HATEHAINEHASSНЕНАВИСТЬ…
Наум БРОД
Есть люди с врожденным или приобретенным желанием кого-то ненавидеть. Не всегда это следствие каких-то социальных или личных неудач. Просто организм для комфортного развития требует ненависти. Как у кого-то требует адреналина. Или никотина. В какой-то степени ощущение ненависти посещает каждого из нас. Вспомним детство: «ненавижу тебя!» мы могли бросить даже родной матери. Это от злости, что нам пока не дано что-то сделать так, как хочется нам — малы еще. Но потом мы вырастаем и опять на нашем пути появляется нечто, что нам не нравится. И мы опять злимся, потому что не можем ничего изменить. Кто-то позлится и успокоится — другие заботы. Или характер такой. А кто-то затаит эту злость, будет в себе носить и культивировать. Не замечая, как клетки высококачественной морали в нем перерождаются в онкологию — в ненависть. Ненавистью можно заразиться — так же, как заражаются какой-нибудь идеей. Правда, ненавистью заразиться проще: об идее надо еще подумать, обмозговать ее, попытаться понять. Самое сладостное ощущение ненависти, когда ты сливаешься с такими же, как ты, ненавидящими. В этом случае, не в приватном проявлении ненависти тебе вообще думать не надо, откуда она взялась. А вот оттуда — ниоткуда. Все ненавидят.
Вот почему-то ВСЕ НЕНАВИДЯТ ЕВРЕЕВ. Почему? Неважно. Значит, не зря, если все. Что тогда спрашивать с меня конкретного?
Я заметил забавный парадокс: в слове «злость» сохраняется… добрый оттенок, готовность исчезнуть. А в слове «ненависть» — неприступность и неотступность. С трудом сдерживаемое желание уничтожить ненавистного. Так в русском, не знаю, как в других языках. Думаю, что слово «ненависть» вряд ли могло у кого-либо родиться от любви к ближнему, от света в душе. Если сама ненависть всегда от бессилия что-то изменить в свою пользу.
Но я владею русским, мне понятней и ближе то, что происходит на моем родном языке.
И вот недавно слушал программу «Эха Москвы», в котором в «клинче» сошлись Шендерович и Шевченко. Тема: Израиль и арабский мир. Повод: недавняя война. Сошлись два журналиста, русскоязычные, из одной страны, одного поколения, оба талантливые, у обоих даже фамилии начинаются одинаково, но Шендерович еврей, а Шевченко — не еврей. В начале «клинча» делить их по этому признаку мне даже в голову не приходило. Я так же придирчиво прислушивался к словесным выпадам одного, как и к ответам его противника. Кто сильней в своих аргументах. Искренне рассчитывал услышать для себя что-то новое как от одного, так и от другого, надеясь, что после этого буду лучше разбираться в непростой ситуации.
Не скрою, мои симпатии априори на стороне Израиля, потому что я сам еврей, познал на собственной шкуре, каково быть евреем среди не евреев. И я горжусь своим народом, который сумел всего за 60 лет на песке построить государство, с которым считаются во всем мире.
Но я еще и «безродный космополит» и готов заступиться за каждого, кого обошла справедливость, вне зависимости от его национальной принадлежности. Такой характер, такое воспитание, такова избранная мной профессия.
…Спор стал набирать обороты, экспонента азарта стремительно нарастала. Нить то и дело пропадает, оппоненты уже стремятся не доказать, а перекричать друг друга. Спор переходит в ор.
И вдруг я обратил внимание на то, что обе стороны что-то недоговаривают. Недокрикивают.
Ведущий призывает спорщиков успокоится, на короткое время воцаряется пауза, противники переводят дыхание, а до меня доходит, что именно они опускают в своей перепалке.
НЕНАВИСТЬ!
Когда спор пошел по новой, это уже слышалось настолько ясно, что остальное мне уже было неинтересно. Я только ждал, когда эта ненависть выплеснется наружу, затапливая и спорщиков, и студию «Эха Москвы», и, вполне возможно, улицы города. Она должна была выплеснуться, так ее было много.
Правда, у каждой стороны она была разного качества.
У Шевченко так и рвалось наружу: «Я тебя и всех вас ненавижу!» Сказать это вслух — признать свое поражение… в споре. Как талантливый профессионал он понимал уязвимость такого само обнажения. Саморазоблачения. Наверняка его когда-то где-то учили, что ненависть в споре не помощник, это известный психологический факт, открытый нам еще древними мыслителями. Но так хочется ее плеснуть в лицо своему визави!
У Шендеровича даже через крик пробивалась мысль: «Тебе не нужны аргументы! Тебе нужна только ненависть! Ты нас всех ненавидишь!!!». Но сказать это вслух он тоже не мог — каждый смог бы его обвинить том, что ему не хватило фактов переубедить оппонента. И с трудом сдерживая свое понимание глубинной причины клинча, Шендерович уже не столько борется за истину, сколько барахтается в ненависти оппонента, которая молчаливо, но упорно опутывает его тело, наполненное историческими аргументами и собственными житейскими наблюдениями.
