НАТО � РОСС�Я В СНГ: ДВ�ЖЕН�Е К ПРАГМАТ�ЗМУ

Сергей МАРКЕДОНОВ — зав. отделом проблем межнациональных отношений �нститута политического и военного анализа, кандидат исторических наук.

26 ноября 2008 года такой пламенный поборник интеграции Грузии и Украины в НАТО, как госсекретарь США Кондолиза Райс, заявила, что две бывшие советские республики пока не готовы к членству в Североатлантическом Альянсе. С ее точки зрения, наиболее оптимальным сотрудничество Тбилиси и Киева с НАТО должно быть на уровне профильных комиссий. Практически синхронно с заявлением главного американского дипломата свою взвешенную позицию снова озвучил официальный Берлин. По мнению инициатора плана по урегулированию грузино-абхазского конфликта, главы М�Д Германии Франка-Вальтера Штайнмайера, «нет причины выходить за рамки решений, принятых на саммите НАТО в Бухаресте». Схожим образом выступил министр иностранных дел Нидерландов Максим Ферхахен 27 ноября.
По мнению, главного голландского дипломата, две бывшие республики СССР еще не вполне готовы к получению Плана действий по членству. В переводе с дипломатического языка на язык нормальный это означает следующее: необходима поддержка «устремлений» Грузии и Украины, главным образом, на уровне риторики. Но в то же время нужна приостановка («заморозка») реальной военно-политической интеграции. Естественно, Кондолиза Райс отметила, что есть много других способов кооперации с НАТО (не признавать же провал ускоренного расширения блока на Восток!).
Такой сигнал с Запада был услышан и позитивно воспринят Москвой, которая после Бухареста жила в ожидании декабря 2008 года, когда должен был решиться вопрос о присоединении Украины и Грузии к ПДЧ. По словам президента России Дмитрия Медведева, «разум возобладал».
В Тбилиси, естественно, реакция на слова «старшего брата» были восприняты и интерпретированы иначе. «Я думаю, что наши шансы на вступление в НАТО высоки, и я думаю, что на данном этапе так называемый План действий по вступлению в альянс не является больше релевантным. Это было интересно в апреле, но сейчас он уже не релевантен. Как видно будут разработаны новые механизмы для всего этого, и мы обязательно будем членами НАТО», — заявил министр по делам реинтеграции Темури Якобашвили. Что такое новые механизмы, какова их суть, а самое главное, почему вдруг еще вчера чаемый ПДЧ стал «нерелевантен», министр не объяснил. Впрочем, ждать от него таких объяснений сложно. Еще вчера он пытался объяснить, что Дагомысские соглашения и СКК не были «релевантными», предлагая «разморозку» конфликтного урегулирования. Сегодня Грузия потеряла не только часть бывшей Юго-Осетинской автономии, но и Ахалгори именно в результате поиска «релевантной разморозки». Во-вторых, ни один официальный политик в Грузии (равно, как и на Украине) не захочет признавать, что избранный внешнеполитический курс потерпел (по крайней мере, временно) неудачу. Попытки получить ПДЧ (и продвинуться к НАТО) в расчете на лобовое столкновение России и Запада (некий вариант новой «холодной войны») не увенчались успехом. �гнорировать Россию и ее интересы невозможно. �, прежде всего, в силу того, что их не хочет игнорировать Запад (США и Европейский Союз). Российский фактор был учтен в планировании будущего Альянса, который не хотел бы помимо Афганистана и �рака получать еще один реальный театр военных действий на Южном Кавказе или в Большом Причерноморье. Таким образом, прагматизм возобладал. Приглашение в Альянс двух государств, не соответствующих, прежде всего, стандартам самого НАТО, отложен. � это — хороший месседж для тех в России, кто заинтересован в нормальном прагматичном партнерстве с Западом. �деология и конфликт ценностей отошли на второй план. Соревнование же интересов — это норма не только в отношениях между РФ и Западом, но и внутри самого НАТО.
Однако нельзя не заметить, что в России принято смотреть на процесс расширения НАТО только с одной позиции — со стороны США и стран Европы, входящих в Альянс. Однако североатлантическая интеграция — это процесс двунаправленный. Это — не только и не столько инициатива, исходящая от самого военного блока. НАТО не завоевывает новых членов. Эта организация идет туда, куда ее зовут. Таким образом, процесс североатлантической интеграции — это, не в последнюю очередь отражение стремления бывших республик «нерушимого Союза» решить с помощью НАТО проблемы своей национальной безопасности. Нравится нам это или нет, но учитывать мотивацию Киева и Тбилиси необходимо. Не для того, чтобы заниматься адвокатской практикой по отношению к не всегда продуманным и адекватным шагам грузинской и украинской стороны, а для того, чтобы видеть всю полноту картины, не подменяя ее «игрой в шпионов» и «американских марионеток».
