ГДЕ НАЧ�НАЕТСЯ � ЗАКАНЧ�ВАЕТСЯ ВЫВОД ВОЙСК?

Сергей МАРКЕДОНОВ — зав. отделом проблем межнациональных отношений �нститута политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Российские военные (в официальной отечественной дипломатии их именуют миротворцами) покинули территории «зон безопасности» или т.н. «буферных зон», которые отделяют Абхазию и Южную Осетию от собственно территории Грузии. В некоторых британских СМ�, включая и известную радиовещательную корпорацию «Би-Би-Си», говоря о выводе российских частей и подразделений, использовали термин «неоспариваемая территория Грузии». Напомним, что практически сразу же после завершения «пятидневной войны» федеральный канцлер Германии Ангела Меркель ввела в политический оборот термин «ядровая территория» Грузии. В ходе своей тогдашней встречи с российским президентом Дмитрием Медведевым она потребовала от РФ вывести войска именно с «ядровой территории» Грузинского государства…
Кстати сказать, термин «непропорциональное использование силы» американцы стали употреблять 10 августа 2008 года. На тот момент это было самое жесткое заявление со стороны США после начала «пятидневной войны». Это словоупотребление началось именно в связи с информацией и продвижении российских сил в Гори, Поти, Сенаки, то есть территории, не связанные с инфраструктурой де-факто государств, на тот момент считавшихся частями единой Грузии. Таким образом, сама Россия пытается показать, что время «непропорциональной силы» осталось в прошлом.
В ходе конференции во французском городе-курорте Эвиане президент Дмитрий Медведев заявил, что вывод российских частей из «буферных зон» осуществляется досрочно. Напомним, что сроки были установлены в ходе согласования пунктов Медведева — Саркози и затем после их детализации. «Дэдлайн» был обозначен 10 октября 2008 года. Однако уже 8 октября 2008 года военные России покинули посты в зонах, прилегающих непосредственно к Южной Осетии. По словам командующего миротворческими силами в зоне конфликта Марата Кулахметова, «в течение сегодняшнего дня мы вывели с южной границы зоны безопасности все шесть находившихся там наших миротворческих наблюдательных постов с личным составом, вооружением, техникой и материальными средствами. Тем самым мы досрочно выполнили принятые решения и взятые на себя обязательства по выводу постов, который должен был завершиться к 10 октября. Затем пришла очередь пунктов вокруг Абхазии. 9 октября 2008 года помощник командующего силами по поддержанию мира в Абхазии Александр Новицкий заявил журналистам, что из Зугдидского и Цаленджихского районов Грузии завершен вывод постов Коллективных Сил СНГ (так официально называется российская миссия в Абхазии). Таким образом, сегодня досрочный выход из «буферных зон» российские политики и военные рассматривают, как жест доброй воли и примирительные действия по отношению к Западу. Это должно было стать неким показателем того, что с Россией можно иметь дело в процессе формирования новой общеевропейской системы безопасности (тема, которая стала в последнее время «коньком» Медведева). В конце сентября — начале октября 2008 года через все выступления российских дипломатов красной нитью проходила мысль о том, что Москва не собирается использовать самоопределение Абхазии и Южной Осетии, как прецедент для кардинальной перекройки постсоветского пространства. В этой связи досрочный вывод войск (следовательно, отказ от «непропорционального применения силы» и элементов оккупации Грузии) российское руководство рассматривает, как доказательство этих намерений. Западу послан «мессидж» — восстановления СССР или империи не планируется и в практической повестке дня не стоит. Полный вывод российских сил из «буферных зон» был подтвержден и М�Д Грузии. Об этом заявил официальный представитель МВД Шота Утиашвили.
