В ЗАЩ�ТУ ЗДРАВОГО СМЫСЛА

Edward Tesler, Ph. D.

Статья Кирилла Кобрина "Ярмо рабства" (Обзор, 5-11 февраля) читается на первый взгляд как саркастическая реакция на публикацию в британском журнале Bad Idea. Слишком уж много высказываний, которые как-то не получается принимать всерьез. Но попробую. �, хоть напечатана она под рубрикой No comments, прокомментирую. Сводится она вкратце к следующему.
Недвижимость (только персональная, в смысле жилья; все иные её формы автора не интересуют) нам не принадлежит. Наоборот, она нами владеет, превращает в рабов. Физически: заставляет всю жизнь на себя работать (а ведь труд, как известно — это наказание за первородный грех. Без него жили бы мы беззаботно в раю). � духовно: превращает в "средний класс", в безликую массу, вся жизнь которого — это работа, выпивка с сослуживцами, спорт на телеэкране да воскресный шопинг. � единственный довод в её пользу — зачем платить за аренду, если жить где-то всё равно надо — тоже, по К. Кобрину, не здравый смысл, а всего лишь нечто за него выдаваемое.
С подобными рассуждениями, да ещё подкрепленными ссылками на верховный авторитет, можно легко согласиться: наш собственный повседневный опыт их вроде бы подтверждает. Можно и отмахнуться: э, чепуха. То и другое не годится. Потому что вопросы К. Кобрин ставит вполне серьезные, и в них следует серьезно же разобраться. Отделить зерно, которого там много, от шелухи, которой тоже хватает.
�з уважения к древним авторам Генезиса, с него и начнем. В одном они точно ошиблись. Переоценили умственные способности будущих читателей. Рональд Рейган говорил, что марксист — это человек, который прочел "Капитал", а антимарксист — это человек, который его понял. Легенду об изгнании из рая тоже не мешало бы понять, прежде чем на нее ссылаться.
Одна из самых сложных проблем физики — дуализм электрона, его способность вести себя одновременно в двух несовместимых качествах, как волна и как частица. Авторы библии с честью решили проблему не менее сложную, дуализм человека. Материальная основа нашего существования, экономика, требует разделения труда, кооперации и обмена. Нужны, следовательно, правила поведения, которые следует соблюдать, иначе будет анархия. � следует их нарушать, даже под страхом наказания, иначе конец прогрессу. Несовместимо, но необходимо. Бог создал не людей, а пару райских кукол. Людьми их сделало искушение: пусть примут решение по своей воле. Без наказания нельзя, иначе свобода воли теряет смысл, но как? Лишить бессмертия? Так ведь смена поколений — первая необходимость для движения вперед. Какое уж там движение среди бессмертных и беззаботных ангелов? "В поте лица своего будете добывать хлеб свой" — да это же мандат на переделку природы, на всю экономику и прогресс человечества. На право быть богом. �бо переделка природы — это именно то, чем бог занимался, когда создавал мир. А человек, как равный партнер, может это творение изменять себе на пользу. Правильно понятая легенда об изгнании из рая — это провозглашение свободы воли и богоравности человека, неоценимый вклад еврейского народа в прогресс человечества. А о восхваляемой К. Кобриным "райской безмятежности и полноте бытия" лучше всего прочесть у мыслителей прошлого века. Элои в "Машине времени" Уэллса именно так и живут — в качестве скота на откорм. Роботы Азимова запрограммированные на всеобъемлющую заботу о человеке именно ею и поставили человечество перед смертельной угрозой вырождения. Лучше уж быть последним рабом, но Человеком.
Рабство, кстати — это первая ступень всей магистрали прогресса. Сменить его на более современную социоэкономическую структуру следовало, но поносить его не за что. С кровью и с болью, но оно подняло человечество над бесперспективностью "первобытного коммунизма".
Вторая серьезная проблема в статье К. Кобрина — это средний класс. Подавляющее большинство, масса, интересы которой — заработок, спорт, шопинг. Но, как хорошо сказал О.Генри, есть миллионы — и есть десятки тысяч. В недоброй памяти Союзе, с его пропагандным прессом "все как один" и трамвайным правилом "не высовываться", мимикрия была фактом жизни. Отличаться от массы было опасно. Современному зрелому капитализму, который, при всех его неоспоримых пороках, всё-таки лучше всех других социоэкономических систем, придуманных человечеством (с чем К. Кобрин, кажется, не очень согласен), нужны и те, и другие. Средний класс — это потребитель массовой продукции, на нем стоят добрых две трети экономики. Это мука, без которой хлеба не испечешь. Поэтому вместо пропаганды здесь столь же вездесущая реклама: не отставайте от Джонсов! Покупайте! Но для хлеба, кроме муки, нужны и дрожжи. Как сказал Бернард Шоу, благоразумные (это всё тот же средний класс) принимают мир, какой есть, поэтому весь прогресс — дело неблагоразумных, "десятков тысяч". �х нигде не рекламируют, неисчислимые "звезды" — это всё те же мещане из среднего класса, только позолоченные. Но они есть, и, самое главное, никакого здесь рабства. Каждый вправе выбрать, быть ему самим собой или поспешать за Джонсами.
