КАВКАЗСК�Е ПР�ОР�ТЕТЫ С�Р��

Сергей МАРКЕДОНОВ — зав. отделом проблем межнациональных отношений �нститута политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Концепция «Большой Ближний Восток», похоже, перестала быть только теорией. С каждым днем мы получаем новые подтверждения данного тезиса. Все чаще ближневосточные государства уделяют внимание Кавказу (который авторами «Большого Ближнего Востока» включается в состав этого макрорегиона). 28 июня Баку посетит президент �зраиля Шимон Перес. Его визит уже широко анонсирован политиками и дипломатами Азербайджана, и �зраиля, а представители официального Тегерана выражают по этому поводу серьезную обеспокоенность.
Между тем, 17-18 июня стратегический соперник Тель-Авива Сирия продемонстрировала свою заинтересованность в выстраивании партнерских отношений с Арменией. В эти дни состоялся визит в эту кавказскую республику президента Сирийской Арабской Республики Башара Аль-Асада. Это — первый визит главы сирийского президента в постсоветскую Армению (а также первая за 35 лет поездка руководителя этого государства в Ереван). В ходе общения друг с другом президенты Армении и Сирии отдали должное истории и доказательствам того, что нынешний визит отнюдь не является простым протокольным мероприятием.
По словам президента Армении Сержа Саркисяна, Сирия стала «второй родиной» для армян после трагических событий 1915 года. Напомним, что одним из главных центров высылки армян младотурецким правительством стал сирийский город Алеппо (Халеб). В 1916 году османский чиновник Наим-бей, служивший в этом городе написал в своем дневнике: «Только из Алеппо было отправлено 200 тысяч армян в сторону Мескене и Рас-Айна». Между тем, многочисленные случаи помощи армянам со стороны местного населения (вопреки действиям чиновничества Оттоманской империи) сформировали позитивное восприятие Сирии и в Армении, и в армянской диаспоре. Символично, что первый президент независимой Армении Левон Тер-Петросян родился 9 января 1945 года в сирийском Алеппо (в 1946 году семья переехала в советскую Армению). Под патронажем второго президента Армении Роберта Кочаряна и Католикоса всех армян Гарегина II в знак благодарности жителям Алеппо в 2000 году был воздвигнут мемориальный комплекс. По словам настоятеля армяно-григорианской общины сирийской столицы Дамаска Гнела Джеджеряна, «возможность существования армянской общины в пустыне, в городах и поселках Сирии была обусловлена прежде всего, поддержкой щедрого сирийского народа в период бойни 1915 года».
В ходе своего визита в Ереван президент Башар Аль-Асад подчеркнул, что позитивное отношение его страны к Армении связано с существованием в Сирии армянской общины, которая по его словам всегда демонстрировала лояльность Сирийской Республике и в то же время преданность армянскому культурному наследию. В самом деле, сегодня в Сирии проживает около 190 тыс. армян (160 тыс. из них принадлежат к Армянской Апостольской церкви и 30 тыс. являются католиками). � хотя Сирия и Армения не имеют общей сухопутной границы, их связывают многие общие проблемы. В первую очередь речь идет о «турецком факторе». В последние годы Турция все больше заявляет о своих интересах на Кавказе и на Ближнем Востоке. При этом внешнеполитическая активность Анкары выстраивается на основе не «жесткой» (как это было в османский период истории), а «мягкой силы». Главным девизом новой турецкой внешней политики является «обнуление проблем» с соседями. � в случае с Сирией такой опыт у Турции уже есть. До 2000 года отношения между Дамаском и Анкарой были «в минусах». Сирия, вовлеченная в многолетний конфликт с �зраилем, косо смотрела на стратегическое партнерство еврейского государства с Турцией. Свою роль играл, конечно же, и исторический фактор (многолетнее арабско-османское противостояние). Ситуация изменилась с приходом к власти Башара Аль-Асада в Сирии, чья политика по сравнению с курсом его предшественника и отца Хафеза Асада стал отличаться большей гибкостью. В марте 2003 года премьер-министром Турции стал Реджеп Тайип Эрдоган, чье правительство также стало стремиться выстраивать позитивные отношения не только с Тель-Авивом, но и с арабскими странами. В 2004 году впервые в истории сирийский лидер посетил Турцию, а через год состоялся ответный визит. По мнению армянского востоковеда Сурена Манукяна, сближение позиций Анкары и Дамаска не в последнюю очередь объясняется общей проблемой — «курдским вопросом». В обеих странах курды являются крупнейшим этническим меньшинством. В Турции их численность определяется примерно в 11 млн. человек, в 19-милионной Сирии курды составляют почти 10% от общей численности населения. Как бы то ни было, Сирия и Турция смогли примерно за 5-6 лет выйти на достойный уровень двусторонних отношений. В частности дипломаты двух стран могут спокойно обсуждать такие сложные вопросы, как разделение водных ресурсов Евфрата. Это, среди прочего, сделало Дамаск намного более осторожным в подходах к геноциду армян.