Тут ведущий задорно объявил об окончании программы и в эфире зазвучала новая тема, безобидная.
Но не во мне.
Я долго не мог успокоиться. Где граница необходимой меры самообороны от ненависти? Тогда, когда она начинает себя проявлять в действии? Может оказаться поздно. Начать ответные действия на какой-то ключевой фразе? Можешь оказаться агрессором.
Мне трудно было понять действия неизвестного мне правительства далекого от меня государства Израиль, когда пошли первые сообщения о ракетных обстрелах. Хорошо помню свое удивление: почему не отвечают? Почему терпят? Мне хотелось бы спросить у любого из представителей так называемой международной общественности, которые призывают к «ДВУХстороннему миру»: если любой из них узнает, что сосед по лестничной площадке не просто его ненавидит, а в свои жизненные планы первой строчкой вписал уничтожение соседа, — каково ему будет жить рядом с таким монстром? Будет ходить на цыпочках мимо его жилища? Переедет в другое место? Будет задабривать ненавидящего его соседа утренним кофе с булочками?
Вероятно, он обладает какой-то миротворческой тайной, что постоянно призывает к сдержанности и объективности государство, которое откровенно, без каких-либо дипломатий хотят уничтожить.
Какой?
Я не очень разбираюсь в дипломатии, меня нетрудно убедить в эффективности технологий, которыми обладает эта наука. Почему же тогда еще никакая дипломатия не смогла удержать мир от войн? Локальных, мировых, частных — в таких, как «клинч» программы «Эхо Москвы»? Разве Шевченко смог удержать свою ненависть, даже в таком мирном пространстве, как сегодняшний центр Москвы, радиостудия, общий стол для беседы, наверняка перед ней были рукопожатия и обмен свежими анекдотами? Не смог. Чуть-чуть позволили приоткрыть клапанок толерантности, и рвануло наружу!
Ненависть не нуждается ни в дипломатии, ни в аргументах, ни в исторических ссылках, чем все кончается. Ненависть неудержима. Как жить без ненависти тем, кто без ненависти жить не может? Чем тогда занимать свой ум, на что приложить себя, если самым заметным моим талантом является — УМЕТЬ НЕНАВИДЕТЬ ДРУГОГО!!
Ненависть безрассудна, о последствиях она не задумывается — не те мозги у культиваторов ненависти. От нее можно ждать все и в любое время. Вне логики. Вне обстоятельств, вне ранних договоренностей.
Государство ничем не отличается от организма. Так же болеет, так же смертно. Так же переживает взлеты и падения, подъем и кризис. Его так же может поразить эпидемия идеологическая, как биологическая. Например, идея ненависти к соседям-евреям.
Но как этому противостоять? Лично я знаю только два способа: отмолчаться, пока хватает терпения или… уничтожить источник.
Мне скажут: мир сложнее таких решений. Любому государству, любому сообществу, любому коллективу и любому человеку приходится постоянно изворачиваться, чтобы выжить.
Но история говорит о том, что ИТОГ ВСЕГДА БЫЛ ОДИН И ТОТ ЖЕ — ПОПЫТКА УНИЧТОЖИТЬ НЕНАВИСТНОГО.
Забавно звучит сочетание слова «еврей» со словом «агрессор». Оно кажется готовым фрагментом какого-нибудь очередного «еврейского» анекдота. Тем не менее, оно уже несколько десятилетий находится на вооружении апологетов «справедливой войны палестинского народа». А, между прочим, историческая практика свидетельствует, что еврею слово «мир» больше подходит, чем слово война. Тысячелетиями еврею приходится МИРиться с положением изгоя среди других народов. МИРиться с чужими законами. МИРиться с обстоятельствами, куда занесет его судьба. МИРиться с соседями.
И ведь МИРится!
Я представил, как какой-то случайный «кассам», ошалевший от безнаказанности, залетает за «стены древнего Кремля». Даже если ни один «мирный житель Кремля» не пострадает, это уже будет конец — Третья мировая! Или вообще последняя. А ведь у какого-то палестинского энтузиаста вполне может быть повод для ненависти не только к Израилю, но и к России, восстановившей дипотношения между странами. И визы вот отменили. Да мало ли! Дружбаны, елки-палки! Интересно было бы послушать журналиста Шевченко, как бы он оправдывал в этом случае палестинский народ в его праведной борьбе за свое место под солнцем.
Почему же по отношению к еврейскому государству позволительно такое швыряние ракетами? Более того, «мировая общественность» тут же встревает со своим возмущением ответными действиями обстрелянного, оболганного, обложенного немотивированной ненавистью народа.
Может, так она понимает его избранность?