Мотивы и причины «североатлантического выбора» у каждой страны свои. Единственное, что объединяет все эти запросы — это национальный эгоизм (в данном словосочетании нет негативного смысла). Для Украины — это, прежде всего, проблема национализирующегося государства (то есть государства, находящегося в начальной стадии обретения национальной идентичности). Современная независимая Украина существует в своих нынешних границах, только начиная с 1954 года. Отдельные ее части входили в состав разных имперских государств-проектов или наций-государств. Отсюда множественность идентичностей и болезненное восприятие проблем безопасности (не только с российской стороны, но и, например, с румынской). Для Украины НАТО — это некий зонтик (или представления о зонтике). Это — внешняя гарантия независимости и целостности, доставшихся этому государственному образованию без значительных внутренних усилий. Учитывая же, что перспективы европейской интеграции для Киева весьма туманны (по крайней мере, на нынешнем этапе), НАТО рассматривается еще и как некая ступень сближения с Европой.
У Грузии совсем другие резоны для североатлантической интеграции. В отличие от Украины, Грузия пережила два сепаратистских конфликта и сегодня на грузинской территории существуют два де-факто государства, чья независимость признана Россией и Никарагуа (последняя страна, однако не установила с ними дипломатических отношений).
С приходом к власти Михаила Саакашвили интеграция в НАТО стала рассматриваться как внешнеполитический приоритет, имеющий внутриполитическое значение. Таким образом, натовские цели Грузии носили изначально более «приземленный» характер. С помощью НАТО модернизировалась грузинская армия и весь силовой блок. Однако НАТО не помогло решить главную задачу грузинской политики – обеспечение территориального единства.
Отсюда и различия в общественной поддержке проекта североатлантической интеграции в Грузии и на Украине. Для грузинского общества, переживающего утрату Абхазии и Южной Осетии как национальную травму, идея вступления в НАТО воспринимается гораздо ближе, чем для граждан Украины. Следует также подчеркнуть, что не только Грузия и Украина рассматривают НАТО в качестве важного проекта для обеспечения национальной безопасности. В той или иной степени с Альянсом сотрудничают Армения, Азербайджан, Казахстан. То есть те страны, которые не достигли «грузинского» уровня конфронтации с Москвой.
Таким образом, признавая вслед за Медведевым то, что «разум возобладал», было бы преждевременно праздновать победу российской дипломатии. Фактор НАТО никуда не исчезнет из постсоветского пространства. Более того, истории известны многие факты, когда сотрудничество с тем или иным государством США и их союзники осуществляли и без институтов НАТО. Партнерство Штатов с �зраилем, Египтом, Саудовской Аравией или Пакистаном (в том числе и по военной части) шло и идет не через НАТО. В этом плане ничего не мешает тем же США организовать «особое партнерство» с Киевом или Тбилиси. Сегодня после приостановки «расширения на Восток» такое «особое партнерство» возможно не только с США, но и Великобританией (также последовательно выступавшей за предоставление ПДЧ). � если внешнеполитический выбор Украины — вещь более сложная (по всем параметрам), то Грузия вряд ли станет ближе к России.
�ными словами, с военно-политическим партнерством стран СНГ с Западом Россия будет иметь дело. Нравится нам это или нет. В этом плане необходимы разработки сценариев прагматичного взаимодействия с Западом на пространстве бывшего СССР. Россия, конечно, не борется с НАТО, но не может себе позволить, чтобы военно-политический альянс пополнялся за счет стран, активно использующих антироссийскую риторику (в этом случае сам Альянс меняет свои цели и задачи и может объективно превратиться в антироссийский). Нельзя также, чтобы с помощью ресурсов блока НАТО были «разморожены» конфликты на южных рубежах России, дестабилизирована обстановка во всем Черноморском регионе. Такая дестабилизация грозит и двум «политическим трубам» (БТД и БТЭ), и проекту «Новое европейское добрососедство», и западным инвестициям, и нормальному полномасштабному партнерству РФ с США, ЕС, отдельными европейскими государствами по широкому спектру вопросов (от энергетики до противодействия терроризму). �менно эти прагматические доводы и должны стать основой политики и России, и НАТО (как в целом, так и его отдельных стран-членов).