ГОРЬК�Й ОПЫТ «СУХОГО ЗАКОНА»

Томас Флеминг

("The Wall Street Journal", РЎРЁРђ)

Американский эксперимент с запретом алкоголя обернулся проблемами, которые нам не удается решить по сей день
5 декабря 1933 года была отменена 18-я поправка к Конституции, и американцы избавились от правового кошмара под названием «сухой закон». Сегодня большинство людей считает, что запрет на алкоголь поддерживали пуритане-протестанты, считавшие пьянство грехом. На самом же деле меньшинство, добившееся принятия «сухого закона», видело себя наследниками аболиционистов, не остановившихся даже перед гражданской войной, чтобы покончить с другим аморальным явлением — рабством.
Как минимум не меньшую роль сыграла убежденность сторонников «сухого закона» в том, что он позволит улучшить здоровье американцев и повысить эффективность экономики. Профессор Йельского университета �рвинг Фишер (Irving Fisher) — наиболее известный американский экономист в начале 20 века — прогнозировал: запрет на алкоголь обернется двадцатипроцентным повышением производительности труда в промышленности. Он приводил данные «научных» экспериментов, согласно которым употребление спиртного снижает эффективность труда работника на целых 30%.
Фишер, как и многие другие борцы с алкоголем, был убежденным адептом евгеники — науки, чей основной постулат состоял в том, что человечество может и должно направлять процесс собственной эволюции. Его книга «Как надо жить: правила здорового образа жизни на основе современной науки» ("How to Live: Rules for Healthful Living Based on Modern Science") стала бестселлером. Многие сторонники евгеники считали, что лишь исключив алкоголь из своего рациона, «обновленная» Америка в конце концов создаст расу «сверхлюдей».
�злюбленным оружием борцов за трезвость стал закон о запрете алкоголя на местном уровне, согласно которому решением большинства избирателей можно было сделать «зоной трезвости» город, округ или штат. К 1900 г. такие законы действовали в 37 штатах; отлажен был также механизм рассылки соответствующих петиций, писем, телеграмм, организации антиалкогольных демонстраций и митингов. Более 20000 агитаторов Лиги против салунов (ЛПС) пропагандировали «сухой закон» в церквах и с других публичных трибун по всей стране.
Вскоре запрет на алкоголь стал вводиться уже на уровне целых штатов. В 1907 г., когда Оклахома получила статус штата, там была принята «безалкогольная» конституция. В 1913 г. Конгресс одобрил закон, запрещающий «ввоз любых опьяняющих крепких спиртных напитков» в «сухие» штаты: в результате, чтобы купить бутылку виски, их жителям приходилось преодолевать немалое расстояние. Возмущенные граждане и предприятия, производившие крепкий алкоголь, пытались оспорить его через суд.
Начало Первой мировой войны в 1914 г. дало ЛПС и ее союзнице — Женскому христианскому союзу борьбы за трезвость — возможность перейти к агитации уже за общенациональный «сухой закон». В результате выборов 1914 и 1916 гг. в Конгрессе сторонников запрета стало вдвое больше, чем противников. Многие ведущие американские политики, например бывший президент Теодор Рузвельт, призывали страну присоединиться к Англии и Франции в борьбе против Германии. ЛПС сделала хитроумный ход: поддержав лозунг о необходимости готовиться к войне, она заявляла, что трезвая Америка сможет куда лучше защититься от угрозы со стороны германского милитаризма.
В апреле 1917 г. президент Вудро Вильсон призвал Конгресс санкционировать вступление Соединенных Штатов в войну ради защиты демократии во всем мире. В том же месяце Верховный суд признал соответствующим Конституции принятый в 1913 г. закон о запрете на ввоз алкоголя в «сухие» штаты. ЛПС назвала эти два события проявлением воли божьей и использовала их в своей пропаганде за превращение других штатов в «зоны трезвости».
17 мая 1917 г. Конгресс запретил продажу крепких спиртных напитков военнослужащим. Борцы за трезвость тут же придумали новый лозунг: «Что лучше — пища для многих или спиртное для немногих?» Конгресс, обеспокоенный вопросом о продовольственном снабжении 100 миллионов американцев и населения союзных стран, отреагировал на эту кампанию запретом на использование зерна для производства алкогольной продукции.
