ПРОН�КНОВЕННАЯ �СПОВЕДЬ

«Бусы на черный день» — так называется новая книга прозы известного писателя Леонида ДАЕНА

Талантливое перо известного писателя, поэта, публициста Леонида ДАЕНА хорошо знакомо читательской аудитории Украины, Америки, �зраиля и других стран. Он автор свыше двух десятков книг пронзительной лирики и проникновенной прозы. Бывший киевлянин, он уже полтора десятилетия живет в США, в городе Луисвилле, штат Кентукки.
Однотомник «Бусы на черный день» — это глубоко выстраданная исповедь автора о жизни на двух континентах. Здесь собраны повести, рассказы, новеллы, эссе, очерки, в которых органично переплетены праздник и печаль, реальные сюжеты и художественный вымысел, философские размышления о человеческом бытии и искрометный юмор.
В книге есть горькие воспоминания о степном приднепровском детстве, Голодоморе, жестоких годах эвакуации в глухой таежной сибирской деревне, где автор подростком при пятидесятиградусном морозе похоронил свою мать под белой алтайской березой. Внимание читателя, бесспорно» привлекут произведения, посвященные теме эмиграции, нравам и обычаям наших соотечественников-иммигрантов в американской глубинке. Живой интерес вызывают очерки Леонида Даена о его журналистских встречах с интересными людьми, яркими личностями современности.
Однотомник прекрасно издан. В нем 520 страниц. Твердая обложка, офсетная бумага, отличное оформление, хорошие фотоиллюстрации.
Отдельные произведения, вошедшие в книгу, наша газета в свое время публиковала. Они были очень тепло встречены читателями. Нет сомнения» что однотомник «Бусы на черный день» доставит Вам, дорогие друзья, глубокое эстетическое и нравственное удовлетворение, добрые чувства и размышления.

Любители и ценители талантливой прозы, желающие приобрести книгу Леонида ДАЕНА
Mr. Leonid Dayen
3650 Dutchmans Ln. Apt 508
Louisville, KY 40205
«Бусы на черный день» (520 страниц, твердая обложка, отличное оформление) могут обратиться к автору.
Его телефон: 502-458-1293
__________________________

