ЛИДЕРЫ ДЛЯ НОВОЙ ЭРЫ

ЛИДЕРЫ ДЛЯ НОВОЙ ЭРЫ

Джереми КАН, Newsweek

К ВЛАСТИ ПРИХОДИТ ПОКОЛЕНИЕ «ПОСТ-БЭБИ-БУМЕРОВ», КОТОРОЕ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К ГРОМАДНЫМ ПЕРЕМЕНАМ В США, ЕВРОПЕ И ОСТАЛЬНОМ МИРЕ

«Всякий раз новое поколение становилось на ноги и делало то, что требовалось сделать. Сегодня нас вновь призвали — и нашему поколению пора откликнуться на зов». В таких выражениях сенатор Барак Обама в феврале прошлого года объявил, что выставляет свою кандидатуру на президентских выборах. Отголоски инаугурационной речи Джона Ф.Кеннеди 1961 года — «факел передан следующему поколению» — тут не случайны. 46-летний Обама — один из самых молодых серьезных претендентов на пост президента США со времен Дж. Ф.Кеннеди, который в 43 года принес присягу, вступая в должность. А избирательный штаб Обамы рьяно поощряет параллели с молодым президентом Кеннеди.
В Нью-Гемпшире и Айове Обама обнаружил, что новое поколение и впрямь готово откликнуться на его зов. Хотя в Нью-Гемпшире его соперница Хиллари Клинтон, превосходящая его по возрасту, вырвалась вперед. Среди избирателей младше 30 лет Обама, по данным экзит-поллов, лидировал с огромным отрывом. Его победа на кокусах в Айове была результатом рекордно большой явки, особенно среди молодых избирателей. Экзит-поллы в этом штате показали, что его поддерживают 60% электората младше 25 лет и 50% тех, кто младше 45, меж тем как старшие участники партийных совещаний предпочли госпожу Клинтон. Время покажет, станет ли Обама кандидатом от Демократической партии, а уж тем более президентом. Но Америка — далеко не единственное государство, где на первых полосах газет преобладают моложавые политики. В Европе мужчины и женщины, которые слишком молоды, чтобы сформироваться под влиянием одного из двух крупных идеологических столкновений XX века — битвы с фашизмом и долгой сумеречной борьбы с коммунистической идеологией, — поднимаются в верхние эшелоны политической власти.
Министру иностранных дел Великобритании Дэвиду Милибэнду всего 42 года. Он принадлежит к числу виднейших представителей группы, которую называют «вторым поколением» новых лейбористов. К ней также относятся младший брат Милибэнда Эд (38 лет, один из младших министров секретариата кабинета министров) и Эд Боллз (40 лет, министр по делам детей, школ и семей, один из ближайших советников премьера). Между тем лидеру оппозиционной Консервативной партии Дэвиду Камерону всего 41. За Ла-Маншем Николя Саркози, настоящий «бэби-бумер» (на днях ему исполнится 53), в прошлом году победил на президентских выборах во Франции, кляня «поколение 1968 года» — левых, чье политическое мировоззрение было выковано в уличных боях 1960-х в Париже, а теперь, как уверял Саркози, опасно отстало от жизни. После прихода к власти Саркози назначил в правительство ряд молодых политиков, в том числе свою 42-летнюю протеже Рашиду Дати — на пост министра юстиции. В Германии 35-летний Хубертус Хайль активно действует на посту генерального секретаря Социал-демократической партии, который занимает с 2005 года.
В Дании Хелле Торнинг-Шмидт, представительница поколения пост-бумеров, возглавляющая Социал-демократическую партию Дании, в ноябре прошлого года едва не была избрана первой женщиной-премьером в своей стране. А в Швеции мощь пост-бумеров уже стала фактом: в конце 2006 года премьер-министром был избран Фредерик Рейнфелдт. В России 42-летний Дмитрий Медведев в марте придет на смену Владимиру Путину в качестве преемника, лично подобранного нынешним президентом. Разница в возрасте между ними составляет всего 13 лет, но разрыв между их поколениями огромен. Путин родился еще при жизни Сталина и был воспитан как один из последних апологетов коммунистической идеологии и величия советской империи; Медведев же вырос в семье интеллектуалов и был еще студентом в либеральном Ленинграде, когда все умные молодые люди в стране крушили ортодоксальную идеологию.
