�СКУССТВО �НФОРМАЦ��

Стюарт Голдман (Stuart Goldman), специалист в области России и Евразии Отдела Международных Отношений, Обороны и Торговли �сследовательской Службы Конгресса США (Congressional Research Service).

— Почему была создана �сследовательская Служба?
— Она была основана в 1914 году, чтобы предоставифть Конгрессу независимый источник исследований и анализов, который не имеет определенных идеологических предпочтений и не связан с исполнительной ветвью власти. Конгресс может получить любой доклад из Госдепартамента или ЦРУ, однако часто обнаруживалось, что эти структуры предоставляли препарированную информацию, которая оправдывала действия президентской Администрации. Поэтому Конгрессу потребовался свой источник информации.

— Что конкретно делает ваша Служба?
— У нас работает более 400 аналитиков, которые занимаются всеми вопросами, связанными с законодательной деятельностью. В составе Службы — пять отделов: «Американского Законодательства», «Внутренней Социальной Политики», «Международных Отношений, Обороны и Торговли», «Правительства и Финансов», «Ресурсов, Науки и Промышленности». В моем отделе работают около 80-90 человек, половина которых занимается анализом ситуации за пределами США. Многие из сотрудников Службы — военные аналитики, сфера ответственности которых состоит в отслеживании информации по контролю над вооружениями, ситуации с социальным положением ветеранов и пр., то есть, всех тех вопросов, к которым имеет отношение процесс законотворчества. Наша задача заключается в подготовке докладов для Конгресса, которые Конгресс тщательно охраняет. Эти доклады не засекречены, однако нам предписано не распространять их свободно.
Запросы поступают от членов Конгресса, комитетов и их сотрудников. �ногда это просто телефонный звонок: ты поднимаешь трубку, выслушиваешь вопрос и даешь ответ. �ногда это заявка на написание какой-либо справки. �ногда от нас требуется проведение глубокого исследования, в котором задействованы многочисленные аналитики, и которое может продолжаться много месяцев.
При этом мы стараемся бежать впереди паровоза. Мы реализуем ряд больших исследовательских проектов по таким направлениям, которые, как мы уверены, будут неизбежно востребованы Конгрессом в будущем.

— От кого исходит большинство запросов?
— Сложно поверить, но мы обрабатываем более полумиллиона заявок в год. В большинстве случаев, это просто выдача уже имеющейся информации. В этом процессе не участвуют аналитики, подобные мне — этим занимаются библиотекари и специалисты в области информационных технологий.
Много более сложных анализов мы выполняем по заявкам от профессионалов — сотрудников профильных комитетов Палаты Представителей и Сената — которые сами хорошо разбираются в этих вопросах. Для примера, к числу моих наиболее важных клиентов относятся комитеты по международным отношениям и комитеты по военной службе обеих палат, сенатский комитет по разведке и пр. Также есть некоторые члены Конгресса, которые испытывают очень сильный интерес к России, российско-американским отношениям — их офисы регулярно обращаются к нам с запросами.
Я не могу провести границы между запросами, которые поступают из Палаты Представителей и из Сената. Дело в том, что, с одной стороны, конгрессменов в четыре раза больше, чем сенаторов, однако у сенаторов больше сотрудников, которые обеспечивают львиную долю запросов.

— Какими темами чаще всего интересуются члены Конгресса?
— Сложно сказать, скорее всего, ситуация зависит от того, решением каких проблем занимается Конгресс. К примеру, сейчас, в разгар финансового кризиса, более всего загружен работой отдел «Правительства и Финансов», я предполагаю, что они постоянно засиживаются до поздней ночи. В августе и сентябре 2008 года, во время конфликта России и Грузии, мой телефон буквально разрывался от звонков.
Вопрос: Кто типичный аналитик, работающий в �сследовательской Службе Конгресса?
Голдман: Подавляющее большинство наших аналитиков имеют ученые степени в разных областях знаний. Большое количество сотрудников, включая меня, ранее работали в университетах, занимаясь преподавательской деятельностью. В сфере международных отношений сложно найти работу вне государственных и академических структур. Другое дело, если вы — инженер-электрик или специалист в области международных финансов. В этом случае у Вас намного больше карьерных возможностей в реальной экономике, эти позиции престижны и хорошо оплачиваются.
Что касается моего отдела — «Международных Отношений, Обороны и Торговли» — то тут царит «рынок покупателя», поэтому качество наших аналитиков очень высоко. Я начал работать здесь в 1979 году, тогда на мое место претендовали 400 человек. Однако, когда Служба пытается нанять специалиста по финансам, то подателей резюме намного меньше, потому что предлагаемая зарплата часто не способна их устроить — хотя политологов и историков она удовлетворяет.

