НЕЗАМЕТНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Cергей Маркедонов

В первый день июля 2009 года в Женеве прошел уже шестой раунд дискуссий по обеспечению безопасности и стабильности на Кавказе (так называются переговоры о ситуации вокруг Абхазии и Южной Осетии). На этот раз встреча в женевском Дворце наций практически не привлекла к себе сколько-нибудь серьезного внимания. Мировые СМ� сосредоточились в ожидании первого официального визита президента США Барака Обамы в Москву. В этой связи вся «грузинская повестка дня» ведущих изданий свелась к ответу на вопрос: «Повлияет ли процесс «перезагрузки» отношений между Москвой и Вашингтоном на ситуацию на Южном Кавказе?» С одной стороны, американский президент, заявивший о стратегии «ускорения» в Афганистане, крайне заинтересован в кооперации с Россией. С другой, у новой администрации нет желания бросать союзника и изменять духу и букве январской Хартии о стратегическом партнерстве. А потому через две недели после «исторического визита» Барака Обамы Тбилиси посетит вице-президент Джозеф Байден, а накануне приезда американского лидера в столицу РФ его советник по вопросам России и Евразии, известный политолог Майкл Макфол заявил, что «перезагрузка» не означает сворачивания отношений Вашингтона с Тбилиси и Киевом.
От женевских дискуссий журналистов отвлекало и активное обсуждение перспектив новой войны между Грузией и Россией. С легкой руки Андрея �ларионова, попытавшегося даже назвать точную дату нового противостояния, в СМ� особенно на Западе стали взвешивать многочисленные «за» и «против» повторения сценария «горячего августа». Как это часто бывало и раньше, спорящих мало интересовала сама фактическая канва прошлогодних событий, а также динамика двух конфликтов на Южном Кавказе. Важно было «засветиться» на фоне очередного прогноза, а также в очередной раз познакомить всех со своей политической позицией. Впрочем, тема подготовки новой войны обсуждалась и в Женеве. Представитель Южной Осетии Борис Чочиев обвинил США в подготовке Грузии к новому противоборству. В ответ прозвучала дипломатическая лекция представителя США Мэттью Брайзы о том, что помощь Вашингтона в переоснащении грузинской армии не означает подготовки к новой войне. Однако эта пикировка не стала главным событием консультаций.
Новый раунд женевских переговоров выявил несколько интересных сюжетов для оценки общей динамики кавказских политических процессов. На них, конечно, трудно делать пиар, и зарабатывать политические очки. Но для понимания сути происходящего эти сюжеты намного более важны. Во-первых, в фокусе переговоров оказались новые реалии международного присутствия в конфликтных точках Кавказа. Хотя правильно было бы говорить о международном отсутствии. Все дело в том, что миссии двух участников консультаций ОБСЕ и ООН прекращают свою работу соответственно в Южной Осетии и в Абхазии. Обе миссии назывались Миссиями в Грузии (так как основывались на юридическом признании территориальной целостности этого государства), но имели определенное разделение труда. Миссия ОБСЕ концентрировалась на работе по урегулированию конфликта в Южной Осетии, в то время как Миссия по наблюдению в Грузии действовала в зоне безопасности, определенной Московскими соглашениями о прекращении огня и разделении сторон 1994 года (она охватывала Гальский район Абхазии и Зугдидский район собственно Грузии).
Российская делегация попыталась переложить ответственность за прекращение двух международных миссий на Запад. По словам заместителя министра иностранных дел РФ Григория Карасина, «вопреки конструктивной и транспарентной позиции России в пользу сохранения полевых миссий ОБСЕ и ООН в Закавказье западные партнеры и Грузия делают все возможное для свертывания работы международных наблюдателей в этом неспокойном регионе». На Западе, и в Тбилиси, естественно, иное мнение. Там как раз считают, что право вето, использованное Россией при обсуждении возможностей для продления двух миссий, стало причиной прекращения их деятельности. Между тем, Москва выступает не столько против самой международной деятельности в двух конфликтных регионах, сколько против доныне существовавших форматов. Напомним, что деятельность миссий базируется на признании территориальной целостности Грузии и старой договорной базе, в которой официальный Тбилиси признавал Южную Осетию и Абхазию в качестве сторон конфликтов. Сегодня позиции иные и у Москвы, и у Тбилиси. Москва уже признала независимость двух бывших автономий, а потому не может быть миротворцем и гарантом. Теперь она — военный покровитель и защитник самоопределения. А Тбилиси не признает за своими бывшими автономиями субъектность. Вот что сказал глава грузинской делегации на переговорах в Женеве Гига Бокерия, комментируя возможность подписания Договора о неприменении силы в конфликтных регионах: «Мы не признаем таких субъектов и готовы подписать договор с Россией в обмен на деоккупацию грузинских территорий и введение в Абхазию и в Южную Осетию международных миротворческих сил, обладающих полицейскими функциям». Таким образом, сегодня у двух международных миссий не существует правового фундамента для продолжения работы. Не могут же они, в самом деле, придумать себе сами свой мандат и определить формат операций, поскольку все это принималось в начале 1990-х гг., а сегодня безнадежно устарело.