Говоря крылатыми словами из предыдущей эры: «Здесь что-то сдвинулось с мертвой точки». Новая порода политиков отличается от прежней. По сравнению с бэби-бумерами они в большей степени технократы, их подход более глобален, с высокими технологиями они на дружеской ноге, настроены более идеалистично, но в то же время не столь заидеологизированы и меньше вовлечены в старые споры. Они также космополитичны в том смысле, в каком большинство представителей поколения их родителей не были космополитами. И Обама, и Дати — дети иммигрантов, привыкшие к опоре на две культуры сразу. Торнинг-Шмидт замужем за британцем (Стивеном Кинноком, сыном бывшего лидера британских лейбористов Нила Киннока). У жены Дэвида Милибэнда, Луизы Шеклтон, гражданство двойное — американское и британское; супруги усыновили двух детей из США. И все эти жадные до власти политики, не задумываясь, садятся в самолеты, чтобы оказаться в гуще событий. «Мы глобальное поколение благодаря путешествиям, — говорит Дэвид Милибэнд. — Но мы также глобальное поколение благодаря новой технологии».
В ближайшие годы эта смена поколений обещает радикально преобразить политическую жизнь и внешнеполитические курсы. Джозеф Най, декан Школы государственного управления имени Кеннеди при Гарвардском университете, говорит, что судьбоносные моменты истории обычно обуславливают поведение лидеров на поколение вперед. Во время Суэцкого кризиса в 1956 году премьер-министр Великобритании Энтони Иден зациклился на необходимости избежать «второго Мюнхена». Спустя два десятилетия новым краеугольным камнем вместо Мюнхена стал Вьетнам — по крайней мере, в Соединенных Штатах. Каждая последующая военная интервенция США возрождала страх «увязнуть в чужой стране, как в трясине», и еще несколько десятилетий кандидатов в президенты США оценивали в соответствии с тем, поддерживали ли они войну, служили ли они в армии либо «откосили» от призыва. «У нового поколения нет этого застарелого багажа», — говорит Най.
На новое поколение повлияли другие события: окончание холодной войны, 11 сентября и война в Ираке. Как именно это скажется на формировании политического курса, остается неясным. Но в целом среди новых лидеров господствует ощущение, что Запад может предложить миру нечто позитивное. Они поддерживают дальнейшее распространение демократии и либерализма, особенно в мусульманских странах. Они оптимистично оценивают долговременные перспективы обуздания исламского терроризма — возможно потому, что увидели: в борьбе с коммунистической идеологией, которую многие из их отцов и дедов считали бесконечной, в конечном итоге можно победить. Однако есть также новое осознание того, что демократия и либерализм не всегда идут рука об руку.
К способности Запада управлять темпами демократизации, особенно силовыми методами, эти лидеры относятся скептически — в большей или меньшей мере. Обама с самого начала выступал против интервенции в Ираке; он также говорит, что будет стремиться к переговорам с Ираном и Северной Кореей. Камерон обвинил своих соперников-лейбористов в том, что они гонятся за «либеральными интервенционистскими утопиями в попытке переделать мир» и ввязывают Великобританию в слишком большое количество конфликтов за рубежом. Камерон установил бы более узкие границы национальной безопасности Великобритании.
И правые, и левые сосредоточены на проблеме климатических изменений с серьезностью, которой не проявляло старшее поколение. Вопрос иммиграции и тех вызовов, которые она бросает культурной идентичности, также волнует молодых политиков не так, как их родителей. Например, Торнинг-Шмидт из Дании большую часть своей не столь уж долгой политической карьеры ищет срединную позицию между мнением тех, кто благоволит мягким законам о предоставлении политического убежища и одобряет дальнейший приток иммигрантов в Данию, и желающими запереть границы на замок. Этих политиков также объединяет то, что они поддерживают глобализацию, но одновременно обращают больше внимания на помощь тем, кто рискует остаться без пропитания при выводе производства в другие страны. И правые, и левые широко поддерживают концепцию предоставления государством «социальной страховочной сетки» в сочетании с пониманием, особенно в Европе, что нынешние социальные льготы и системы налогообложения, на которые они опираются, стали слишком обременительными и требуют реформы.
