К�РГ�З�Я: РАСКОЛ, НО НЕ РАСПАД

Джон Хизершоу

Прошло пять лет после так называемой «Революции тюльпанов» (март 2005 г.), и маленькая среднеазиатская республика Киргизия снова столкнулась с политическим кризисом. 7 апреля группа оппозиционеров, в том числе бывший министр иностранных дел Роза Отунбаева, устроила государственный переворот и сместила правительство президента Курманбека Бакиева. Бакиев и сам не чужд переворотам: он пришел к власти после того, как силой сместили первого президента страны Аскара Акаева (1991-2005 гг.).

На момент написания статьи многое остается неясным. В частности, неизвестно, насколько последовательным будет временное правительство; каковы масштабы и природа внешней поддержки, которая помогла ему прийти к власти; насколько спонтанным или, наоборот, спланированным было смещение правительства, как будет развиваться ситуация в Джалал-Абадской области на юге Киргизии.

Учитывая все эти неясности, люди всерьез сомневаются том, что киргизское государство выживет в условиях таких беспорядков. Начались мрачные сравнения с соседней республикой Таджикистаном, где в 1990-е гг., по итогам восстаний и беспорядков в столице Душанбе разразилась жестокая война. В то же время, на Западе Киргизию неизменно воспринимают как узловой аэропорт НАТО на маршруте снабжения и как объект геополитической конкуренции между США, Россией и Китаем.
Однако чтобы понять проблемы Киргизии, нам нужно обратиться к специфике ее политического раскола, а не видеть в ней просто объект так называемой «новой большой игры». Для этого мы должны внимательно проследить политическую историю страны после распада СССР и выделить траекторию движения к народному возмущению и конфликту в среде элиты.
В отличие от Таджикистана, в Киргизии в конце существования Советского Союза было мало народных протестов. В отличие от Узбекистана, ее руководство не устанавливало жесткую диктатуру с укрепленными границами включения во властную элиту и исключения из нее. В первые годы независимости Киргизия переживала страшную бедность, но к реформисту Акаеву, который мирным путем пришел к власти незадолго до рождения нового государства, претензий не было: он проводил либерализацию экономики, общества и — в меньшей степени — политики; в результате Киргизия стала отчетливым «островком демократии» в Средней Азии.

На протяжении всех 1990-х в Киргизии процветало гражданское общество, а свобода прессы и свобода объединений соблюдались гораздо более последовательно, чем в соседних государствах. Еще больших успехов в этой области удалось добиться в период относительной открытости в первые восемнадцать месяцев после «Революции тюльпанов» 2005 г. Появилось множество политических партий: к концу 2006 г. их было зарегистрировано более 60.

Но эта демократическая реформа оставалась только частичной. Даже наиболее сильные из созданных партий были фактически организациями региональных элит. Кроме того, со временем Акаев стал всё чаще отстранять и арестовывать своих деловых и политических соперников, отстаивая интересы бизнеса своей семьи. Режим Акаева начал преследовать отличавшегося прямолинейностью Азимбека Бекназарова, парламентария с юга страны; затем, в 2002 г., полиция последовательно убила пятерых его сторонников; так начался период политической нестабильности, который продолжается по сей день.

Сочетание относительно открытой политики и смещения к узкосемейным интересам охарактеризовало падение Акаева; та же комбинация сыграла главную роль в событиях, приведших к отстранению Бакиева от власти. В конце 2006 г. он попытался ответить на вызов оппозиции, отняв многие полномочия у парламента и передав их президентской администрации. Но политическая среда успела измениться со времен 2002 г.: она уже знала силу протеста и открытого конфликта между элитными фракциями. Президент хотел взять конфликтующие группы под контроль, но возможности у него были ограничены, и его действия в итоге оказались безуспешными.
Важно смотреть на эти распри в контексте ломающегося режима, а не сквозь призму вечно меняющихся местами правительства и оппозиции. Все лидеры, которые участвовали в последнем перевороте, были вовлечены и в события марта 2005 г. Все они были в правительстве до и/или после «Революции тюльпанов». �ными словами, фракционность, конечно, имеет значение, но возможности для компромисса всё еще существуют, хотя их становится всё меньше. К счастью, это предполагает также и то, что мы сейчас имеем дело с падением правительства, а не с разрушением государства.
Действительно, проблемы Киргизии не имеют той противоречивой динамики, которая была характерна для гражданской войны 1992-1995 гг. в Таджикистане. Кризис государственности в Таджикистане был собственно кризисом деколонизации, когда страна неожиданно получила независимость, выйдя из состава СССР. В войну активно вмешивались Россия и Узбекистан. События не концентрировались в столице; конфликт распространился на межрегиональном уровне; столкновения бывали и внутри колхозов, и между ними. В какой-то момент действительно были сомнения в том, что государство сможет существовать в прежних границах.
Сегодня в Таджикистане многие предупреждают (с чего я, собственно, и начал), что и Киргизия рискует свернуть на путь гражданской войны. Эти предупреждения большей частью относятся к самому Таджикистану, так как в них не учитывается разница между двумя конфликтами.
Сравнивать нужно не для того, чтобы просчитать перспективы войны, а для того чтобы найти способ решения проблемы. В Таджикистане возможности были упущены в водовороте событий 1990-1992 гг., но в Киргизии при здравом подходе ими можно воспользоваться. В Киргизии о распаде государства речи пока не идет.
polit.ru

Джон Хизершоу (John Heathershaw) — преподаватель международных отношений в Университете Эксетера, научный сотрудник Центра тюркских исследований университета, Phd Лондонской школы экономики.