ЧЕЧНЯ: ГОД БЕЗ КТО

Сергей Маркедонов — политолог, кандидат исторических наук

Руководство Чеченской Республики готовится к тому, чтобы отметить первую годовщину со дня отмены режима контртеррористической операции (КТО) на своей территории. Это событие республиканские власти рассматривают, как свое едва ли не главное достижение за последнее десятилетие. Поэтому празднование этой даты должно сопровождаться значительными по своим масштабам мероприятиями. Национальный праздник в отдельно взятой республике.
В других регионах России отмена режима КТО воспринимается не столь благосклонно. После серии громких терактов в Москве, Кизляре и �нгушетии в российских СМ� можно было прочитать немало высказываний о слишком поспешной отмене режима КТО в Чечне. Правда, не совсем было понятно, как террористические атаки исламских радикалов связаны непосредственно с режимом КТО в отдельно взятой Чечне. Доку Умаров, взявший на себя ответственность за взрыв в столичной подземке уже не первый год призывает к участию в глобальном и, как минимум, в северокавказском джихаде. �дея отделения Чечни от России им не пропагандируется. Между тем, отмененный в 2009 году режим КТО был связан с сепаратистским терроризмом, используемым как инструмент для поддержки движения за сецессию. С этим терроризмом связаны такие громкие акции, как «Норд-Ост» или захват бесланской школы. Впрочем, при более внимательном анализе перечисленных выше атак мы увидим, что мотивы борьбы за ценности «чистого ислама» уже присутствуют у организаторов этих дерзких инцидентов. До поры до времени они сочетались с этническим национализмом, но после Беслана они выходят на первое место.
Сегодня на территории Чечни также совершаются террористические акты. Но считать на этом основании Чечню более опасным местом, чем �нгушетия или Дагестан вряд ли возможно. Впрочем, и некогда «спящая красавица» Северного Кавказа Кабардино-Балкария нередко упоминается в информационных сообщениях, связанных с террористическими эксцессами или «точечными» ликвидациями террористов. Таким образом, возврат к режиму КТО в Чечне вряд ли радикально изменит ситуацию, как в различных северокавказских субъектах, так и в российской столице. Главный вызов российской безопасности на Северном Кавказе исходит не от сепаратистов, а от исламистов, а для них Чечня – одна из точек применения силы, но не единственная и даже не самая главная. Но можем ли мы на этом основании считать, что решение об отмене КТО в Чечне – это единственно верное и политически полностью оправданное решение?
Для ответа на этот вопрос необходимо «отмотать» пленку на год назад. 16 апреля 2009 года Национальный антитеррористический комитет (НАК) России по поручению президента Дмитрия Медведева внес принципиальные изменения в организацию контртеррористической деятельности в Чечне. С этого дня вся территория республики перестала считаться зоной проведения контртеррористической операции (КТО). В этот же день президент Чеченской Республики Рамзан Кадырова объявил в республиканских СМ�, что отныне 16 апреля будет отмечаться, как национальный праздник. Однако говорить о том, что с терроризмом в Чечне покончили полностью и бесповоротно сегодня, в апреле 2010 года мы не можем. Как это не раз бывало в постсоветской истории России, сложный северокавказский мониторинг осуществляют не столько специалисты социологи из академических структур. Прикладные исследования (крайне ценные и для обобщающих теоретических работ, и для принятия адекватных управленческих решений) ведут правозащитники. Если даже не разделять пафос их выступлений, то приводимые ими эмпирические данные (взятые, прежде всего, из открытых источников, что, кстати, среди прочего демонстрирует хорошие профессиональные навыки работы с исходным материалом) имеют большую ценность. Так известное интернет-издание «Кавказский узел» (учрежденное в 2001 году международным обществом «Мемориал») проводит сравнительный анализ ситуации с правами человека и деятельностью экстремистского подполья после отмены режима КТО в Чечне. На момент начала марта 2010 года после 320 дней после отмены КТО их исследования зафиксировали следующие результаты: количество погибших в результате боевых столкновений в период после КТО достигло 292 человек (что в 2 раза превышает показатель за аналогичный предшествующий период, который тогда равнялся 154 человекам). При этом в террористическую практику вернулись атаки смертников. Первая такая атака состоялась уже через месяц после 16 апреля 2009 года.
Так значит, все-таки правы те, кто считает преждевременным отмену КТО? Не будем торопиться с выводами. Во-первых, к моменту своей отмены КТО вместо какой-то содержательной стратегии был (и уже не один год) пиаровским продуктом. Когда КТО только начиналась (формально режим операции был введен президентским указом Бориса Ельцина о создании Объединенной группировки войск на Северном Кавказе от 23 сентября 1999 года), то на ее проведение первоначально власти отпускали срок 2 месяца. Если логически мыслить, что ее сроки к моменту отмены режима КТО преувеличены в разы.