Однако, несмотря на внешне позитивный фон досрочного вывода войск, делать оптимистические выводы преждевременно. Равно, как и раздавать награды (хотя и то, и другое, конечно будет сделано, и в избытке). Во-первых, с выводом российских войск из т.н. «зон безопасности» проблема конфликта РФ с Грузией не будет закрыта. Причина тому — разная (подчас диаметрально противоположная) интерпретация последнего события. Для Москвы с признанием независимости Абхазии и Южной Осетии вопрос об их территориальной принадлежности закрыт. Выводя войска из «ядровых районов» Грузии Кремль говорит: «Нам не нужна Грузия, оккупировать ее мы не собираемся, но две бывшие грузинские автономии — это не Грузинское государство». На этом процесс вывода Москва считает завершенным. Она не распространяет его на Абхазию и Южную Осетию. Более того, ведется речь теперь уже не о миротворческом присутствии, а о военных базах на территории двух «горячих точек». Как говорится, «дьявольская разница»! Сегодня любой президент России (даже если бы им стал Гарри Каспаров) не отказался бы от признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Никто не стал бы расписываться в банкротстве всей внешней политики, а во-вторых, никто не стал бы демонстрировать слабость перед Северным Кавказом. Между тем, именно уступки Москвы на Южном Кавказе станут самым сильным «ускорителем» сепаратизма. Станут намного быстрее, чем формально-правовое признание независимости Абхазии и Южной Осетии. Но, говоря об этих реальностях, нельзя отказываться от понимания (не принятия их, а простого понимания) других обстоятельств. Такое видение ситуации в двух бывших грузинских автономиях не разделяется не только Тбилиси (этой величиной можно было бы и пренебречь), но также и ведущими игроками мировой политики.
Для объективности скажем, что среди критиков России (за «непропорциональное использование» силы) нет единства во взглядах. В Грузии считают Абхазию и Южную Осетию неотъемлемыми частями единого государства. А потому вывод российских войск из «буферных зон» в Тбилиси не считают актом доброй воли со стороны Москвы. Там это считают только началом более масштабного процесса интернационализации мирного урегулирования (эта идея стала краеугольным камнем внешней политики Михаила Саакашвили). Под мирным урегулированием Тбилиси, естественно, понимает не достижение компромисса, а победу над «агрессивными сепаратистами». Если Москва не считается в Тбилиси надежным партнером, то ЕС видится таковым. Европейцы своим невмешательством в военные противоборства (а они продемонстрировали этот стиль на Балканах) могли бы помочь Грузии «собрать земли». Сегодня Грузия выдвигает популистские требования: она готова к участию РФ в миротворческой операции, но только под «крышей» международных структур при отказе от роли эксклюзивного миротворца. Естественно, на эти условия Москва не пойдет по причинам, описанным выше. Принять данные правила означает — отказаться от решения от 26 августа 2008 года. Снова, как и ранее Тбилиси действует по известному принципу: требовать максимум уступок так, как будто ты — победитель. Так действовал Тбилиси и в Абхазии в 1990-2000-е гг. (требование возвращения беженцев). Так действует и сейчас. В этой связи показательно возмущение заместителя министра иностранных дел Грузии Гига Бокерия по поводу использования понятия «ошибки» применительно к грузинской политике. Ведь понятное дело, Тбилиси не может допускать ошибки. Ведь даже устами лучших грузинских интеллектуалов внешняя политика страны обсуждается, как постоянное попадание в «сети, расставленные Россией». Следовательно, требования по «полному и решительному» выводу будут, как говорил незабвенный Горбачев активно «подбрасываться» международной общественности.
Впрочем, с общественностью все не так уж просто. Если США стоят на позиции полной и безоговорочной поддержки территориальной целостности, Грузии то с «единой Европой» уже начинаются нюансы. � они не такие уж простые, как кажется на первый взгляд. С одной стороны ПАСЕ на осенней сессии потребовала от Москвы «аннулировать независимость Абхазии и Южной Осетии». Но та же самая ПАСЕ разделила ответственность за «пятидневную войну» между Грузией и Россией (понятное дело, что последней досталось больше, но черно-белая картинка событий была сломана, как минимум). Все страны ЕС признают территориальную целостность Грузии. Нерушимость границ Грузии неизменно подчеркивает и Николя Саркози (один из творцов мирного плана). Но с другой стороны, именно он одним из первых европейских лидеров косвенно поставил эту самую целостность под сомнение. Как говорится, умному достаточно. Что такое международное обсуждение статуса Абхазии и Южной Осетии, как не формально-правовая и политическая зацепка, которая позволяет усомниться в том, что Грузия возможна в границах Грузинской ССР. Не предлагает же он обсудить на международном уровне ситуацию на Корсике, в Квебеке или во Фландрии. Французский президент заявлял, что войска с территории Грузии должны быть выведены. Но в Москве он понимал под Грузией только ее «ядро» («неоспариваемую территорию»), а в Тбилиси имел в виду Грузинскую ССР. Похожим образом действует и федеральный канцлер Германии Ангела Меркель, вводя в оборот термин «ядровая территория Грузии». Естественно, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что ЕС в целом не готов к полномасштабной конфронтации с Россией (об этом постоянно говорилось и на осенней сессии ПАСЕ). По крайней мере, из-за Грузии такой конфликт маловероятен. Однако до сих пор европейцы стремились избежать ситуации жесткого выбора.
