СТРАСТЬ ПО СУИЦИДУ
Аркадий КРАСИЛЬЩИКОВ, Ган-Явне
На мой взгляд, нет никакой загадки в нынешней тоске большей части народа Российской Федерации по Иосифу Виссарионовичу Сталину. Только наивные люди никак не хотят понять, что тоска по нищете, бесправию, концлагерям вовсе не абсурдна и случайно. Было у сталинской империи одно великое преимущество, способное перевесить все пороки режима.
Велик, конечно, российский народ (имею в виду все нации бывшего СССР), прекрасен, духовен, красив и пр., но мучим хронической завистью сверх меры. Отсюда и нынешняя его любовь к Сталину. Никто так не смог уравнять классы, расы, сословия, как Иосиф Джугашвили. Нищий не завидовал, к примеру, сытому вождю Ягоде, понимая, что всесильный гепушник ближе к плахе, чем он — сирый. Знаменитого писателя могли в любую минуту сбросить с Олимпа. Сегодня ты мог получить Сталинскую премию, но не исключено, что завтра тебя будут допрашивать, как японского шпиона. Все ходили под Молохом, когда главной ценностью был хотя бы день, прожитый без пытки и в здравии. Солдат и генерал, рабочий и директор завода, колхозник и министр сельского хозяйства — все были равны перед беззаконием. Страх уравнивал всех граждан СССР. Все были равны перед насильственной смертью или каторгой. Великий порядок социалистического хаоса держался на «гильотине», работающей без устали круглый год и изо дня в день.
А что теперь? Сплошная мука. Еще и «свободные» СМИ, смакующие с садизмом чужие миллиарды и миллионы, виллы и яхты, красавиц на подиуме и пр. заманчивый мусор бытия. Большевики прекрасно понимали это, соорудив железный занавес. Запад гнил тогда, а не благоухал, и ждала его неизбежная гибель. Даже в длинной очереди за гнилым картофелем никто не завидовал «проклятым буржуям, обреченным самой историей». Как там: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Не знали, и знать было не положено.
Прекрасная вещь — равенство в нищете и страхе перед бесправием и насилием.
Нынче народ российский заточен в пыточную камеру зависти. Его страдания, помноженные на безуспешные попытки добиться благополучия честным трудом, несравнимы ни с чем. Отсюда и самоубийственная тоска по вождю и учителю. Впрочем, тоска бесплодная и мистическая, почти религиозная в своем язычестве. Как давно известно, ступить дважды в одну и ту же воду нельзя, а вот сгинуть в гнилом болоте можно.
«Секрет» — «Континент»