НОСТАЛЬГ�Я

Максим ТУУЛА

«ПОЛТОРЫ КОМНАТЫ, �Л� СЕНТ�МЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВ�Е НА РОД�НУ», РЕЖ�ССЕР АНДРЕЙ ХРЖАНОВСК�Й

«Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину»
Р РѕСЃСЃРёСЏ, 2009
Режиссер: Андрей Хржановский
В ролях: Григорий Дитятковский, Алиса Фрейндлих, Сергей Юрский, Артем Смола, Евгений Оджанян

Картина «Полторы комнаты» изначально существовала где-то на периферии российского кинематографа. Кто-то слышал, что в Питере уже много лет аниматор Андрей Хржановский, славный мультфильмами «Дом, который построил Джек», «Лев с седой бородой» (по сценарию Тонино Гуэрры) и «Полтора кота» (по мотивам произведений �осифа Бродского), пытается снять игровой дебют — полувымышленную биографию того же Бродского. Но мало ли что происходит в Петербурге — Герман, например, уже целый век ставит свою экранизацию Стругацких. Поэтому многие кинознатоки были застигнуты врасплох, когда в январе 2009 года выяснилось, что картина 69-летнего Хржановского числится в программе авангардного Роттердамского фестиваля.
В апреле «Полторы комнаты» участвовали в конкурсе Стамбульского фестиваля, в июле в Карловых Варах фильму достался главный приз второстепенной программы «На восток от запада», осенью последовали Нью-Йорк, Ванкувер, Лондон, Варшава, а теперь лента отобрана в конкурс ноябрьского фестиваля класса «А» в Мар-дель-Плате, что в Аргентине. На родине же картина особого шума не произвела: весной ее выпустили на экран всего двумя копиями. Лишь спустя много месяцев после международной премьеры оказалось, что фильм для России таки существует: в Выборге его наградили «Золотой Ладьей», а потом он принял участие в конкурсе владивостокского фестиваля «Меридианы Тихого».
Парадокс в том, что картина Хржановского вовсе не маргинальная. К примеру, во Владивостоке ей вручили губернаторский приз «9288 км» — а эта награда, можно сказать, вполне отражает народные вкусы (как-то она даже досталась фильму «Благословите женщину»). По слухам, в прокате «Полторы комнаты» собрали 45 тысяч долларов на копию — рекордный показатель. Причина, впрочем, ясна: фильм, в основе которого лежат эссе Бродского, публика проигнорировать попросту не может. Правда, Хржановский утверждает, что не стоит воспринимать его работу как чисто биографическую — ведь она основана на идее, что «сентиментальное путешествие на родину», которого Бродский не совершал, все же состоялось, пусть хотя бы метафизически.
Прокатчиков в «Полутора комнатах» могла, пожалуй, напугать артхаусная форма: в ней и беда, и достоинство. Неискушенному зрителю может показаться, что фильм слишком сложен, рассыпается на виньетки, взгляд мечется по биографии Бродского взад-вперед. Но с другой стороны, именно это лоскутное одеяло, сшитое одной человеческой историей, и выделяет фильм из всех прочих.
Окрашенные сепией детские воспоминания соседствуют с испытанными мультяшными котами Хржановского; документальные и псевдодокументальные кадры — с ожившими картинками из «Книги о вкусной и здоровой пище»; яркие виды современного Питера – с абсурдистскими и сюрреалистическими фантазиями, сцены в духе кино шестидесятых — с медитативными закадровыми чтениями.
Но причина неприязни кроется, наверное, не в этом. «Полторы комнаты» — плоть от плоти советского кино, причем не в лучших его проявлениях. Робкая — и при этом почти скабрезная — эротика словно позаимствована из перестроечных фильмов, юмор вот-вот перейдет грань хорошего вкуса, и ближе к финалу градус пошлости нарастает (чего только стоят развевающиеся шторки в одной из сцен), так что становится просто неловко. При всей «экспериментальности» формы, Хржановский стоит поодаль от молодого российского кино. Обращаясь к прошлому, он не стремится с его помощью исследовать окружающую реальность. Напротив, современность, похоже, ему неприятна: современный Петербург с машинами, рекламой, стремительной жизнью вызывает у героя только отторжение, как и мелькающие образы эмигрантской жизни. Куда милее ему советский Ленинград — и это вызывает недоумение у каждого, кто знает об отношении «совка» к Бродскому и Бродского — к «совку».
Биография поэта как будто складывается из сплошных радостей. Вот возвращается в 1948 году с Дальнего Востока отец-военный с японскими цацками. Вот Ося идет с папой на рынок за «вкусненьким для ребенка» — ложкой черной икры, а навстречу им — Шостакович. Вот юноша �осиф одним и тем же манером соблазняет девушек в своей комнате. Вот идет разгульная «оттепельная» вечеринка, в воздухе носятся крамольные фразы. Вот опять пьянка — но уже в американском ресторане, а вот и Нобелевская премия. О большинстве же злоключений Бродского в Советском Союзе фильм рассказывает скороговоркой, как о незначительных происшествиях, а то и вовсе оставляет их за кадром. «Дело врачей», похоже, служит лишь поводом ввести яркий эпизод, где в питерское небо по-шагаловски взмывают музыкальные инструменты (хочется верить, что это не метафора переселения евреев в Биробиджан). Как-то болезненней в фильме звучит анекдотическая история, рассказанная уже по ту сторону океана, — о случайном прохожем, русском эмигранте, который, выпросив у Бродского с товарищем пачку «Кента» и десять долларов, видит в свете зажигалки их лица и сетует: «Какое несчастье! Везде и повсюду жиды!»
Трагедии все же случаются — но только с родителями �осифа (потрясающе сыгранными Алисой Фрейндлих и Сергеем Юрским). Отъезд Бродского из СССР становится самой большой их драмой. Разлученные с сыном, они ютятся в своей коммуналке, мыкаются по советским учреждениям и лишь изредка слышат голос �осифа по телефону. Только эта «ложка дегтя» разбавляет впечатление благостной ностальгии, но даже грустный финал существует как будто вне советского контекста. Можно было бы списать эти интонации на лучезарный детский взгляд – но прием не срабатывает с �осифом взрослым.
Понятное дело, все «этнографические» реалии ускользают от иностранца, и даже самый эрудированный иностранный критик не способен адекватно оценить то, что русская аудитория впитывала с детства. Безусловно, эта история «Джозефа Бродски» умиляет зарубежных зрителей, но здесь ее всегда будут понимать иначе: кого-то она отправит в страну, которой никогда не было в действительности, для кого-то парадоксальным образом сплавит величавый культ Бродского с эстетикой ностальгического ретро, а для кого-то станет еще одним кирпичиком в фундамент ненавистного советского мифа. Что же до правды — «зачем вам она, ведь всё равно — вчера».

booknik.ru