НЮАНСЫ ПР�ЗНАН�Я

Сергей МАРКЕДОНОВ — заместитель директора �нститута политического и военного анализа

Не сильно погрешу против истины, если скажу, что для любого исследователя социально-политических процессов (историка, социолога или политолога) чрезвычайно важно не только анализировать то или иное событие, но и видеть его с «близкого расстояния». 10 сентября 2009 года автору этих строк повезло. Находясь на встрече с главой правительства Абхазии Александром Анквабом, мне (а также некоторым моим коллегам из России) довелось узнать об обещании венесуэльского президента Уго Чавеса, что называется «из первых уст». � одному из первых среди коллег по российскому политологическому цеху. Наш долгий и содержательный разговор был прерван звонком президента Абхазии Сергея Багапша, который сообщил своему первому министру о произошедшем событии, имеющем и для его республики, и для Южной Осетии серьезное значение. Напомним, что 10 сентября на встрече с российским президентом Дмитрием Медведевым венесуэльский лидер Уго Чавес заявил: «Я хочу сейчас воспользоваться случаем и объявить о том, что Венесуэла присоединяется к признанию независимости республик Южной Осетии и Абхазии».
Эта новость, распространившаяся по Сухуми со сверхзвуковой скоростью, вызвала в абхазском обществе новой прилив энтузиазма. Добавим сюда и тот факт, что в отличие от признанных образований на территории бывшего СССР, абхазы и южные осетины еще не утратили националистического романтизма (слово национализм мы употребляем без всяких негативных коннотаций) и не погрузились в тотальный цинизм. Для них любое событие, связанное с признанием (а также с любым вообще значимым внешним событием, будь то обсуждение в стенах ООН или на международных переговорах), обсуждается «широкими народными массами» эмоционально и заинтересовано.
В случае же с новостью от Уго Чавеса произошло крайне удачное «наложение событий». Встреча венесуэльского лидера с российским коллегой Дмитрием Медведевым 10 сентября 2009 года попала в фокус мировых СМ�. Этого нельзя сказать о турне абхазской дипломатической делегации по странам Латинской Америки. Между тем, незадолго до встречи Чавеса и Медведева делегация абхазских дипломатов во главе с заместителем министра иностранных дел республики Максимом Гвинджия (восходящей звездой абхазской дипломатии) 3 сентября 2009 года прибыла в Латинскую Америку. Свой визит они начали именно с Венесуэлы, а затем отправились на Кубу, в Боливию, чтобы финишировать 9-10 сентября в Никарагуа. До этого визита абхазская сторона получила ноту от никарагуанского президента, в которой Даниель Ортега выразил свою готовность принять посланцев Сухуми. Теперь заявление Чавеса рассматривается, как успех не только российской, но и абхазской дипломатии.
Соответствует ли это действительности, для абхазской (а также югоосетинской) общественности, не слишком важно. Понятно, что Уго Чавес — непростой политик, обладающий определенной харизмой, стремящийся использовать «кавказскую карту» в своих латиноамериканских играх вряд ли поддался бы на аргументацию и абхазских дипломатов, и Дмитрия Медведева. Впрочем, российский президент также говорил со своим венесуэльским коллегой не столько о теоретических принципах и концепциях международного права. В этом прагматичном разговоре нашлись общие точки и интересы по Абхазии и Южной Осетии. Но в восприятии элит двух частично признанных государств (и самое главное, их населения) новость от Чавеса будет вписана в общий контекст их дипломатических успехов. Соответственно, философия успеха (с необходимым идеологическим гарниром из «многополярного мира» и отказа от «двойных стандартов») будет озвучена (и уже озвучивается) российскими дипломатами и политиками. Грузия (а также ее союзники в США и в Европе) будут успокаивать себя разговорами о том, что ничего серьезного не произошло, и что признание Венесуэлы — это то, чего следует стыдиться и Сухуми, и Цхинвали. Так же, как подростку, делающему трудный жизненный выбор, дружбе с «положительными ребятами» предпочесть дружбы с дворовыми хулиганами. Такую «педагогическую версию» представил министр по реинтеграции Грузии Темури Якобашвили, пока не достигший на свое поприще сколько-нибудь заметных успехов.
Между тем, задача эксперта — не следовать пропагандистским клише, озвученным Москвой, Сухуми, Цхинвали, Тбилиси или Вашингтоном. Необходимо понять, насколько заявление Чавеса меняет ситуацию вокруг частично признанных образований. Говоря проще, следует четко представлять себе, что произошло 10 сентября 2009 года. Стоит ли считать решение венесуэльского лидера неким «прорывным шагом» в процессе легитимации новых реалий, сложившихся после «пятидневной войны»? Это чрезвычайно важно, поскольку до сих пор у большинства комментаторов нет четкого представления о том, в какой степени независимость Абхазии и Южной Осетии признана Никарагуа. � это спустя год после схожей с последним заявлением Чавеса инициативой Даниеля Ортеги.
