НЕПР�ЗНАННОЕ ОТДЕЛЕН�Е

Сергей МАРКЕДОНОВ — политолог, кандидат исторических наук

18 апреля 2010 года в Турецкой Республике Северного Кипра (ТРСК), непризнанном (никем кроме Турции) образовании состоялись президентские выборы. Эта избирательная кампания завершилась победой националистов, противников объединения двух частей разделенного Кипра. �х кандидат, выдвинутый правоцентристской Партией национального единства, получил 50,38% избирателей, в то время как его главный конкурент, действующий президент Мехмет Али Талат, — только 42,85%. Правительство Республики Кипр (признанного ООН государства) не скрывает своей озабоченности: «Принимая во внимание постоянные заявления господина Эроглу, направленные против федерации и за создание на Кипре двух независимых государств, можно ожидать, что в переговорах возникнут серьезные трудности». Но станет ли победа Эроглу новым поворотным пунктом в новейшей истории разделенного острова?
Сегодня неразрешенный кипрский конфликт нечасто попадает на первые полосы газет и журналов. Действительно, в течение последних трех с половиной десятилетий активных боевых действий на разделенном острове нет. Более того, в 2000-е годы, казалось, застарелое противоборство между греческой и турецкой частью острова было близко к позитивному разрешению.
Анализ истории кипрского конфликта не является целью настоящей статьи, однако, краткая характеристика его основных этапов необходима для уяснения сегодняшних тенденций. Напомню, что в своем нынешнем виде это этнополитическое противостояние (как и многие другие современные конфликты) стало следствием неудавшегося проекта национального строительства в государстве, обретшем независимость в период краха колониальной системы после Второй мировой войны. В 1960 году, после того, как Кипр получил независимость от Великобритании, встал вопрос о том, как гармонизировать «коллективные права» двух этнических общин, численно доминировавших на острове, греческой и турецкой. Для обеих общин остров мыслился как этническая собственность. Для греческой киприотской элиты Кипр рассматривался как честь разделенного «греческого мира», осколок единого целого, который было бы справедливо в той или иной форме присоединить (и, как минимум, приблизить) к матери-Греции. Справедливости ради скажем, что такие настроения подогревались и определенной частью истеблишмента из Афин. Особую остроту восприятию данной проблемы придавали события второй греко-турецкой войны 1919-1922 гг., и в особенности массовое изгнание малоазийских греков из Смирны (�змира). В своем известном рассказе «В порту Смирны» Эрнест Хемингуэй так описывал свои журналистские впечатления: «Трудно забыть набережную Смирны. Чего только не плавало в ее водах. Впервые в жизни я дошел до того, что такое снилось мне по ночам». Последовавший за катастрофой в Смирне «обмен населением» между Турцией и Грецией привел к перемещению в Грецию 1,2 миллионов соплеменников из Восточной Фракии и Малой Азии. Значительная часть населения Греции стала жить с ощущением «изгнанника» (как определил это состояние выдающийся греческий писатель нобелевский лауреат по литературе Йоргос Сеферис) и с травмированным национальным сознанием. Что же касается турецкой общины, то она к 1960 году не изжила окончательно постимперский синдром. Распад Османской империи, сопровождавшийся исходом турок Балкан (и этот исход гораздо меньшими темпами продолжался и после 1920-х гг.), был также слишком свеж в памяти самоопределявшейся кипрской турецкой общины. Это не способствовали формированию толерантности по отношению к другим «коллективным правам».
