просто и во взаимоотношениях Турции и евробюрократов из Брюсселя. С одной стороны, ЕС зовет Турцию в свои ряды, а с другой стороны, сдерживает «европеизм Анкары». Весьма негативную роль сыграл прием усеченного греческого Кипра в состав ЕС. Провал референдума по объединению разделенного острова (несмотря на стремление Анкары поддержать идею «единого Кипра») поставили постконфликтное урегулирование в тупик. Как теперь «европеизировать» непризнанную Турецкую Республику Северного Кипра, если признанный международным сообществом Кипр уже получил «европейскую прописку»? Ведь теперь у греков-киприотов нет никакой мотивации к объединению. Европейский приз ими уже получен. Спору нет, «объединительная идея» была крайне неудачно реализована на практике. При подготовке референдума были фактически проигнорированы интересы греков-киприотов, пострадавших в ходе турецкого вторжения и оккупации части Кипра в 1974 году. Однако превращать на этом основании одну часть острова в Европу, а другую в «не-Европу» означало одно — толкать Турцию в направлении, противоположном от европейского вектора. «Евроскептицизм» турецкой элиты усилился и после того, как элиты и общества таких европейских стран, как Франция, Нидерланды, продемонстрировали неприятие форсированной евроинтеграции Анкары.
Отношения между �зраилем и Турцией охладели по тем же причинам, что и американо-турецкое партнерство. У Тель-Авива и Анкары сегодня разные взгляды на иракскую кампанию США.
У сегодняшней России, так же как и у Анкары, «дефицит» союзников. После начала иракской кампании в 2003 году. Кремль пытается «точечными уколами» противодействовать США. Во-первых, фактически официальной идеологемой российской внешней политики стало противодействие «цветным революциям», которые, по мнению разработчиков теории «суверенной демократии», инициированы Штатами и несут угрозу российскому влиянию в СНГ. Во-вторых, Кремль пытается найти некие альтернативные «сдержки и противовесы» гегемонии Вашингтона. Эффективность подобных поисков весьма сомнительна, однако такие попытки предпринимаются с завидной регулярностью. В 2003 году была выдвинута утопичная идея формирования оси «Москва — Париж — Берлин». Затем после провала «тройственного альянса» началась работа по поиску «восточного противовеса» западному влиянию. Москва весьма активизировала свою работу в ШОС, видя в нем некий аналог «Восточного НАТО», а также контакты с Тегераном и Пекином. В начале 2006 года российское руководство даже дошло до признания необходимости переговоров с «Хамасом», чем разрушило весь позитив в отношениях с �зраилем. Напомним, что именно �зраиль на официальном уровне наиболее последовательно поддерживал РФ в ее борьбе за Чечню.
Этот дружественный жест по отношению к радикальным исламистам, однако, никоим образом, не повлиял на отношение фундаменталистов к «малому сатане», что продемонстрировало и варварское убийство российских дипломатов в �раке. Однако реакция высшего политического руководства страны на это событие была также весьма показательной. Главной мишенью для критики были не исламские моджахеды и их самозваные структуры, а американцы, не «владеющие обстановкой в �раке». �нтересно заметить, что правительства Великобритании и Новой Зеландии не обвиняли лидеров РФ в том, что те не смогли предотвратить жестокую казнь сотрудников компании «Чечентелеком» чеченским террористом Арби Бараевым.
Однако для развития перспективных двусторонних отношений обоим государствам необходимо пройти серьезный путь. В начале 1990-х годов у Москвы и Анкары накопился серьезный список противоречий. Россия и Турция по-разному смотрели (да и сейчас смотрят) на армяно-азербайджанский конфликт из-за Нагорного Карабаха. В ходе армяно-азербайджанского конфликта Турция оказала содействие Азербайджану. В 1993 году была перекрыта армяно-турецкая граница. Значительную роль в развитии азербайджано-турецких отношений играет военное сотрудничество. Начиная с 1996 года в Азербайджане регулярно работают турецкие военные советники, а в Турции проходят обучение и переподготовку азербайджанские военные. В то же время Москва всячески подчеркивала (и подчеркивает) стратегический характер своих взаимоотношений с Ереваном. Для Анкары конфликт из-за Карабаха — это «агрессия армян», для Москвы — этнический конфликт, который нужно урегулировать политически. Разные взгляды у России и Турции были на конфликт в Боснии.