Впрочем, такому выбору могут помочь и представители Грузии. Получив в «буферных зонах» наблюдателей от ЕС (к тому же плохо вооруженных), в Тбилиси (как это часто бывало и ранее) решат, что со «своими» можно не церемониться. Хочу напомнить, что в начале 1990-х и вплоть до прихода к власти Михаила Саакашвили в Абхазии под эгидой МВД Грузии действовали партизанские и диверсионные группы «Белый легион» и «Лесные братья». Воссоздать схожие структуры сегодня не является большой проблемой (тем паче, что есть новые беженцы, недовольные нынешним положением дел и знающие при этом «горячие точки» и возможно даже язык «вероятного противника»). Если понадеяться на малочисленность европейцев, их традиционную корректность по отношению к Грузии, а также нежелание «ввязываться» в вооруженные противоборства буферные зоны могут стать точками опасности для Абхазии и Южной Осетии. Наверное, в этом случае (при таком сценарии) политика ЕС по отношению к «непропорциональной силе» будет, как минимум, скорректирована. Пока же Москве надо быть готовой, во-первых, к продолжению силового давления на бывшие автономии, а во-вторых, к спорам и дискуссиям по поводу того, где и когда «вывод» должен быть остановлен. При этом следует понять, что европейцы теперь берут значительную долю ответственности за то, чтобы бывшие «буферные зоны» не стали бы зонами реванша. Теперь сваливать все огрехи на «ошибки Тбилиси» и «имперскую волю» РФ не получится. � Москва должна этой ответственностью поделиться, оставив за собой гарантии безопасности для Абхазии и Южной Осетии. На такой уровень интернационализации Россия может быть готова, поскольку теперь и у нас (а не только у Брюсселя и Страсбурга) появятся поводы для предметной критики просчетов на Южном Кавказе.
Для Москвы отказаться от признания Абхазии и Южной Осетии (а именно это станет логическим следствием «продолжения процесса») в нынешних условиях значит не просто потерять репутацию. Это, как минимум, серьезнейшее осложнение на Северном Кавказе (где слабость никто не простит). Но в то же время, совсем отказаться от «интернационализации» Закавказья Москва не может. Без этого Кремль не сможет достичь даже минимальной легитимации своих действий в ходе «пятидневной войны» и после нее. Отсюда и готовность к переговорам в рамках «женевского формата», которые стартуют 15 октября нынешнего года. Собственно говоря, вопросы о «продолжении вывода войск» можно было бы оставить для переговорного процесса. Не выступая «с места в карьер» против европейских доброхотов и поклонников «грузинской демократии», российские дипломаты могли бы путем переговоров «заговорить» эту проблему до тех пор, пока реальности, сложившиеся после «пятидневной войны» не будут приняты ЕС (а шансы на таковое принятие есть). Для России Абхазия и Южная Осетия не могут обсуждаться в контексте единой Грузии, а для Европы невозможно признание их «аннексии». Следовательно, российская политика должна быть тоньше. Во-первых, необходимо отказаться от истеричного антизападничества (таковое может быть только точечным, ценности отдельно, а интересы отдельно). Во-вторых, необходимо сместить акценты с российских интересов в Абхазии и в Южной Осетии на собственно самоопределение этих двух бывших автономий Грузинской ССР (равно, как и на провалы грузинских подходов к национальному строительству).