«МЫ СТАЛ� КАР�КАТУРОЙ НА САМ�Х СЕБЯ»

Вот уже 150 дней в Бельгии нет правительства. Переговоры по формированию кабинета между политическими лидерами голландскоговорящей Фландрии и франкоговорящей Валлонией зашли в тупик. О том, насколько серьезным является этот политический кризис, в интервью «Росбалту» рассказал бельгийский политолог, профессор Гентского университета (Фландрия) Карл Девос.

— Что же все-таки происходит в Бельгии?
— 10 июля этого года состоялись выборы, но мы до сих пор находимся в процессе формирования нового правительства. Проблема заключается в федеративном устройстве Бельгии, которое, начиная с 70-х годов прошлого века, было подвергнуто ряду реформ, нацеленных на обеспечение равных прав для всех лингвистических групп, проживающих в стране. Всего таких групп три, из которых наиболее крупными являются Фландрия, говорящая на голландском, и Валлония, говорящая на французском, третья группа — это небольшой регион на юго-востоке страны, где говорят по-немецки. Все эти три группы проживают компактно, исключением является Брюссель, к тому же между регионами есть существенные экономические отличия.
Накануне выборов фламандские политические партии пообещали своим избирателям новую реформу государственного устройства, которая даст расширенные полномочия региональным правительствам, а валлонские политические партии пообещали своим избирателям, что такой реформы не будет. Таким образом, были даны противоречащие друг другу обещания, которые должны были быть реализованы новым правительством, которое, согласно конституции должно состоять на 50% из валлонцев и на 50% из фламандцев. Очевидно, что правительство не могло реализовать обе программы — провести реформу и не провести ее одновременно — и так было положено начало современному кризису.

— Несмотря на равное количество портфелей в правительстве, фламандцы, тем не менее, являются большинством…
— Да, фламандцы составляют демографическое большинство страны и имеют больше представителей в парламенте. Однако все решения в Бельгии всегда были результатом компромиссов. В 1970 году в конституцию были добавлены пункты, защищающие права франко-говорящей части населения, из которых самым сильным является право вето. � не было такого, чтобы фламандское большинство приняло решение, противоречащее позиции Валлонии. Мы всегда вели переговоры, договаривались.
Формирование этого правительства — самое долгое в нашей истории. После 150 дней безуспешных переговоров политики Фландрии потеряли терпение и готовы прекратить переговоры, поскольку франкоговорящая сторона постоянно отвергает все предлагаемые инициативы. Фламандские политики близки к тому, чтобы использовать свое большинство и принять предлагаемые ими реформы без одобрения франкоговорящих политиков.

— О какой именно реформе, продвигаемой Фландрией, идет речь?
— Речь идет о расширении сферы компетенции региональных правительств за счет сокращения федеральных полномочий в таких областях, как экономика, социальная политика и прочее. Фламандская часть страны богаче, чем валлонская, которая опасается, что сокращение федеральных полномочий приведет к сокращению федеральных дотаций, предусмотренных структурой государства благоденствия. Однако это практически то, чего добиваются фламандцы, которые настаивают на том, что у них совершенно иное видение политики и экономики, и что они устали платить по валлонским счетам. Экономика Валлонии находится в плачевном состоянии, поскольку исторически она основывалась на традиционных отраслях, таких, как добыча угля, сталилитейная промышленность, которые пришли в упадок, и сегодня там очень высокий уровень безработицы. Но поскольку мы живем в государстве благоденствия, значительная часть доходов северной части перераспределяется на юг, чтобы залатать существующие там дыры.

— Такое происходит во многих странах, в России, например, тоже есть дотационные регионы, однако это не выливается в такое противостояние...
— Бельгийская политическая система основана на двух полюсах, которыми являются два основных региона. Лингвистическая граница между Фландрией и Валлонией практически превратилась в границу между двумя государствами: у нас нет общей вещательной телерадиокорпорации, свои каналы, радиостанции и газеты существуют во Фландрии и Валлонии, у нас нет единых политических партий, в которые входили бы и фламандцы и валлонцы, у нас есть только региональные партии, которые работают друг с другом на федеральном уровне. В этом особенность нашей страны и современной ситуации.

— Каковы шансы, что Бельгия все-таки распадется на две части?
— Тема распада Бельгии не находится на повестке дня, обсуждаемой двумя сторонами. Фламандские политики не делают заявлений о том, что хотят отделения Фландрии от Бельгии. Более того, даже внутри Фландрии эта идея не имеет поддержки большинства жителей. Вместе с тем, французская сторона постоянно твердит, что любой новый шаг, предпринятый в направлении реформирования государства, станет шагом навстречу развалу страны. Поэтому они выступают против новых шагов, так как они, согласно их аргументации, станут концом Бельгии.
Упоминание Бельгии президентом России Владимиром Путиным во время пресс-конференции в Португалии в одном ряду с Косово стало для нас своего рода сигналом о том, что мы стали карикатурой на самих себя. Бельгия, действительно, является странным образованием, я называю это «самоубийственная федерация», которая была создана не для того, чтобы существовать, а для того, чтобы выжить в таком состоянии. Но, несмотря на это, на протяжении многих десятилетий мы были в состоянии решать возникающие проблемы, находить компромиссы в очень сложных ситуациях. Мы не Чехословакия, мы не Косово, мы — очень богатая страна, мы стояли у истоков Европы и являемся ее сердцем. Поэтому я уверен, что выход из этой ситуации будет найден — в кризисе находится политическая система, но не сама страна.

— Одной из проблем является статус Брюсселя — исторически фламандского города, который теперь говорит по-французски и, несмотря на то, что находится на территории Фландрии, населен преимущественно франко-говорящими бельгийцами. Как, по вашему мнению, можно решить эту проблему?
— Брюссель это очень сложный случай и не только потому, что он является столицей Европейского союза, Бельгии и Фландрии одновременно. Защита прав фламандского меньшинства в Брюсселе завязана на защите прав французского меньшинства в Бельгии. Таким образом, судьба небольшой группы фламандцев зависит от будущего Бельгии. Если Бельгии не будет, то вопрос защиты прав меньшинств надо будет ставить по-новому. Другая проблема заключается в том, что в сознании людей Брюссель больше не является фламандским городом.
Для того чтобы решить эту проблему, существует не так много вариантов, одним из них является создание чего-то наподобие Вашингтона и Округа Колумбии. Однако никто в Бельгии не знает, что будет с Брюсселем, если все-таки дойдет дело до распада страны.

— Какую позицию занимает мусульманское население Бельгии? Ведь если при развале страны Брюссель будет выделен в отдельный город, это будет первое карликовое государство с мусульманским большинством...
— На этом этапе позиция мусульманского населения не имеет значения. Они не являются участниками дебатов, которые разворачиваются между фламандцами и валлонцами.
Да, в случае отделения Брюсселя он станет мусульманским городом-государством, но я думаю, что до этого не дойдет. Я лично буду в шоке, если такое случится.

Беседовала Юлия НЕТЕСОВА, Rosbalt