Напомним, что 2 сентября 2008 года никарагуанский лидер выразил готовность признать независимость двух бывших автономий Грузии. Однако это его решение не было ратифицировано в парламенте. � хотя Основной закон Никарагуа позволяет утверждать признание других государств декретами президента, ратификация в парламенте делает признание делом не главы страны, а выбором всего населения (так как в парламенте заседают представители народа этой страны). Пока же ратификация признания Абхазии и Южной Осетии в никарагуанском парламенте не состоялась. Целый год между Никарагуа, с одной стороны, и двумя частично признанными республиками Южного Кавказа не было дипломатических отношений. Визиты отдельных кадровых дипломатов в Абхазию были (осенью прошлого года в Сухуми побывал генеральный консул этой латиноамериканской республики на Кипре), однако они не носили официального статуса. � только 10 сентября 2009 года (то есть в тот же день, когда прозвучала новость от Чавеса) Никарагуа и Абхазия подписали «Совместное заявление об установлении дипломатических отношений между Республикой Абхазия и Республикой Никарагуа» и «Протокол о консультациях между Министерством иностранных дел Республики Никарагуа и Министерством иностранных дел Республики Абхазия». Таким образом, только спустя год, Никарагуа сделал реальный шаг к наполнению декларации о признании реальным содержанием.
А потому то, что сделал Чавес на встрече с Дмитрием Медведевым, пока является красивым и эффектным заявлением. Венесуэльский лидер картинно заявил, что можно говорить о признании независимости Абхазии и Южной Осетии его страной «с сегодняшнего дня» (Чавес имел в виду день 10 сентября). Перефразируя известного героя популярной кинокомедии, за «пиар» можно поставить пятерку с плюсом. Но процедура признания независимости государств — процесс намного более сложный, чем декларация о намерениях. Сюда входит и ратификация признания национальным парламентом, и установление дипломатических отношений, обмен послами и многое другое. Каким бы авторитетом, и какой бы реальной силой Уго Чавес не обладал, но он не является монархом, который только своей волей может казнить и миловать. Тем паче, что «венесуэльский тоталитаризм» — это хороший пропагандистский штамп, далекий от реальности. В этой связи хотелось бы вспомнить, как на референдуме по конституционным поправкам 2 декабря 2007 года Чавес получил 50,7% голосов против его инициатив (расширявших президентские полномочия) и признал свое поражение. � хотя 15 февраля 2009 года в Венесуэле прошел еще один референдум по конституционным поправкам, и Чавес получил нужные ему 54,68% голосов, сама сложность прохождения вопроса показывает, что в Венесуэле у Чавеса есть оппоненты (и в обществе, и в парламенте). По словам председателя Комиссии по внешней политике Национальной ассамблеи Венесуэлы Роя Дасы, по конституции внешняя политика является прерогативой президента страны, а потому ратификация (как и в случае с Никарагуа) не является обязательной процедурой. Однако повторимся еще раз, степень легитимности в случае парламентской ратификации становится намного более высокой. Если, конечно, думать не только о краткосрочной перспективе.
Сегодня вряд ли стоит говорить о «прорыве» блокады Абхазии и Южной Осетии, равно как и прогнозировать новую волну признаний их независимости. Акцент должен делаться не столько на новом признании (тем паче, что пока все процедурные формальности не выполнены), сколько на том факте, что есть сам феномен, который можно признавать или не признавать. В период распада Советского Союза свою независимость провозглашали многие лидеры этнонациональных движений. В 1991 году в одной только Карачаево-Черкесии было провозглашено 5 республик. В Дагестане были провозглашены Лезгистан и Кумыкская республика, а на территории Молдовы пионером самопровозглашения еще в 1990 году стала Гагаузия. Но кто сейчас, кроме специалистов вспомнит об этих северокавказских «республиках» (которые даже проводили выборы в свои «парламенты», издавали декреты и декларации)? Та же Гагаузия вполне довольна сегодня статусом автономии в составе Молдовы. А Абхазия с Южной Осетией, пройдя войны, «заморозку» и «разморозку» конфликтов, остались. � поддержка их кем-то извне (будь то Россия или Никарагуа с Венесуэлой) становится возможной только потому, что есть что поддерживать. �наче всякая дискуссия на эту тему была бы неуместной.
К сожалению, большая часть дискуссий об Абхазии и Южной Осетии укладывается в рамки споров о «марионетках Москвы» или «двойной морали» и «гегемонизме» Запада. В этих спорах собственные интересы абхазов и южных осетин мало кого интересует. Впрочем, создание своей государственности всегда интересовало, и будет интересовать в первую очередь самих конструкторов этой государственности. Но как бы то ни было, любое даже пиаровское намерение признать независимость Абхазии и Южной Осетии привлекает внимание всего мира к ситуации в этих образованиях вокруг них. Даже с многочисленными оговорками это отдаляет их от страны, к которой они формально приписаны.

Politcom.ru