— Какие источники информации Служба использует наиболее активно?
— �значально каждый начинающий аналитик знаком с широким спектром доступных источников информации — если он не имеет подобных знаний, то не способен немедленно начать работать. В случае с Россией это означает, что не только необходимо следить за американской и российской прессой, но и быть знакомым с вашингтонскими исследовательскими центрами, которые постоянно организуют различные программы и симпозиумы, публикуют доклады и подборки информации.
Эксперты в Вашингтоне обладают хорошими знаниями, и, если у меня возникает какой-либо вопрос, я могу поднять трубку телефона и спросить совета у специалиста. �, наоборот, кто-либо может позвонить мне, поскольку мы специализируемся на различных темах. Я могу послать электронное письмо на другой конец света и получить ответ. Ресурсы, наподобие Johnson's Russia List, предоставляют обширную коллекцию трактовок текущих событий. Я бы упомянул еще радиостанцию «Свобода»«Свободная Европа» и организацию Jamestown Foundation. У различных сотрудников есть свои источники разнообразной информации.
Кроме того, все большие посольства в Вашингтоне имеют специалистов по России. Во всех есть, по меньшей мере, один сотрудник, чья работа заключается в отслеживании российско-американских отношений. Я знаком с этими людьми и при нужде могу поинтересоваться, что их правительства думают о той или иной проблеме.
Мы также путешествуем. Я регулярно посещаю Россию, Японию и Китай. В мае я поеду в Узбекистан, в июле — в Монголию. Там я встречаюсь с официальными лицами, в свою очередь, иностранные чиновники и политики постоянно прибывают в Вашингтон. К примеру, за неделю до того, как глава российского отдела Министерства иностранных дел Японии прибыл в США, он прислал мне письмо с предложением встретиться и поговорить.
�, последнее. Чтобы обеспечить объективный, политически не ангажированный анализ, мы используем многоступенчатую систему контроля качества. Мы не можем конкурировать с разведслужбами по количеству сотрудников, однако мы постоянно стремимся к достижению идеального качества. В реальном мире не существует стопроцентной объективности, однако мы всегда пытаемся достичь идеала.

— По вашему мнению, какое влияние оказывает предоставляемая Службой информация на деятельность американских законодателей?
— Сложно ответить на этот вопрос. Очень многое зависит от индивидуальных членов Конгресса и от специфики проблемы. У нас много конкурентов. Многие исследовательские центры готовят различные доклады, подборки документов, фактов и т.д. Однако большое различие заключается в том, что у них есть какие-то политические цели, а у нас — нет. В этом и заключается наше преимущество — к нам обращаются и консервативные республиканцы, и либеральные демократы, поскольку они знают, что мы всегда дадим прямой ответ. В тех сферах, где Конгресс играет решающую роль, наши доклады достаточно часто оказывали значительное влияние.
Во время слушаний члены Конгресса постоянно подчеркивают, что «�сследовательская Служба Конгресса утверждает то-то», и они используют наши данные для подкрепления своих позиций. Здесь существует много вариантов, конгрессмены и сенаторы не рассчитывают только на нас.