Российско-турецкие отношения существенно обострял и «чеченский кризис». В 1995 году к власти в Турции пришло правительство во главе с Наджметдином Эрбаканом, лидером �сламской партии спасения. Эрбакан и его соратники симпатизировали чеченским сепаратистам. Несмотря на то, что под давлением армии правительство Эрбакана вскоре ушло в отставку, в турецком обществе сохранились сильные прочеченские настроения. На территории Турции действовали организации диаспор северокавказских этносов, выступавших в поддержку сепаратистов. В 1996 году захват парома «Аврасия» (с выдвижением прочеченских требований) был совершен на турецкой территории. В июле 2000 года тогдашний министр Турции по связям с тюркоязычными республиками Абдулхаллюк Чей сравнил действия России на Кавказе с «действиями Гитлера против евреев». Объективности ради скажем, что Анкара была вынуждена учитывать фактор кавказской диаспоры на турецкой территории (по турецким данным это 7 млн. чел.).
Однако по «абхазскому вопросу» у Москвы и Анкары было (и есть) куда больше точек соприкосновения. Турецкие власти довольно жестко прореагировали на попытки Тбилиси провести блицкриг против Абхазии в 1992 году. Сегодня и в России, и на Западе многие говорят о позитивной роли «народной дипломатии». Между тем в российско-турецких отношениях именно этот фактор сыграл первостепенную роль. Многосторонние и интенсивные российско-турецкие бизнес-отношения («челноки» и туристы) заставили Турцию сесть на «российскую денежную иглу», а следовательно, существенно скорректировать свою политику по отношению к РФ. �деи, озвученные отдельными министрами, не стали официальной стратегией Анкары. Сближению Москвы и Анкары значительно поспособствовал и отказ России (в отличие от СССР) от поддержки Курдской рабочей партии (считающейся в Турции террористической организацией). Общей проблемой двух стран является и противостояние радикальному политизированному исламу. В этом плане у светски ориентированной Турецкой Республики накоплен значительный опыт (так же как и в борьбе с ультранационалистическим и крайне левым терроризмом).
Таким образом, сегодня мы можем говорить о существенном сближении позиций двух исторических соперников (Россия и Турция пережили 11 войн общей протяженностью в 44 года). Другой вопрос, как распорядиться этим ресурсом. Если попытаться с помощью Турции найти «слабое звено» для влияния на западный мир (НАТО, США, ЕС) и пытаться корректировать евродогматизм и крайности американского неоконовского неоимпериализма, то такое сближение может стать позитивным фактором. Если это сближение будет кооперацией двух стран, объединенных неприятием радикального политического исламизма, то это также будет позитивным достижением, ибо покажет, что страна исламского Востока и государство с многомиллионной мусульманской общиной противостоят религиозному экстремизму и терроризму. В этом случае мы сможем действительно (в отличие от дружбы с «Хамас») продемонстрировать многовекторную политику. Если в рамках такого сближения Москва инициирует более продуктивный армяно-турецкий диалог, то это также станет серьезным стабилизирующим фактором.
Другой вопрос, если РФ будет следовать советам доморощенных «евразийцев» (Дугина и Ко) и пытаться превратить Турецкую Республику в «традиционалистскую Оттоманскую Порту», настроенную антиамерикански и антиевропейски, и втянуть ее в ось с Тегераном. Во-первых, такая идея, скорее всего, будет отвергнута Анкарой, а, во-вторых, это еще сильнее маргинализирует российскую внешнюю политику. В этом случае Москва действительно подтвердит репутацию архаичной политической силы, стремящейся к одной единственной цели — насолить США.

www.russ.ru