В то же самое время в международном присутствии заинтересована не только Грузия. Такое присутствие помогает Москве избегать обсуждения такой темы, как «новая война» или «агрессивные устремления». А потому тот же Григорий Карасин заявляет, что поскольку «ситуация тревожная в регионе после свертывания присутствия ОБСЕ и ООН», необходимо найти «те варианты, которые позволили бы нам обеспечить безопасность и стабильность в регионе». � хотя в ходе шестого раунда консультаций, новый формат, который устраивал бы всех, не был найден, можно констатировать определенные подвижки. В частности, представители Абхазии и Грузии (несмотря на всю риторику) договорились провести встречу по предупреждению конфликтов 14 июля 2009 года. Эту позицию озвучил заместитель министра иностранных дел Абхазии Максим Гвинджия. Такая встреча должна пройти на де-факто границе между Грузией и ее бывшей автономией (это также бывшая административная граница) при участии международных организаций. Думается, что сам факт подобной встречи даже без конкретного результата будет весьма позитивным. Чем больше будет вовлечения конфликтующих сторон в решение конкретных малых дел, тем будет лучше для всей этнополитической ситуации на Большом Кавказе. Что, впрочем, не снимает с повестки дня проблему формирования нового более адекватного нынешнему времени международного присутствия.
Вторым (но от этого не менее важным вопросом) было обсуждение возможностей для подписания документа о неприменении силы. Но и здесь позиции России (а также Абхазии и Южной Осетии) и Грузии разошлись. Тбилиси настаивает на подписании такого Договора с Россией, поскольку не видит в своих бывших автономиях реальных партнеров для переговоров. В Женеве их готовы терпеть (поскольку не только Москва, но и Запад готов видеть их), но в то же время не особо скрывают, что видят в них, скорее «марионеток Кремля», нежели участников конфликта. Процедуру же подписания Тбилиси увязывает с серьезными предварительными условиями (вывод российских войск из Абхазии и Южной Осетии, отказ от признания их независимости), которые вряд ли могут быть когда-либо выполнены. При «перезагрузке» или без нее. Сегодня остается лишь пожалеть о том, что до августа 2008 года Тбилиси не пошел на подписание такого документа (что Москва предлагала и не раз).
В рамках «гуманитарного направления» (а в женевских консультациях оно присутствует наряду с проблемами безопасности) 1 июля обсуждался и вопрос о беженцах из Абхазии. Но, естественно, никакого реального прогресса здесь (как и в течение последних 16 лет) достигнуто не было. К проблеме обещано вернуться на седьмом раунде в сентябре 2009 года. В сущности, абхазская сторона повторила свою аргументацию — возвращение беженцев хотя бы в Гальский район необходимо начать с корректного их подсчета и определения численности (дабы избежать спекуляций на тему количества беженцев).
Таким образом, шестой раунд консультаций в Женеве продолжил наметившуюся ранее тенденцию. Переговоры основываются не на политических абстракциях, а на рассмотрении малых дел. Они ведутся в режиме дипломатической рутины, а потому интерес к ним уже не столь велик. Это, однако, не означает того, что консультации являются «проходным» или «дежурным мероприятием». Они дают хороший опыт поиска попыток выхода из сложных кризисных процессов, ведения переговоров между странами, не имеющими друг с другом дипломатических отношений, а также с участием частично признанных образований. В конечном итоге, через них пытаются искать новые правила игры в условиях нового статус-кво в сложном регионе.
Сергей Маркедонов — заведующий отделом проблем межнациональных отношений �нститута политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Politcom.ru