КОГДА ПРОЦЕСС ВАЖНЕЕ РЕЗУЛЬТАТА
Сергей МАРКЕДОНОВ — зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа
Пятый раунд дискуссий по проблемам безопасности и стабильности на Южном Кавказе (так официально именуется переговорный процесс по ситуации в Грузии и в ее бывших автономиях), несмотря на многочисленные сложности, все же состоялся. Казалось бы, три предыдущих раунда демонстрировали определенную тенденцию: переговоры медленно, но верно превращались из политических ристалищ в рутинную дипломатическую процедуру. Однако не тут то было.
Впрочем, вспомним, как это все начиналось. Понимание переговорной динамики чрезвычайно важно для определения возможных его перспектив. Первая встреча конфликтующих сторон с международным участием (ЕС, США, ООН и ОБСЕ), назначенная на 15 октября прошлого года, фактически провалилась. Слишком свежи еще были в памяти события «пятидневной войны». Грузинские делегаты отказались сесть за стол с представителями «агрессивного сепаратизма» и «марионетками Кремля», то есть с теми, кого по идеи Тбилиси хотел бы видеть своими гражданами. Тбилиси и Москва, не стесняясь в выражениях и не прибегая к политической корректности, высказались, что они думают друг о друге. В то же время западные партнеры, как это уже бывало не раз в других столь же безнадежных переговорных форматах (карабахский, кипрский) «выразили надежду» и «осторожный оптимизм».
Однако через месяц 18 ноября 2008 года была сделана некоторая «работа над ошибками» и для того, чтобы консультации не перешли в словесную перепалку, было предложено организовать следующий рабочий формат: организация двух тематических групп, которые сосредоточились бы на вопросах гуманитарного характера (беженцы и перемещенные лица) и проблемах безопасности. В то же самое время вопросы статуса были изъяты из числа основных блюд дипломатического меню. При этом было предложено убрать таблички с указанием стран, что так раздражало представителей «территориально целостной» кавказской державы.
В ходе работу третьего раунда (17-18 декабря 2008 года) даже удалось приступить к обсуждению конкретных документов и инициатив, в частности предложенный европейцами (поверившими после подписания Соглашения Медведев-Саркози в свою дипломатическую миссию на Кавказе) проект «Предотвращение инцидентов и конфликтов». Естественно, конкретных результатов оба этих раунда не принесли.
Не выявил победителя и четвертый раунд (первый в этом году, он состоялся 18 февраля). Две тематические группы продолжили свою работу. Заметим, в ходе дискуссии в центре внимания оказались не проблемы статуса Абхазии и Южной Осетии, и не всеобъемлющие вопросы мирного урегулирования, которые вряд ли можно было разрешить в течение одного или даже двух раундов. Речь шла об организации приемлемого мониторинга и разработки механизмов по недопущению новых инцидентов. Для этого, в частности, представителям Грузии, России, Абхазии и Южной Осетии рекомендовано еженедельно встречаться в грузинском селе Эргнети.
Как бы то ни было, переговорный процесс стал превращаться из идеологически окрашенного мероприятия (коим он являлся в самом начале) в рутинную работу дипломатов. Главным результатом четвертого раунда стало то, что впервые удалось принять конкретный документ, предусматривающий определенные механизмы по обеспечению взаимодействия в регионе. Он, конечно, не носил юридически обязывающего характера, но само его принятие важно. Все-таки некое продвижение к компромиссу.
Пятый раунд, на первый взгляд, эту тенденцию приостановил. Его открытие 18 мая 2009 года совпало с дипломатическим демаршем абхазской стороны. Она отказалась участвовать в переговорном процессе. «Доклад генерального секретаря ООН о ситуации в зоне грузино-абхазского конфликта, который должен был быть подготовлен 15 мая, в Абхазии так и не увидели, и поэтому принимать участие во встрече не имеет смысла», — сказал Сергей Шамба, глава абхазского МИДа. В то же самое время абхазы оставили дверь открытой, но показали при этом, что свои статусные интересы будут отстаивать жестко. Позиция абхазской стороны уже в Женеве была поддержана Москвой (попросившей взять паузу до получения документа) и Южной Осетией. И, конечно же, Грузия обвинила Москву в оказании давления на Генсека ООН Пан Ги Муна.