Армения за последние два года также сделала немало для продвижения диалога с Турцией. Естественно, его результаты сегодня не следует переоценивать. Но важна динамика за весь период достижения Арменией независимости. А потому президент Башар Аль-Асад на открытии сирийско-армянского бизнес — форума 18 июня 2009 года особо подчеркнул значение армяно-турецкого диалога. По его словам, открытие армяно-турецкой сухопутной границы приведет к улучшению не только геополитической обстановки на Южном Кавказе, но и к росту армяно-сирийских деловых контактов, продвижению интересов Армении на Ближний Восток.
В то же самое время Асад заявил, что растущее армяно-иранское партнерство (уже анонсированный железнодорожный проект) также будет работать на дело сближения Сирии и Армении. В апреле 2009 года в столице Армении был подписан «Меморандум о сотрудничестве в реализации проекта строительства железной дороги Армения-�ран». Реализация проекта рассчитана на 5 лет. В определенной мере это будет ответом на проект «Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс», идущий в обход Армении. По мнению сирийского президента, через армяно-иранский проект «Армения получит возможность выйти к Персидскому заливу и развивать отношения со странами арабского мира».
Однако было бы неверно ограничивать сирийский интерес к Кавказскому региону исключительно Арменией. Дамаск пытается выстраивать здесь диверсифицированную политику, соответствующую, прежде всего его национальным интересам. Даже в Ереване Башар Аль-Асад не стал скрывать своего интереса к Азербайджану. В ближайшее время он намерен посетить это прикаспийское государство. По мнению Асада, Кавказ чрезвычайно интересен и важен, как транзитный регион, а потому все конфликты в нем требуется урегулировать, дабы не мешать выгодному бизнес-партнерству. В этой связи понятен интерес сирийского лидера к динамике нагорно-карабахского конфликта, который был им обозначен во время общения с армянским коллегой Сержем Саркисяном.
Учитывая тот факт, что в Сирии существует значительная северокавказская община (в XIX веке на пространствах Оттоманской Порты всех выходцев их Северного Кавказа называли «черкесами», хотя в действительности далеко не все они являются адыгами), Дамаск интересует происходящее на Северном Кавказе. Сегодня по оценкам российских этнографов в Сирии проживает порядка 32-35 тыс. выходцев из Северного Кавказа (прежде всего, адыгов). Черкессие национальные организации дают большую цифру (60 тыс. одних только адыгов). Кстати сказать, супруга нынешнего председателя Народного Собрания (парламента) Сирии Махмуда Аль-Абраша имеет черкесское происхождение. Во время двух чеченских военных компаний 1990-х гг., а затем в период «замирения» Чечни (проведение референдума о Конституции 2003 года, «чеченизация» власти) Сирия, заинтересованная в России как некоей альтернативе США и ЕС в процессе ближневосточного урегулирования заняла в целом благожелательную для Москвы позицию. Сирийские политики и дипломаты также наладили конструктивное взаимодействие с управленческими структурами и деловыми кругами адыгоязычных субъектов РФ (Адыгея, Кабардино-Балкария). Естественно, речь идет только об официальном Дамаске. Между тем, в некоторых материалах открытой печати сообщалось о том, что в 1990-х гг. не обошлось и без помощи чеченским боевикам (проходящим обучение на востоке Ливане, находившегося тогда под фактическим контролем Сирии) и со стороны некоторых представителей сирийских спецслужб, симпатизирующих чеченским сепаратистам или сторонникам радикального исламизма на Кавказе. Отдельные выходцы из Сирии (представляющие северокавказские общины) принимали участие и в поддержке чеченского сепаратистского проекта, и в продвижении вопроса о «геноциде адыгов» на европейской политической арене. Впрочем, было бы неверно говорить о черкесско-сирийском «третьем секторе» исключительно, как о средоточии антироссийских сил. Представители «Черкесского благотворительного общества Сирии» не раз публично осуждали насилие на Северном Кавказе, выступая за необходимость уважения российского закона.
Между тем, жесткая линия Вашингтона по отношению к Сирии (а также жесткая линия Дамаска по отношению к �зраилю и к США) отчасти переносится и на Кавказский регион. Так в августе прошлого года сирийское руководство поддержало действия Москвы на Южном Кавказе. В ходе переговоров с российским президентом Дмитрием Медведевым 21 августа прошлого года его сирийский коллега Башар Аль-Асад заявил: «Мы хотим выразить поддержку российской позиции по вопросу этого конфликта и ситуации в целом вокруг Абхазии и Южной Осетии». Впрочем, видеть в этом политический альтруизм нельзя. Признания независимости двух бывших грузинских автономий со стороны Дамаска не последовало до сих пор, а антиамериканская риторика Кремля была с выгодой использована сирийским руководством для подкрепления собственной внешнеполитической позиции.
Таким образом, сирийские действия на Южном Кавказе (а также в смежных ближневосточно-кавказских сюжетах) снова доказывают принципиальные позиции. Успешная политика в любом регионе бывает только тогда, когда она базируется на прагматизме, а не на идеологических фантомах, и когда она работает с конкретными интересами, а не абстракциями. В этой связи надо понимать, что для официального Дамаска (равно, как и для Тегерана или Тель-Авива) главным приоритетом является свой национальный интерес, а не поддержка союзника ради верности историческому прошлому или фантикам дружбы и братства.