— Возможно ли сравнить степень влияния вашего отдела с влиянием, которое оказывают доклады разведслужб?
— Разведывательное сообщество обладает такой глубиной знаний и такими объемами информации, с которыми мы не способны сравниться. Однако разница заключается в том, что Конгресс часто с подозрением относится к их объективности. Другими словами: мы выступаем в роли «второго мнения». Были случаи, когда меня приглашали в комитеты Конгресса, предлагали прочитать доклад какой-либо разведслужбы — если эта информация была засекречена, то я читал документы, не выходя из комнаты, — и высказать свое мнение на этот счет. То есть, нас просят подтвердить надежность и достоверность информации. Конгресс доверяет нам, потому что знает, что у нас нет политических целей. Законом нам запрещено давать какие-то рекомендации в области политики.
Конгресс просит нас, чтобы мы объясняли, что происходит там-то и там-то, чтобы мы дали объяснения проблем и даже предложили какие-либо альтернативные варианты действий. Конгресс хочет, чтобы мы прогнозировали возможные последствия реализации «варианта А» и «варианта Б», но не говорили какой вариант должен быть выбран.

— Доклады вашей Службы засекречены?
— Они не засекречены, но обычно недоступны для публики. Нам предписывается не распространять наши материалы за пределы Капитолия. Это не значит, что я не могу выдать копию какого-нибудь доклада молодому специалисту из России, который интересуется темой, по которой я работаю — я могу сделать это. Что запрещено, так это устанавливать особые отношения с какими-либо организациями и постоянно передавать им наши доклады.
Мы производим два типа информационных продуктов. В дополнение к обычным докладам, мы готовим меморандумы, которые представляют собой ответ на специфические запросы. Если меморандум подготовлен по запросу конгрессмена А, он ему и принадлежит, мы не можем его предоставить для ознакомления конгрессмену Б до тех пор, пока конгрессмен А не даст нам специального разрешения. Та же самая система действует и в отношении комитетов Палаты Представителей и Сената. Документы такого рода, несмотря на то, что они также не засекречены, носят значительно больший конфиденциальный характер. Это важно, поскольку члены Конгресса часто дают исследовательские запросы, связанные с их законодательной программой и, возможно, они не желали бы, чтобы их программа и их аргументы, которые они намереваются использовать во время дебатов, были бы известны другим законодателям.

— Однако в �нтернете доступны многочисленные доклады Службы, как они попадают туда?
— Многие члены Конгресса убеждены в том, что так как наша служба содержится на деньги налогоплательщиков, и поскольку мы предоставляем сбалансированные и объективные материалы, налогоплательщики должны иметь к ним доступ. Члены Конгресса могут получить столько наших материалов, сколько хотят, и вывесить на своих сайтах. Многие конгрессмены вывесили сотни наших докладов, откуда их копируют различные коммерсанты и предлагают для перепродажи. Эта практика оскорбляет авторов докладов, потому что, естественно, мы не получаем ни копейки за это. То есть, посторонние люди зарабатывают за счет налогоплательщиков, что не противоречит закону. Однако мы постоянно обновляем наши доклады, и нельзя гарантировать, что их продавцы предлагают покупателям последнюю версию того или иного материала.

— Можете ли вы рассказать о каком-нибудь особо интересном запросе, касавшемся России?
— Позвольте мне рассказать о наиболее серьезном запросе. В 1986 году, во время президентства Рональда Рейгана, ко мне обратились с запросом об оценке эволюции советских подходов к инспекциям военных объектов в рамках соглашений по контролю над вооружениями. Я был координатором проекта, у меня было двое подчиненных, мы работали шесть месяцев. Результатом нашей работы стал доклад толщиной с книгу, в котором резюмировалось, что подобная эволюция имеет место, особенно при Горбачеве. То, что ранее воспринималось как абсурдная идея — доверие к Советам относительно уважения соглашений по контролю над вооружениями — стало реальностью, потому что Москва стала более позитивно относиться к идее инспекций на местах. Наш доклад сыграл важную роль в подписании Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, заключенного годом позже. �значально нашу работу серьезно критиковали высокопоставленные сотрудники Администрации Рейгана, однако впоследствии мы узнали, что наш доклад циркулировал среди участников переговоров с СССР. Это пример того, что иногда моя работа оказывала определенное воздействие на мир.
С другой стороны, средний возраст сотрудников Конгресса где-то в районе 25-ти лет. Поэтому мы иногда получаем от них запросы, которые не стоит обнародовать, чтобы не выставить этих людей в глупом виде. Дело в том, что часто эти вопросы обнаруживают наивность или отсутствие понимания реального мира.

Washington ProFile