Наконец, 22 декабря парламентарии приняли 18-ю поправку к Конституции: теперь после ее ратификации двумя третями штатов «сухой закон» должен был вступить в действие на всей территории страны. ЛПС натравила свою двадцатитысячную армию агитаторов на американцев немецкого происхождения, активно занимавшихся пивоварением. Борцы за трезвость уже не раз называли употребление алкоголя проявлением нелояльности к Родине и чуть ли не государственной изменой. Теперь они заявляли: пить «вражеский напиток» пиво — значит поддерживать германского кайзера и его армию «гуннов».
Процесс ратификации поправки поначалу шел медленно. К осени 1918 г. ее одобрили лишь 14 штатов. Чтобы ускорить дело, «трезвенники» в Конгрессе добились включения в важнейший законопроект об ассигнованиях на сельское хозяйство дополнительной статьи, согласно которому общенациональный «сухой закон» должен был вступить в силу с 1 июля 1919 г.
В Белом доме советник президента Джозеф Тамалти (Joseph Tumulty) — американец ирландского происхождения — попытался убедить Вильсона наложить вето на «сельскохозяйственный» закон с таким дополнением. Он предостерегал: в противном случае на предстоящих промежуточных выборах миллионы горожан, относящихся к этническим меньшинствам, проголосуют против Демократической партии. Тамалти назвал дополнение о «сухом законе» «популистским шагом от начала и до конца». Однако члены кабинета рекомендовали президенту подписать законопроект, мотивируя это тем, что в 1916 г. Вильсон был переизбран на второй срок во многом благодаря голосам жителей «сухих» штатов. Вильсон последовал их совету; как и предполагал Тамалти, возмущенные этим американцы ирландского и немецкого происхождения поддержали республиканцев, и демократы утратили большинство в Конгрессе.
Такой оборот событий не сулил ничего хорошего президенту, мечтавшему закончить войну «миром без победителей и побежденных». Впрочем, большинство в новом составе Конгресса по-прежнему составляли сторонники «сухого закона». Ободренные, они приняли Закон Волстеда, детализировавший формулировки 18-й поправки. Он предусматривал запрет на все напитки, содержавшие больше 0,5% спирта, т.е. не только крепкий алкоголь, но и пиво с вином, а также наделял местную полицию, сотрудников региональных и федеральных правоохранительных органов полномочиями по задержанию и помещению за решетку нарушителей. Президент Вильсон счел эти положения слишком жесткими и ветировал закон. Однако Палата представителей и Сенат с легкостью — даже без серьезных дебатов — преодолели президентское вето. Закон Волстеда стал смертным приговором для алкогольной промышленности, занимавшей седьмое место по масштабам производства в американской экономике; десятки тысяч людей лишились работы.
В течение следующих 13 лет «сухой закон» не только доставлял гражданам США массу неприятностей, но и оказывал разлагающее воздействие на общество. В психологии американцев укоренилось неуважение, даже презрение к закону и праву. В то же время запрет привел не к сокращению, а к увеличению потребления алкоголя. Теперь, пропуская стаканчик, человек как бы бросал вызов ханжескому меньшинству, лишившему народ «права на удовольствие». Двадцатые в Америке стали эпохой безответственности и аморальности во всех сферах, в том числе и на Уолл-стрите. Когда в 1929 г. все рухнуло, и впереди замаячили мрачные годы депрессии, у людей открылись глаза. Многие стали называть «сухой закон» одной из главных причин экономической катастрофы.
Франклин Д. Рузвельт, вступивший в должность президента в 1933 г. сделал отмену 18-й поправки одной из своих приоритетных задач. Однако негативные последствия этого общенационального эксперимента с «принудительной добродетельностью» мы не изжили до сих пор: их самое наглядное проявление — засилье во многих областях нашей жизни организованной преступности, мафии, необычайно укрепившейся на контрабанде алкоголя в период «сухого закона».
Сегодня, когда разговоры о реструктуризации целых секторов нашей экономики снова вошли в моду, опыт «сухого закона» должен напоминать нам о том, что действия Конгресса, ученых и экономистов, движимых благородным стремлением добиться некоей высоконравственной цели, могут обернуться чудовищными ошибками.

Томас Флеминг — бывший председатель Общества американских историков (Society of American Historians). Его последняя книга, опубликованная в прошлом году, называется «Личная жизнь Отцов-основателей» ("The Intimate Lives of the Founding Fathers")