КАК МНЕ ДАВАЛ�-ДАВАЛ�, ДА ТАК � НЕ ДАЛ� ОРДЕН ДРУЖБЫ НАРОДОВ

Сразу оговорюсь: невелика потеря. Особенно, если смотреть на вещи философски. Да еще с позиций сего¬дняшнего дня. Да еще издалека. Как говорилось, из-за бугра. То бишь из-за океана.
Не буду лукавить: а тогда мне было обидно. Тогда — это два десятилетия тому назад. В 1988 году. Да не то, чтобы обидно, а скорее, досадно. Лучше бы не затевали всю эту дурацкую возню, всю эту пустопорожнюю про¬пагандистскую игру в совковую демократию, чтобы по¬том потирать руки и шептаться за спиной.
Был разгар или, если угодно, расцвет горбачевской перестройки. Приветливо и обнадеживающе улыбался социализм с человеческим лицом. На смену жесткой зацентрализованной госплановской экономике пришел или должен был вскоре заявиться перспективный сво¬бодный рынок. Что действительно было потрясающей новостью — открылись двери за рубеж. О таком раньше даже нельзя было мечтать. � еще. Закончилась бес¬смысленная, нелепая война в Афганистане, откуда нако¬нец вывели так называемый ограниченный контингент. Торжествовала гласность. Да до такой степени, что на¬чальников цехов и директоров предприятий перестали назначать сверху и согласовывать их кандидатуры в райкомах и обкомах, а стали избирать снизу. Как гово¬рится, прямым и открытым поднятием правой руки. Ко¬го народ захочет, того и сделает своим предводителем. Сами с усами.
Время перемен. Все решает трудовой коллектив. До¬шло до того, что поступила установка даже и насчет пра¬вительственных наград. Конечно же, установка пришла сверху, из тех самых кабинетов. Но пришла! � теперь — подумать только, подобное и во сне не могло приснить¬ся — именно он, трудовой коллектив, однозначно опре¬деляет, кто достоин орденов и медалей. �бо он, трудо¬вой коллектив, разумеется, лучше знает, кто чего стоит, кто как работает. А в тех высоких кабинетах только под¬писывают правительственные указы и цепляют награды на борт мужского пиджака или на нагрудную зону жен¬ского платья.
� надо же было такому случиться, что в том 1988 го¬ду газете «Радянська Украiна» исполнилось ровно семь¬десят лет. Ну, так вот: газете-ветерану украинской пери¬одики по случаю такого знаменательного юбилея спус¬тили, естественно, сверху, из тех же самых кабинетов-авторитетов энное количество орденов и медалей. А вы там, дескать, внизу, в трудовом коллективе, путем от¬крытого и прямого поднятия правой руки журналистов, корректоров, стенографисток и скоростных представи¬тельниц машбюро сами решите, кого удостоить данных почетных нагрудных знаков.
� вот редакционный трудовой коллектив принимает решение — да не сочтет читатель это за нескромность: единогласно! — предоставить самую высокую награду, выделенную газете, орден Дружбы народов, экономиче¬скому обозревателю Даену Леониду Абрамовичу. Для меня это было полной неожиданностью. Невероятно! Фантастика! Гром средь ясного неба! Сенсационный сюрприз!
Да, к тому времени я работал в редакции «Радянськоi Украинi» около двадцати лет. Да, на моем творческом счету было немало очерков об интересных людях, анали¬тических корреспонденций о проблемах разных отраслей экономики, интервью с космонавтами, шахтерами, артистами, репортажей с места событий. Да, большинство этих публикаций было написано в результате журналистских командировок на домны, мартены, в донецкие угольные забои, на Чернобыльскую атомную станцию, начиная с первых дней после аварии, в районы землетрясений, в �нститут атомной энергии имени Курчатова, Звездный городок, Московскую консерваторию, на тюменские нефтяные скважины, строительство Байкало-Амурской магистрали и так далее, и тому подобное.
Но при чем здесь орден Дружбы народов? Этого я в толк взять не мог. Да, честно говоря, в глубине души как-то и не верилось, что это реально. Слишком все как-то просто. Подняли коллеги правую руку, и ты уже вроде должен сверлить дырочку на лацкане пиджака. �нтуиция подсказывала: не на мякине ли хотят тебя провести?
Однако кончается собрание трудового коллектива редакции. Дружески окружают тебя журналисты, корректоры, машинистки. Чуть ли не в очередь выстраива¬ются, чтобы пожать руку, поздравить с таким событием. Мне ничего не остается, как улыбаться в ответ и тоже пожимать протянутые руки.
А в голове занозой торчит догадка: не со шкурой ли неубитого медведя тебя поздравляют? � пусть большинство обнимают тебя искренне, но волей-неволей не ускользает из поля моего внимания и одна маленькая такая подробность: отдельно взятые представители трудового коллектива, крепко пожимая мою чуть влажную от волнения ладонь, старательно отводят при этом глаза в сторонку. Боже мой, и как это я сразу не сообразил, что не перевелось на белом свете древнее чувство приветливой, радостно улыбающейся зависти!
Но поезд пошел. Протокол собрания оформлен. В нем имена тех, кого коллектив представил на ордена и медали. Три подписи: главного редактора — кстати, члена ЦК Компартии Украины и депутата Верховной Рады, — секретаря партбюро, председателя профсоюзного месткома. Как водится, внушительная круглая печать.
Что дальше?
Документы ушли вверх. Казалось бы, куда? По идее — в Москву. Туда, где родилась горбачевская перестрой¬ка с ее замыслом передачи трудовым коллективам мно¬гих функций, которые до этого крепко держала в своих руках коррумпированная партократия разных уровней. А там, в самом сердце перестройки, в зореносной Моск¬ве, получают протокол трудового коллектива и под тор¬жественный бой курантов на Спасской башне Кремля ответственные лица, в ответственных кабинетах-авто¬ритетах подмахивают указ. � все. Дело сделано. Ника¬кой бюрократической возни. Обещали перестроиться? Перестроились.
Да не тут-то было. Легко сказка сказывается. � пошли себе бумаги по обычной бюрократической лесенке. Ступенечка за ступенечкой. А как же? Надо все проверить, уточнить, прощупать. Мало что взбредет в голову трудовому коллективу. А мы-то, руководящие инстанции, для чего? Так запросто взять и отказаться от своих святых обязанностей? Не пройдет!