Многих из этих молодых политиков роднит презрение к догматизму и способность наводить мосты между левыми и правыми. Они не похожи на ветеранов борьбы между левыми и правыми, которая играла определяющую роль для политической деятельности их родителей. Напротив, их обаяние отчасти в том, что они сумели перетряхнуть старый порядок и будут это делать впредь. Торнинг-Шмидт схватилась со старой гвардией социал-демократов по вопросам иммиграции и реформы системы соцобеспечения, благодаря чему стала лидером партии. Дати, министр юстиции Франции, нарушила ancien régime (традиционный порядок). Судьи и адвокаты приковывали себя наручниками к дверям судов, протестуя против ее решения закрыть около 300 судебных учреждений по всей стране. Дэвид Милибэнд растормошил коридоры на Кинг-Чарлз-стрит, где преобладали твидовые костюмы, и принес в Форин-офис стиль пламенного политического крестоносца, в том числе большую сосредоточенность на вопросах климатических изменений и искоренения бедности. Камерон, лидер британских консерваторов, пытается по-новому позиционировать партию, которая в последнее десятилетие была беспомощна перед маневрами новых лейбористов Тони Блэра, создавая более молодой образ и склоняя партию к более левым позициям по внутриполитическим вопросам; тем самым он размывает границу между консерваторами и лейбористами, рискуя навлечь на себя гнев собственной фракции в парламенте.
Разрыв с прошлым является и для Обамы стержнем обаяния, особенно среди независимых избирателей. В том, что касается политических предложений, он мало отличается от своих основных соперников среди демократов. Верно, что формально и он является бэби-бумером, совсем как Хиллари Клинтон. (Демографы относят к бэби-бумерам всех, рожденных между 1946 и 1964 годами.) Но опыт, сформировавший его как политика, значительно отличается от опыта Клинтон, которая старше на 14 лет. Когда она, будучи студенткой, протестовала против войны во Вьетнаме, Обаме было всего 7 лет, причем он жил в Индонезии. «Гражданские права, сексуальная революция, война во Вьетнаме — все это как-то прошло мимо меня», — сказал он в одном интервью. Таким образом, Обама — первый настоящий кандидат-«постшестидесятник», который дозрел до проведения президентской избирательной кампании. Он сулит шанс сбежать от войн в области культуры, которые с 1960-х годов являются бичом американской политической жизни. Строго говоря, для сторонников Барака Хуссейна Обамы главное — не политический курс, а биография. Некоторые утверждают: есть ли более удачный способ восстановить престиж Америки в мире и сгладить раскол, касающийся межрасовых отношений и иммиграции, чем избрать президентом сына иммигранта, дитя двух рас с мусульманским именем?
Однако опыт — точнее, его отсутствие — является, по-видимому, ахиллесовой пятой этой волны лидеров. Предыдущее поколение политиков добилось успеха в органах местной власти, бизнесе или вооруженных силах, прежде чем занять высокие государственные должности. А многие политики-бумеры получили свое политическое крещение на улице — в движениях протеста против войны во Вьетнаме, ядерного оружия и расовой сегрегации. Йошка Фишер, бывший министр иностранных дел Германии, вступил в партию «зеленых» только после десяти лет политической деятельности в качестве радикального левого активиста, да и партия «зеленых», которую он возглавил, вряд ли относилась к истеблишменту. В те годы «зеленые» любили вышучивать претенциозность доминирующих партий – христианских демократов и социал-демократов, приходя на заседания парламента в джинсах и кроссовках и привнося в бундестаг театрализованную тактику протестной политики. Фишер как-то торжественно вошел в зал заседаний парламента, неся дерево.
Трудно вообразить, чтобы среди сегодняшних молодых политиков оказался новый Фишер. Многие из этих лидеров — в том числе Обама, братья Милибэнд, Камерон, Хайль, Дати и Торнинг-Шмидт — быстро взошли по лестнице политической карьеры, но не имеют большого опыта работы за пределами своего относительно замкнутого мирка. Обама всего три года занимался организационно-политической работой в локальном органе партии до того, как стал членом Сената штата. Дэвид Милибэнд после окончания Оксфордского университета и Массачусетского технологического института сразу пошел работать в аналитический центр, а затем сделался главным экспертом по политике в партии лейбористов, и т.д., и т.п. «У них у всех похожие биографии, — говорит Олаф Крамме, исполняющий обязанности директора британской организации Policy Network, которая осуществляет связи с молодыми европейскими прогрессивными политиками. — Все они получили высококлассное образование, но не имеют никакого опыта, за исключением опыта публичной политики и связанной с ним работы».
