ИРАН: ВОСТОК — ДЕЛО ТОНКОЕ
Рамис ЮНУСОВ
21 марта Иран официально отметил праздник Новруз, т.е. наступление Нового года. Счет лет здесь ведут от Хиджры, но календарь строго солнечный, а не лунный, как того требуют мусульманские каноны. Новруз отмечают здесь с незапамятных времен. И по традиции связывают с наступлением Новруза надежды на лучшую жизнь.
Как подчеркивают эксперты, нынешний год для Ирана, действительно, может стать годом серьезных перемен. Иран просто приблизился к «точке принятия решения». Он оказался в центре сложной ближневосточной игры, но решения в ней о судьбе Ирана принимают не только и не столько в Тегеране. Израиль стремится убедить США проводить в отношении Ирана более жесткий курс, арабские страны Залива не высказываются в поддержку США и Израиля вслух, но не меньше обеспокоены ростом его военного потенциала и агрессивности, тем более что с ИРИ уже однажды пришлось воевать за острова в Персидском заливе — за общеарабские интересы сражался тогда Ирак.
Иран — и это очевидно — делает ставку на союз с Россией. А еще на собственные запасы газа на месторождении «Южный Парс». В ходе своей предвыборной кампании президент Махмуд Ахмадинежад обещает доли от месторождения всем кому не лень, однако в реальности основная ставка делается на Москву. По сообщениям российских СМИ, Россия заключила с Ираном соглашение о своповых (обменных) поставках энергоресурсов, что может усилить позиции Москвы в Каспийском бассейне. А Тегеран тем временем снимает урожай геополитических дивидендов, поскольку с заключением данной сделки мировому сообществу будет труднее ужесточать экономические санкции против Ирана, связанные со спором по поводу иранской ядерной программы.
Сама по себе обменная сделка может оказаться невыгодной для Ирана с финансовой точки зрения, и вместе с тем, она имеет для него исключительно большое значение. Дело в том, что Россия, являясь постоянным членом Совета Безопасности ООН, обладает правом вето на любые попытки ужесточения режима санкций против Тегерана. Представители США и ЕС говорят о необходимости усиления санкций, называя их средством для принуждения Ирана к переговорам по вопросу отказа от работ по обогащению урана. Очевидно, Тегеран надеется, что сейчас Россия не захочет ужесточать санкции, поскольку это нанесло бы ущерб ее экономическим и геополитическим интересам.
Однако сегодня США уже предлагают России отказаться от поддержки Ирана, и, по мнению авторитетного издания The Washington Post, Россия проявляет интерес к соглашению по Ирану. По мнению газеты, Кремль дает понять, что он готов рассмотреть возможность соглашения с Вашингтоном. Как напоминает газета, недавно на встрече с межпартийной комиссией по изучению политики США в отношении России президент Дмитрий Медведев «очень красочно» выразил тревогу в связи с осуществленным Ираном в прошлом месяце испытательным запуском спутника, связав его с ядерной программой Тегерана, сообщает директор комиссии президент вашингтонского Центра Никсона Дмитрий Саймс. «Медведев сказал, что это показывает, насколько далеко простираются ядерные амбиции Ирана, и что он крайне обеспокоен, — заявил Саймс. — Он считает происходящее прямым вызовом как интересам России, так и интересам Америки, и, по его словам, хотел бы, чтобы обе державы ответили на этот вызов совместно».
Существуют и другие признаки обеспокоенности России. В прошлом месяце Москву посетил министр обороны Ирана Мостафа Мохаммад Наджар. Предметом переговоров должна была стать поставка зенитно-ракетных комплексов С-300, на закупку которых, как утверждает Иран, уже был подписан контракт. Однако, как сообщают российские СМИ, Кремль заявил ему, что сделка будет заморожена. Отметим, что против продажи С-300 Ирану возражали Израиль и США.
Впрочем, оправдается ли оптимизм Washington Post, вопрос открытый. Во всяком случае, пока что Москва не демонстрировала намерения снизить уровень поддержки Ирана в частности и снизить тон в диалоге с США вообще. Но, так или иначе, конфронтация Ирана с мировым сообществом дошла уже до той черты, когда ситуация не может закончиться ничем, и стороны попросту подошли к «точке принятия решения».
Однако не исключено, что наиболее важные решения будут приняты на иранском внутриполитическом поле — 12 июня в стране пройдут выборы президента. И не исключено, что ключевую роль здесь сыграют, как ни странно, взаимоотношения иранцев с собственной историей.
Накануне Новруз байрамы советник президента Ирана Махмуда Ахмадинежада Джавад Шамакдари потребовал от американцев принести официальные извинения за «оскорбления и нападки в адрес иранцев», содержащиеся в голливудских кинолентах. На встрече с американскими представителями, среди которых была и известная актриса Аннет Бенинг, советник президента заявил, что Иран не намерен сотрудничать с теми, кто «оскорбляет» национальное достоинство граждан Ирана. Он сообщил, что гостям из США будет оказано должное гостеприимство, однако это не снимает с них необходимости принести извинения.