Как бы то ни было, а в соответствие с Договором 1960 года гарантами единства независимого Кипра стали Великобритания, Греция и Турция, а двум этническим общинам были предоставлены равные возможности в управлении новым государством. Однако, как это часто бывает в многосоставных обществах, гармонизация межэтнических отношений оказывается недостижимой целью. Уже в 1963 году вспыхнул конфликт между двумя общинами. В конце 1963 года распалось правительство Кипра, возник конституционный кризис, а представители двух этнических общин пришли к фактическому апартеиду. В 1974 году противостояние достигло своего пика. С одной стороны, греческая подпольная организация EOKA-B при поддержке греческой военной хунты («черные полковники») произвела военный переворот и начала осуществлять свою давнюю идею «энозис» (объединение с «матерью-Грецией). В ответ на эти действия Турция (как гарант Договора 1960 года) осуществила операцию «Аттила», введя на остров свои войска и оккупировав около 40 % острова. С этого момента в северной части острова установился турецкий контроль, а в южной — греческий. ООН оккупации северной части острова не признал. «Ценой вопроса» стал «обмен населением», на этот раз внутри разделенного острова. На Севере Кипра с 1975 года началось создание инфраструктуры для де-факто государства Турецкая Республика Северного Кипра. Впрочем, оно было осуществлено не в один этап. Сначала в 1975 году было провозглашено создание Турецкого Федеративное Государство Северного Кипра, формально как части единой федерации разделенного острова. � только после 8 лет неудачных переговоров с греческой частью Кипра (признанного мировым сообществом государства) в 1983 году была провозглашена ТРСК, которая до сих пор признана одной лишь Турцией, а также в качестве наблюдателя Организацией �сламская Конференция. Тем не менее, в Турецкой Республике Северного Кипра президента избирали 6 раз (1985, 1990, 1995, 2000, 2005, 2010), а парламент — 8 раз (1985, 1990 , 1991, 1993 , 1998 , 2003, 2005, 2009). Последние президентские выборы в ТРСК прошли 18 апреля 2010 года. Об их значении мы поговорим подробнее чуть позже.
26 апреля 2010 года исполняется шесть лет с момента провала объединительного референдума на острове Кипр. Напомним, что шесть лет назад две части разделенного острова выразили свое отношение к мирному плану ООН (в англоязычной литературе его называют по имени тогдашнего Генсека этой Организации Annan Plan). В 2004 году Кофи Аннан представил инициативу по разрешению кипрского конфликта. Основные идеи его плана можно свести к таким пунктам:
создание на острове единой Объединенной Кипрской Республики, которая состояла бы из двух автономных частей (турецкой и греческой),
формирование общих органов власти и управления (греко-турецкий президиум с ротацией президента и вице-президента каждые 10 месяцев),
уменьшение «турецкой» части острова с нынешних 37 % до 28,5 %.
Однако референдум, организованный 24 апреля 2004 года поставил крест на реализации Плана Аннана (его поддержали 65% турок-киприотов, но против высказались 75% греков-киприотов). Прием же Кипра (его греческой части, признанной мировым сообществом) в ряды Европейского Союза 1 мая 2004 года создал сложнейшую политико-правовую коллизию. Турецкая Республика Северного Кипра не признается кроме Турции ни одним государством мира. Следовательно, с формально-юридической точки зрения эта часть острова также является частью единой Европы. Однако у этой части острова нет дипломатических отношений с признанным Кипром, хотя в последние шесть лет гуманитарные контакты между двумя общинами разделенного острова интенсифицировались. В марте 2007 года небольшая часть «кипрской стены», разделяющая кипрскую столицу на греческую Никосию и турецкую Лефкошу была демонтирована. Но при всем при этом льготы и преимущества, которые признанный Кипр получил от вступления в Европейский Союз, распространяются лишь на его греческую часть. Фактически же ЕС получил неразрешенный конфликт и непризнанное образование на своей территории.
Таким образом, сегодня мы можем говорить о кипрской проблеме с более вескими основаниями, чем о конфликте в бывшем автономном крае Сербии Косово, как об «уникальном случае». Это — единственный неразрешенный конфликт на территории Европейского Союза (ЕС). Ни Косово, ни Абхазия, ни Нагорный Карабах, ни Босния и Герцеговина не являются членами ЕС. Многие из них прибегают к «европейской» риторике и были бы не прочь получать из Брюсселя хорошее финансирование. Но все упомянутые выше образования находятся вне структур ЕС. Следовательно, представление о Евросоюзе, как об оазисе мира и стабильности было принципиально изменено именно шесть лет назад. Кипрский конфликт также имеет и свой мартиролог, и своих беженцев, и имущественные проблемы, и слабые перспективы продвижения сторон к окончательному разрешению в сжатые сроки.