� здесь самое место перейти к третьей теме, к недвижимости. Всякий товар, даже бутылка (в Америке, банка) пива, помимо физических качеств, удовлетворяющих конкретные потребности, может обладать и качествами символическими, определяющими социальный статус пользователя. �менно этот статус, а не сам товар, и формирует ментальность потребителя. А иные товары имеют ещё и третью, инвестиционную, ценность, которая тоже на эту ментальность влияет. Нынче в ходу реклама: покупайте золото, это инвестиция, которую вы можете подержать в руках. Смешно — а порой действует. Так что К. Кобрин совершенно необоснованно приписывает какие-то дьявольские качества именно неподвижной собственности: она, мол, и ведет к окостенелой ментальности среднего класса, и обращает в рабство, и стала причиной недавнего кризиса...
Мы в свое время немало поездили, обзавелись друзьями и здесь, и в Европе. Ясно и без слов, что западная культура им близка, но что-то не припомню я случая, когда бы собственность, или что-либо еще, помешало им при встречах интересоваться ключевыми моментами российской истории и делиться мнениями о шедеврах русской культуры, которую они знают лучше многих наших соотечественников. Встречались, конечно, и другие; о них не стоит. Была без радости любовь, разлука будет без печали. Натуру человека недвижимость никак не определяет.
А рабство физическое? Проведем мысленный эксперимент. Консорциум инвестиционных банков выкупил у всех ипотечных страдальцев их собственность (которая, говорит Л. Кобрин, всё равно принадлежит фактически не им, а банкам) и сдал её им же в аренду. Недвижимость ею и останется, только банк станет и официальным её собственником, и фактическим. Платить за жилье, конечно, придется столько же, а то и больше: банки свой фунт мяса тоже хотят получить. Потерял работу — собственность твою у тебя не отберут за неимением таковой. Просто выкинут на улицу за невзнос арендной платы. Причем грозить это тебе будет не до выплаты ипотеки, а пожизненно. У детей "всё опять повторится сначала". У кого ты теперь в рабстве?
Ах да, конечно. Специальные дома для несостоятельных. К. Кобрин пугает: при нынешнем рабстве, того и гляди, заменят ими пенсию. При нынешнем — вряд ли. Большинство всё же выплачивает свой заем, и тогда уж "никто пути пройденного у нас не отберет". В нашем эксперименте — для всех поголовно, кроме разве тех, кто успел вовремя переселиться на кладбище. Ведь раньше или позже трудоспособность (а значит, и возможность платить) кончится. Позвольте, а разве не было нечто подобное в Союзе? Все арендовали. Правда, не выбрасывали никого за неуплату, но там мы уж точно были рабами коллективного феодала, номенклатуры. Она и владела всей недвижимостью, и наш прибавочный продукт присваивала. Кто хотел бы к той системе вернуться, поднимите руку.
Выходит, логика К. Кобрина верна с точностью до наоборот. Владение недвижимостью не порабощает, а ведет к независимости и тем освобождает от рабства. Порабощает та недвижимость, что находится в руках феодала, мудрой партии, дяди Сэма, и т. п. Зависимость от них — это и есть нынешняя реинкарнация рабства.
Что же в действительности произошло? Всякая естественная система существует только благодаря динамическому балансу противоположных сил. Для капитализма эти силы — страх и жадность. Существует он уже не одно столетие: верный признак баланса. Но где баланс, там и разбалансировки неизбежны. В конце 20-х годов жадность перевесила, и биржевые спекуляции загнали экономику в рецессию. Поднялась волна страха, "новый курс" Рузвельта поспособствовал, и получилась Великая Депрессия, из которой вывела Запад вторая мировая война (цинично звучит, но правда). В 90-х, снова жадность одолела. Сберегательные банки злоупотребили льготами, которых коммерческие банки не имели. �х ликвидировали, но обошлось это миллиардов в полтораста. В начале века жадность раздула технологический мыльный пузырь: акции расхватывались по вздутым ценам под ничего не стоящие обещания. Снова никакого отношения к недвижимости или ипотеке.
На этот раз — то же самое. Жадные банки в погоне за процентом стали давать ссуды кому попало, а эти самые "кто попало" стали покупать дома не по карману. Цены, в точности как на технологические акции, взвинтились. Какая разница — вложить полмиллиона в дом, которому двести тысяч красная цена, или в "дот-ком", который и того не стоит? Кризис в этот раз получился более серьезный потому просто, что основной продукт банков — кредит. � когда угар жадности сменился волной страха, они его-то и заморозили. � тем самым подкосили экономику, для которой кредит — как живая кровь.
Что же считать концом, или по крайней мере началом конца, такой рецессии? Здравый смысл (настоящий, а не выдаваемый за таковой) говорит: очевидно, возобновление кредитования. � по возможности не в производстве, где есть разные способы обеспечения кредита, а именно в приобретении жилья. Поэтому насмешки — "сюжетная прекрасность", "приятные разговоры... о недвижимости", и т. п. — явно бьют мимо цели. Возврат рынка недвижимости к норме — это зеленый свет многим отраслям экономики. В отличие от пустопорожних фраз о "стимулировании" и обещаний создать или "сохранить" (?! Никто не знает, что это такое) рабочие места, рынок недвижимости позволит многим вернуться к производительному труду. По Генезису, к богоравному преобразованию мира. В терминологии К. Кобрина, к "пустому и безнадежному вкалыванию".
Нет, я далеко не идеалист. За без малого полсотни лет стажа и творить доводилось, и лямку тянуть. Но смею уверить читателя: даже самая тоскливая работа не в пример предпочтительнее "состоянию райской безмятежности и полного бытия" на пособии по безработице.
Возрождение рынка недвижимости — это возврат нашей социоэкономической системы, зрелого капитализма, к динамическому балансу. К возможности выбирать и быть хозяином своей жизни. К здравому смыслу.