Однако после получения с трехдневной задержкой Доклада от высшего должностного лица ООН (начальство не опаздывает, оно задерживается) «процесс пошел». Сегодня российские дипломаты считают появление Доклада своей победой. Все предшествующие доклады Пан Ги Муна Совбезу ООН были озаглавлены «О ситуации в Абхазии, Грузия». Нынешний документ получил название «Доклад генерального секретаря, представленный в соответствии с резолюциями Совета безопасности 1808, 1839 и 1866». В нем нет прямого упоминания о принадлежности Абхазии к Грузии. «В документе есть позитивные моменты и есть моменты, которые явно указывают на то, что они внесены под давлением России», — заявил министр иностранных дел Грузии Григол Вашадзе. Впрочем, что в этой практике нового? Любой центр силы пытается использовать свои ресурсы для получения нужного результата. Однако более определенная реакция ООН будет сделана 15 июня 2009 года, когда Совбез примет соответствующую резолюцию.
Сказать, что это означает формально-правовое признание Абхазии невозможно. Формулировки Доклада очень аккуратны. Главной идеей документа является не проблема статуса, а 11 элементов нового режима безопасности, то есть зон ограничения вооружений, механизмы взаимного уведомления, мониторинг со стороны ООН. Таким образом, Пан Ги Мун пытается акцентировать тезис о том, что главное — это не финальный статус, а отказ от применения силы. В принципе эту идею пытается в ходе консультаций в Женеве продвинуть и российская дипломатия. По словам руководителя российской делегации Григория Карасина, «мы подходили к сегодняшней встрече с настроениями предложить конкретные мероприятия в сфере неприменения силы. Мы распространили свой рабочий проект в соответствующих документах, обязывающих для сторон». По его словам, «озабоченности России связаны с неослабевающим поныне намерением грузинского руководства любым путем вернуть себе утраченные в результате агрессии августа прошлого года территории и те народы, которые проживают в Абхазии и Южной Осетии». Скорее всего, предложение Москвы не будет принято Грузией. Просто потому, что это предложение исходит именно от России, которую в Тбилиси считают оккупантом «исконно грузинских территорий».
Означает ли атмосфера вокруг пятого раунда женевских консультаций возврат этих переговоров к формату политических ристалищ, то есть к исходной точке октября прошлого года? Думается, такие выводы преждевременны. Демарш абхазской делегации (и примкнувшей к ней югоосетинской и российской) оказался кратковременным. И даже, если бы на пятом раунде представители Сухуми и не отметились бы, все рано возвращение в женевский Дворец наций произошло бы. Рано или поздно. В переговорном процессе Абхазия и Южная Осетия заинтересована больше, чем кто бы то ни было. Для них — это своеобразная политическая презентация. Это — не признание, но уже и не простое пребывание в разряде де-факто государств. Нагорный Карабах пока не приглашают на переговоры даже в таком «половинчатом качестве». А ведь еще есть и интерес России, которой в период социально-экономического кризиса архиважно доказать, что она — не враг Запада, а всего лишь тактический оппонент. Самому же Западу женевский формат нужен, чтобы убедить всех в эффективности интернационального формата и еще раз доказать свой излюбленный тезис о вовлеченности в процесс, как гарантии для лучшего его понимания. Что до Тбилиси, то продолжение женевских переговоров нужно нынешней власти, прежде всего, для внутреннего пользования. Как еще доказывать оппозиции, что поддержка Саакашвили на Западе не прекратилась? Как убеждать избирателей, что в нынешних условиях руководство страны делает все возможное и невозможное. А потому демарши еще будут. И обвинения будут, и срывов переговоров, скорее всего тоже не избежать. Однако после очередного захлопывания дверей, их будут снова открывать. До тех пор, пока сам процесс переговоров будет важнее, чем результат. На сегодняшний день всем интересен сам процесс. А значит, есть у переговоров начало, и нет им конца.