ГРУЗ�НО-РОСС�ЙСКОЕ ПРОТ�ВОБОРСТВО: ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ФОРМАТ

Сергей МАРКЕДОНОВ

Грузино-российское противоборство из-за Абхазии переместилось с небес на железнодорожное полотно. Вечером 30 мая 2008 года в СМ� появились сообщения о вводе на территорию Абхазии подразделений российских железнодорожных войск. По словам министра иностранных дел Абхазского де-факто государства Сергея Шамбы, целью такой акции будет восстановление разрушенных участков железной дороги. «Около 400 специалистов из России займутся восстановлением ряда участков железной дороги на территории нашей республики… Не надо искать в этих действиях какого-то злого умысла. Это чистая экономика», — резюмировал главный абхазский дипломат. Эту информацию подтвердили и в российском Министерстве обороны, акцентируя внимание на то, что военные железнодорожники вводятся в Абхазию без дополнительного вооружения.
Наверное, со словами Сергея Шамбы можно было бы согласиться, если бы не одно существенное «но». Восстановлением экономического объекта (а железные дороги это, прежде всего, не экономический, а стратегический объект) будут заниматься не кадровые сотрудники АО «Российские железные дороги», а железнодорожники в погонах. В данной ситуации ношение военной формы и погон значат гораздо больше, чем любые внешне справедливые и обоснованные резоны. Военные железнодорожники (равно, как и военные врачи, инженеры, строители или водители) рассматриваются в Грузии (и не только), как военнослужащие российской армии, чье пребывание на абхазской территории действительно трудно объяснить одними лишь нуждами абхазской экономики. � самое главное — железнодорожники не связаны с миротворческой миссией. Они не предусмотрены Московскими соглашениями 1994 года и в их задачу не входит обеспечение мира и предотвращение возобновления конфликта. Следовательно, их появление в Абхазии не вписывается в логику мирного процесса. А потому М�Д Грузии вызвал посла РФ Вячеслава Коваленко для вручения ему очередной ноты протеста. Только в этом году это будет 38-я нота. Думается, что этим двузначным числом количество протестов не ограничится. В особенности если принять во внимание темпы получения документов подобного рода.
В последние несколько месяцев российской дипломатии не раз приходилось парировать выпады своих грузинских коллег. В случае с вводом на территорию Абхазии дополнительных миротворческих сил подобная реакция была вполне оправданной. Квоты для миротворцев, предложенные Московскими соглашениями 1994 года, давали возможность для проведения операции в количестве трех тысяч военнослужащих. До 2008 года эти квоты регулярно «не выбирались», а потому ввод дополнительных подразделений для полной «выборки» было логичным и вписывалось в правовые рамки урегулирования конфликта.
«Самолетная история» была уже гораздо более сложной. Военная миссия ООН признала причастность российских ВВС к уничтожению грузинского беспилотного борта. Однако текст доклада той же миссии недвусмысленно фиксировал: «Полеты грузинских летательных аппаратов — как пилотируемых, так и беспилотных — над зоной конфликта представляют собой военные действия и, таким образом, противоречат Московскому соглашению от 1994 года, в котором оговорено, что стороны должны придерживаться перемирия на земле, на море и воздухе и воздерживаться от любых военных действий». Таким образом, двум сторонам было указано на недопустимость силовых операций в зоне неразрешенного до сих пор конфликта. � даже в «самолетной истории» у российской стороны были свои резоны. Гипотетически даже признавая факт уничтожения грузинского беспилотника, мы могли ставить вопрос о том, зачем Грузия осуществляет полеты боевой техники в зоне конфликта.