Таким образом, хотя эти лидеры могут смотреть на политический курс не так, как старшее поколение, они не мыслят себя по контрасту с истеблишментом – они сами и есть истеблишмент. Их относительная неискушенность в том, что лежит за пределами мира политики, означает, что они верят в способность политики преобразить мир и делают упор на оптимизме так рьяно, что более опытные политики-ветераны застеснялись бы. «Надежда» стала одним из лейтмотивов кампании Обамы, и в одной из своих стандартных речей он отмечает, что за это его иногда порицают, так как «люди склонны к скептицизму». Но, как могли бы подчеркнуть скептики, надежда — это не внешнеполитический курс, и систему социального страхования одной надеждой не реформируешь. А идеализм, не дополняемый опытом, кажется в лучшем случае нахальством, а в худшем — безрассудством.
Хайль, генеральный секретарь СДП Германии, был избран в парламент в 1998 году в нежном возрасте 26 лет. У него совершенно нет никакого опыта за пределами партийной политики. И когда он попытался склонить социал-демократов вправо — по таким вопросам, как пособие по безработице, — этот шаг навредил ему, восстановив против него людей, на которых опирается партия. Дати вообще никогда не занимала выборных должностей; она была младшим обвинителем, пока в 2002 году не пришла работать в министерство внутренних дел в качестве подчиненной Саркози. «Есть опасность, безусловный риск, что тебя будут воспринимать как технократа, способного работать в политике, но оторванного от проблем реального мира», — поясняет Крамме.
Делу ничуть не помогает то обстоятельство, что многие восходящие звезды политики выглядят еще моложе своих лет. Британская пресса насмехается над Дэвидом Милибэндом из-за того, что на дебатах в Палате общин он напоминает чересчур пылкого старшеклассника. Модельная внешность Торнинг-Шмидт и ее страстная любовь к модной одежде обернулись против нее во время предвыборной кампании: в прессе ее прозвали «Гуччи-Хелле», и ее противник Андерс Фог Расмуссен, которому в то время было 54 года, успешно изобразил ее как политическую пустышку, которая не умеет найти подход к простому человеку. Сходные упреки летят и в сторону Дати: судьи, недовольные ее судебной реформой, осуждают ее платья и туфли на шпильках от лучших дизайнеров, называя ее «куклой Барби на министерском посту». Одна из главных проблем Обамы в поединке с Клинтон — это представление о «неравенстве опыта»: причем в глазах населения Обама выглядит еще неопытнее из-за своего ребяческого лица и больших ушей. Даже Медведев, пусть в несколько ином смысле, считается слишком юным, чтобы руководить страной самостоятельно. По распространенному мнению, Путин оказал ему поддержку в основном ради того, чтобы сохранить собственную власть.
Но готово ли это поколение к работе или нет, его час настал — причем гораздо раньше, чем кто-либо мог предсказать. По данным соцопросов, если бы выборы в Великобритании проводились сегодня, следующим премьером стал бы Камерон. Если лейбористы решат отделаться от замученного проблемами Гордона Брауна, его самым вероятным преемником, по слухам, станет старший из братьев Милибэнд. Через 50 дней Медведев, судя по всему, станет президентом одной из самых могущественных стран мира. Что касается Обамы, то его выдвижение кандидатом от партии в Белый дом, когда-то казавшееся невероятным, выглядит все более возможным. Если он придет в Овальный кабинет, это не подведет черту под политическим господством бумеров, но, возможно, станет уже началом конца. В конечном итоге эти новые политики, возможно, окажут большее влияние, чем эти стареющие шестидесятники, наконец-то приближающиеся к поре своей лебединой песни. Они вышли на сцену в более молодом возрасте, и потому не исключено, что мы будем видеть их на мировой арене еще очень-очень долго.

Перевод Inopressa.ru