Шамакдари отметил, что фильм «Рестлер», в котором главную роль сыграл известный актер Микки Рурк, обидел иранцев тем, что один из героев носит кличку Аятолла и ходит по рингу с иранским флагом. В итоге он проигрывает персонажу Рурка, и последний не только ломает древко флага, но и бросает знамя поверженного соперника толпе. Советник президента припомнил американцам и фильм 1991 года «Вместе с дочерью», в котором рассказана жизнь женщины, вышедшей замуж за иранца. Целью ее жизни становится побег из Ирана.
Однако куда более эмоциональную реакцию в Иране вызвала в свое время лента «300 спартанцев», повествующая о сражении между спартанцами и персами в Фермопильском ущелье, разозлила иранцев неверной трактовкой античной истории. Создатели картины изобразили спартанцев благородными воинами, а персов — лишь жестокими дикарями.
Конечно, можно долго — и не без оснований — иронизировать по поводу попыток Ирана цензурировать заодно и мировой кинематограф. Тем более что в стране умудрились запретить куклу Барби, а заодно «спайдермена» и Гарри Поттера. Куда важнее, однако, другое. Реакция Ирана на фильм «300 спартанцев» может оказаться для муллократии «миной замедленного действия». Потому как взаимоотношения нынешних властей ИРИ с древней иранской историей складываются, как минимум, непросто. В том числе и потому, что письменная история иранского государства уходит в глубину на две с половиной тысячи лет. Руины Персеполиса, вернее «Тахт-э-Джамшид» в окрестностях нынешнего Шираза, — один из немногих дошедших до наших дней памятников времен Великой Персии, которая современный «муллократический» Иран напоминала мало: на барельефах Тахт-э-ДЖамшида изображены представители разных народов, населявших Персию, и они преподносят друг другу дары. А в одном из музеев Лондона хранится знаменитый «цилиндр Кира» — глиняный цилиндр с записью декрета царя, устанавливающего этнические и религиозные свободы, запрет рабства и т.д. — и все это на две тысячи лет раньше Великой хартии вольностей! Оттуда берет начало и праздник Новруз. Более того, как уверены многие, именно в доисламской культуре следует искать и корни той самой персидской любовной лирики и уж тем более «Шахнаме» Фирдоуси. В этом произведении описываются в основном войны между персами и тюрками, и поэма эта — серьезное доказательство, что тюрки появились здесь не в XV веке, как это доказывали и продолжают это делать с советских времен армянские и российские исследователи. Но для самих иранцев «Шахнаме» — это литературный памятник своим государственным традициям, более глубоким, чем исламская религия.
Однако для тех, кто пришел к власти в 1979 году, весь доисламский исторический период именуется «джахилия» — эпоха невежества. И сегодня, как указывает журнал National Geographic, в Иране исламскую революцию называют «вторым арабским нашествием». И не желают забывать, как в первые послереволюционные годы здесь пытались даже «подвинуть» Новруз байрамы, перенести праздник на день рождения имама Али. Дело дошло до арестов. Но Новруз в Иране удалось отстоять.
А вот за судьбу мавзолея Фирдоуси опасались всерьез. Как и за Персеполис. И если вспомнить, как в Ираке взорвали мавзолей Физули, а в Афганистане уничтожили статуи Будды, то тогдашние опасения иранцев трудно назвать совсем уж беспочвенными. В особенности на фоне того факта, что духовенство восприняло в штыки даже попытку последнего шаха Ирана Мохаммеда Резы Пехлеви устроить в Персеполисе празднования 2500-летия Персидской империи. Во всяком случае, уже сегодня власти Ирана не то чтобы особенно рьяно финансируют археологические раскопки и реставрационные работы на древних памятниках.
Словом, на этом фоне понятная обида иранцев на голливудскую киноленту, усиленно «педалируемая» муллократией, может сыграть против нее же. В особенности, если власти вновь попытаются «откорректировать» празднование Новруза и запретить его ритуалы, продиктованные верой в очищающую силу огня.
Так или иначе, события в Иране сегодня находятся в фокусе мировой политики. И потому все мировые средства массовой информации уделили так много внимания видеообращению президента Обамы к иранскому народу по случаю праздника Новруз. Слово RESET, т.е. перезагрузка во взаимоотношениях, с которыми у США в последние годы не складывались отношения, становится очень популярным в политическом лексиконе официального Вашингтона. Но одно дело заявить об этом, другое дело добиться реальных результатов. Судя по первой реакции из Ирана, там не питают больших иллюзий от сигналов из США. Зная не понаслышке суть клерикального режима в Иране, я бы также не питал больших иллюзий по поводу красивых и по-восточному витиеватых слов из Тегерана. Как говорится, Восток — дело тонкое, а где тонко, там и рвется.