Сегодня ввод железнодорожников в мундирах кажется непонятным и нелогичным со всех точек зрения. Гендиректор госкомпании «Абхазские железные дороги» Гурам Губаз заявил, что эти 400 специалистов будут «менять шпалы и улучшать состояние полотна, а также отремонтируют железнодорожные мосты через горные реки Кодор и Моква». Что ж, гуманитарное восстановление Абхазии — дело не только благородное, но и прагматичное (лучше иметь дело с нормально функционирующей Абхазией, чем с «черной дырой»). Это, как говорят многие чиновники сегодня, вписывается в «план Путина» по оказанию помощи двум де-факто государствам. Но почему не поручить эту работу гражданским железнодорожникам. Благо, опыт подобной работы уже был. � Тбилиси не реагировал на эти действия столь жестко, как делает это сейчас. � все почему? Да потому, что делалось все это без перехода определенных «красных линий». Контакты с Абхазией велись по всем азимутам, однако делалось это без намека на формально-правовое признание, а во-вторых, все действия Москвы хотя бы внешне базировались на Московских соглашениях 1994 года. Сегодня эти черты переходятся, а сам Кремль нарушает установленный в начале 1990-х гг. статус-кво.
Что ждала Москва от своей «железнодорожной акции» (особенно учитывая тот контекст, в которых сегодня развиваются российско-грузинские отношения)? То, что Тбилиси смолчит, испугается, поднимет руки и сдаст свои позиции? То, что железнодорожники в погонах напугают Запад и он откажется от интеграционных проектов по приближению Грузии к НАТО? Может быть, это была проверка реакции на наши действия? Но снова возникают вопросы. � без направления в Абхазию военных железнодорожников было ясно, что данный шаг не будет встречен с восторгом и чувством глубокого удовлетворения. Реакция, таким образом, была прогнозируемой. «Соединенные Штаты привело в ужас заявление российского министерства обороны от 31 мая о том, что оно намерено направить больше военных сил, включая железнодорожные строительные войска в грузинский регион — Абхазию без согласия грузинского правительства», — заявил представитель Госдепартамента США Шон Маккормак.
Увы, но приходится констатировать, что на сей раз практически «нечем крыть» следующий вывод грузинского М�Да: «До сих пор Россия прикрывалась решениями СНГ о миротворцах», однако на сей раз «вооруженные силы введены в Абхазию» без какой-либо привязки к миротворцам». Расширение миротворческой группы можно было оправдать с военной и с политической точки зрения. Ввод 400 военных железнодорожников — это увеличение (хотим мы того или нет) военного присутствия РФ в регионе. Даже, если этим солдатам автомат дают только в день присяги! Есть интерпретации, а они будут явно не в нашу пользу. При этом выгода от данного шага не кажется очевидной. Данный шаг разрушает нами же установленный статус-кво, добавляет симпатий Грузии на международной арене, укрепляет североатлантические перспективы этой страны. Возможно, целью российской политики (не декларируемой открыто) является проведение такой политики, которая бы привела Грузию прямиком в НАТО? Тогда на этой волне можно будет проводить активные внутриполитические действия по сдерживанию «пятой колонны Запада» или «оранжевой угрозы». Не хочется верить в теории заговора, но логика российских действий подталкивает именно к такому выводу. Вместо того, чтобы держать ситуацию в «замороженном состоянии», откликаясь только на гуманитарные проблемы Абхазии происходит фактически участие в грузинском проекте «разморозка конфликтов». Вместо того, чтобы акцентировать внимание на собственно грузино-абхазском конфликте и неготовности абхазов стать частью Грузии, Россия своей активной вовлеченностью в противоборство с одной стороны объективно льет воду на мельницу тех, кто кричит об аннексии грузинской территории и империалистических устремлениях РФ.
Работа железнодорожников в Абхазии должна завершиться в течение трех месяцев. Возможно, она будет очень результативной с экономической точки зрения. Скорее всего, она принесет дополнительные симпатии к России со стороны Абхазии и населения республики. Но данная акция, не до конца просчитанная и продуманная, только ослабит аргументы России в пользу необходимости ее военно-политического присутствия в зоне конфликта, создаст новые барьеры в российско-грузинских отношениях и снова жестко противопоставит РФ другим игрокам не только в СНГ, но и в мире. Вопрос о выгоде подобного мероприятия останется, похоже, открытым. Пока выгоду снова получает Грузия и информационно-пропагандистская машина этого государства.

АВТОР — зав. отделом проблем межнациональных отношений �нститута политического и военного анализа, кандидат исторических наук