Операция продолжалась почти 10, но не месяцев, а лет. � это притом, что 31 января 2006 года на своей пятой по счету большой кремлевской пресс-конференции тогдашний президент РФ Владимир Путин ответственно заявлял: «Я думаю, что вполне можно говорить об окончании контртеррористической операции — при понимании того, что правоохранительные органы Чечни практически берут на себя основную ответственность за состояние правоохранительной сферы. В Чечне созданы все органы государственной власти, я уже об этом говорил, и вы хорошо об этом знаете». Однако юридически этот президентский тезис не был закреплен ни сразу же после той памятной пресс-конференции, ни в последующие три года. �нтересно то, что именно в марте 2006 года (то есть уже после слов Путина о завершении операции в Чечне) появился Закон «О противодействии терроризму», в котором была предпринята попытка юридически интерпретировать понятие «правовой режим КТО». Следовательно, до этого времени с правовой точки зрения само понятие «контртеррористической операции» было, мягко говоря, слабо введено в рамки правового поля. Происходило это от неполного понимания самого феномена терроризма, его движущих сил, форм и целей. Впрочем, за это десятилетие продвижение наших властей к пониманию этого страшного явления не происходило быстрыми темпами. До сих пор для высшей власти терроризм — это некая форма криминального поведения «плохих парней», а не политический инструмент для реализации каких-то идеологических задач. Поэтому был в Чечне КТО или не был, это с принципиальной точки зрения мало влияло на ситуацию, как внутри республики, так и за ее пределами. Впрочем, той же Чечне (равно как и всему Северному Кавказу) уже не привыкать существовать в условиях «раздвоенной реальности».
Во-вторых, в реальности КТО был неким «страховочным механизмом» федеральной власти в республике, которая долгие годы находилась под «подозрением». Год назад Москва посчитала, что эту «страховку» можно убрать, тем более, что за период, начиная с 2003 года она фактически была убрана стараниями отца и сына Кадыровых, которые планомерно вытесняли федеральное присутствие из республики. Медленно, шаг за шагом, но целенаправленно. В этом смысле отмена КТО стала не столько демонстрацией успехов государства на ниве борьбы с терроризмом, сколько фиксацией (более или менее формальной) того расклада, который сложился в Чечне. Сильная республиканская власть во главе с лояльным Кремлю президентом, готовым и дальше сохранять эту лояльность посредством расширения политической и экономической автономии.
За 2009-2010 гг. эта автономия существенно расширилась. � покушаться на нее никто не намерен. Недавний визит полпреда президента (и одновременно вице-премьера федерального правительства) Александра Хлопонина в Грозный опровергли слухи, циркулировавшие в СМ�, о якобы имеющихся амбициях по укрощению строптивого руководителя северокавказского субъекта федерации. �менно находясь в Грозном, Хлопонин 8 апреля 2010 года заявил, что не будет «буфером» между руководителями регионов, входящих в состав Северо-Кавказского федерального округа (СКФО). «Давайте будем четко осознавать: в Чечне есть свой президент, есть его команда. Это компетентные люди. Задача полпреда — не подменять собой руководителя субъекта, а создать общую стратегию социально-экономического развития СКФО на долгосрочную перспективу и помогать каждому региону в реализации самых насущных проблем территории» — резюмировал президентский и премьерский назначенец. В переводе с административного языка на язык русский это означает следующее: модель «особых отношений» между Грозным и Москвой остается, «посреднические схемы» здесь не приветствуются. Сам же Кадыров в эфире НТВ 7 апреля снова озвучил тему прикомандированных сотрудников различных властных структур общефедерального значения в Чечне. � ранее президент республики не раз критиковал эту практику. В общероссийском эфире он снова обратил внимание на то, что в администрации «работают прикомандированные, в правительстве — прикомандированные, в ФСБ — прикомандированные. Как будто чеченцы не являются россиянами. Большинство в МВД — 900 человек — прикомандированные. Они сидят по райотделам и не выходят». Следовательно, Кадыров хотел бы продолжить ту линию, которая была зафиксирована 16 апреля прошлого года, и сократить присутствие Москвы в республике настолько, насколько это вообще возможно.
Однако подобные заявления — это символические вещи. Помимо символов за 2009-2010 гг. республиканским властям удалось приобрести определенные экономические инструменты. 16 ноября 2009 года впервые после пятнадцатилетнего перерыва из столицы Чеченской Республики Грозного был совершен международный вылет. Таким образом, в Чечне появился свой международный терминал со всеми сопутствующими этому атрибутами в виде таможенной и пограничной службы. Как известно, любая таможня (и любое пересечение границы, а особенно с грузами и товарами) является по определению источником дополнительных финансовых средств. � хотя таможенная и пограничная служба являются (также по определению) федеральными структурами, уже имеющийся сегодня особый порядок политико-правового функционирования Чечни позволяет сделать вывод о том, что республиканские власти получают в свои руки определенные «островки» самостоятельности. Конечно, это еще не полное элиминирование «прикомандированных», но определенный шаг в этом направлении.
Таким образом, рассматривать отмену КТО (равно, и как его введение) с точки зрения успехов (или отсутствия оных) в борьбе с терроризмом — задача не слишком благодарная. Эта сфера у нас слишком долгое время была (и еще остается) заложником пиаровских и пропагандистских стратегий. Гораздо продуктивнее видеть в этом событии некую специфическую разновидность договорной практики между центром и регионами. Если угодно, «распределения полномочий». В самом деле, никто ведь не сказал, что такие механизмы должны четко оформляться посредством подписания формально-правовых документов (как в случае с Татарстаном).