А перестройка-то, а перестройка для чего? — поинте¬ресуетесь вы. А гласность-то, гласность для чего? Зря, что ли, затевали? О, какие наивные вопросы! Партийно-совковые чиновники только улыбаются про себя да в ус не дуют. Дескать, как легко вас, братцы, вокруг пальца обвести. Поверили вы, милые наши, ненаглядные пере¬стройщики, в гласность. А мы вам палочку в колесико. Чтобы эдак не вздумали зарываться. Решили, видите ли, после аварии на Чернобыльской атомной станции сразу материал в очередной номер газеты. Нет уж. Вы, члены трудовых коллективов, лучше пойдите на первомай¬скую демонстрацию на Крещатик да держите повыше на плечах под красными знаменами своих детишек и вну¬чат, чтобы они, значит, полной грудью в праздничных колоннах вобрали в себя весенний воздух радиации. А уж мы-то наших детишек да внучат отправили подаль¬ше, пусть расслабляются в Крыму или на Рижском взморье. А что дозиметры Финляндии да Швеции в день аварии, 26 апреля 1986 года, засекли резко повы¬шенный уровень рентгенов, и вся Европа, и весь мир встревожились по случаю катастрофы, так это их сугубо личное капиталистическое дело. Не суй свой нос в чу¬жой огород. �ли в чужой атомный блок. Тем паче разру¬шенный. Подождете немного, и всего-навсего через три недели после события на ЧАЭС наш Генеральный сек¬ретарь обратится к своему народу и сообщит ему о том, что весь мир уже давно знает. Вот так. Нечего бежать впереди паровоза.
Но это я, значит, немного отклонился от орденской тематики. А, впрочем, она органически вписывается в данный перестроечный контекст. Нет дыма без огня.
Короче говоря, попали редакционные документы с внушительной круглой печатью на улицу Орджоникид¬зе. Сейчас этой аристократической киевской улице на Печерске вернули ее первородное название — Банковая. В ее центре, в массивном, мощном здании нынче распо¬лагается администрация президента Украины. А тогда был центральный комитет компартии равной среди рав¬ных соцреспублик. Любопытная подробность: первый президент незалежной Украины Леонид Макарович Кравчук фактически не сменил адреса своей работы. Вначале он работал в этом массивном здании, выполняя ответственные коммунистически-партийные функции. А потом в этом же громадном здании воссел в прези¬дентское кресло. Вначале в роли заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК вещал на всех углах: дорогие друзья-украинцы, запомните, нет ничего более святого и важного, чем дружба советских народов-братьев, и в первую голову, любовь к нашему старшему брату — великому русскому народу. Потом развернулся на 180 градусов и так же страстно и убежденно вещал: до каких пор Украине быть колонией Москвы?
Но это было позже. А тогда, в «орденоносном» 1988 году, он был как раз завагитпропом. � само собой разу¬меется, протокол с внушительной круглой редакцион¬ной печатью не мог обойти бочком этот агитпроп. � вот представьте себе удивление агитпроповцев, когда они узрели, что трудовой коллектив ведущей республиканской газеты проявил подобную политическую близору¬кость и незрелость. Подумать только: главную награду, орден с таким ответственным названием выделить персоне с подмоченной пятой графой. � надо ж до такого докатиться. Предел.
Не знаю, да и не хотел, честно говоря, знать, какая в агитпропе заварилась по этому поводу каша, кого на какие ковры вызывали, а кто сам проявлял политическую бдительность и добровольно бегал на ковры ответственнейших кабинетов.
Дело с юбилейными наградами затянулось. Одно дело — выбросить из списка неугодную фамилию, сильно напоминающую фамилию израильского генерала Даяна. Это не проблема. Для этого много ума не надо. А что с выделенным орденом-то делать? Не отказываться же от него вообще? Что подумают в зореносной столице Москве? Могут решить, что в украинской периодической прессе нет достойных журналистов? Стало быть, это грубая промашка и просчет того же агитпропа, который как раз и отвечает за периодику.
Но, с другой стороны, снова собирать по тому же орденоносному поводу собрание редакционного трудового коллектива тоже вроде бы негоже. Не с руки. Замкнутый круг. � как, даже если бы собрать вторично коллектив, как открытым текстом объяснить ему острую потребность в кандидатуре без подмоченной пятой графы? А вдруг кто-то что-то по наивности не поймет? А вдруг это бросит тень не на Леонида Абрамовича, а на ее величество пере¬стройку? Это посерьезней. Не потому, что агитпроп обо¬жал перестройку. А потому, что боялся дискредитировать ее в глазах трудового народа. А главное — лишиться при этом своих вполне комфортных рабочих мест.
Все остальное прошло в условиях совершенной сек¬ретности, как на почтовом ящике. Решения принима¬лись втихаря, подальше от глаз трудового коллектива, который в силу простодушности поверил в свежий вете¬рок демократии.
Спустя какое-то время был напечатан московский правительственный указ. Первым в списке значился че¬ловек со стопроцентно-удобной фамилией: Биднына Микола Миколаевич. �менно ему выделили тот злополучный орден Дружбы народов. Он работал собственным корреспондентом нашей газеты по Николаевской области. К сожалению, его уже нет в живых. Неплохой человек. Неплохой журналист. � пятая графа что надо. Первый сорт.
Между прочим, в том же указе и для меня, грешного, нашлось местечко. Чтобы, значит, не совсем уж обидеть трудовой коллектив и плюнуть ему в лицо. Дали мне ме¬дальку то ли за трудовые заслуги, то ли за трудовое от¬личие. Не помню точно.
А что я точно помню, что теперь никто в редакции меня не поздравлял с правительственной наградой. За исключением тех отдельных лиц, которые после собра¬ния трудового коллектива пожимали мою чуть влаж¬ную от волнения ладонь, но при этом отводили в сторо¬ну глаза.
� если мне было обидно, то отнюдь не за то, что обо¬шли орденом Дружбы народов. А за неполноценность своей пятой графы. Как ни крути, да не вписывалась она в понятие — Дружба народов.

�з книги «Бусы на черный день» Леонида ДАЕНА

2007 РіРѕРґ