В 2008 году появились признаки того, что мирный процесс после неудачи 2004 года будет снова запущен, хотя справедливости ради надо было осознавать, что эта тема уже давно превратилась в выгодный политический бизнес. В самом деле, разве мог выступать против мирного процесса греческий Кипр, принятый в ЕС даже после демонстративного провала объединительного референдума? Такое поведение стало бы открытым вызовом Брюсселю. Но оно было бы попросту неэффективным, т.к. любой референдум похоронит наивную веру «профессиональных миротворцев» в скорое объединение острова. Стоит ли в этой связи ввязываться в конфронтацию с европейской бюрократией? «Народное мнение» сделает то, что у лидеров греческой части острова на уме. Если же говорить о турках-киприотах, то в 2005-2009 гг. внутри ТРСК доминировало убеждение, что мирная риторика способствует открытию для этой непризнанной части острова новых «европейских окон». Тем паче, что при объединении ТРСК рассчитывала на сохранение своей «самости». В этой связи отказ от мирной и объединительной риторики не казался чем-то необходимым. В феврале 2005 года ведомая Мехметом Али Талатом Республиканская Турецкая партия (РТП) набрала 44 38% голосов и 25 мест в парламенте. Еще 5, 79% получила тогда близкая РТП партия «Демократия и справедливость». В то же время националистическая Партия национального единства (ПНЕ), выступающая за развитие турецко-кипрской государственности, получила чуть больше 30% и 18 депутатских кресел. В апреле же 2005 года Талат победил и на президентских выборах в первом туре с результатом 55, 8%, обогнав своего главного конкурента националиста Дервиша Эроглу (22, 8%).
Однако в следующем избирательном парламентско-президентском цикле сторонники «объединительной риторики» и компромиссов потерпели неудачу. В 2009-2010 году упомянутый выше Дервиш Эроглу взял верх. Этот политик — далеко не новичок в своей профессии. Ему 72 года, он родился в 1938 году в Фамагусте, городе, где жил прототип знаменитого шекспировского «Отелло». У него за плечами опыт работы на посту премьер-министра непризнанного правительства ТРСК (1985-1994 гг. и 1996-2004 гг.). Ранее он избирался в парламент ТРСК, занимал различные министерские посты. 19 апреля 2009 года партия Эроглу выиграла парламентские выборы, получив большинство (44 %) голосов. Тогда партия действующего президента Мехмет Али Талата не перешагнула и рубеж в 30%. По итогам парламентских выборах Эроглу в третий раз встал во главе правительства ТРСК. За год, прошедший после выборов парламента, он сумел не растерять свое политическое преимущество. 18 апреля 2010 года (знаковый для Кипра месяц!) он выиграл президентские выборы. Таким образом, критик «объединительной стратегии» получил дополнительную поддержку и легитимность. В апреле прошлого года, ведя избирательные баталии за парламентские кресла, Эроглу (кстати, врач по профессии) предлагал непризнанным гражданам ТРСК следующие рецепты. Он говорил, что туркам-киприотам надо «заявить о себе как о мощном этническом движении», отказаться от иллюзий и сделать выбор «в пользу независимости». Очень много Дервиш Эроглу говорил и о финансовых издержках возможного объединения. В самом деле, приход более мощного греческого бизнеса на север стал бы проблемой для многих мелких и средних бизнесменов турецкой национальности. Принимая во внимания этнический фактор (массовые представления о том, что более хитрые и деловитые греки смогут обманывать открытых и бесхитростных турецких парней), результат такого экономического освоения нетрудно спрогнозировать. В 2010 году Эроглу снова продолжил данную тему. «Не думайте, что я все брошу, я буду работать над решением, которое в полной мере учтет интересы моих соотечественников», — заявлял Эроглу накануне голосования 18 апреля 2010 года. В определенной мере коньком его кампании стал категорический отказ от реституции имущества, захваченного у греков на Севере Кипра 36 лет назад. В итоге данная риторика была позитивно воспринята турецким обществом, которое разочаровалось в мирной риторике ООН и ЕС, не видя в ней прагматической выгоды для себя. � в этом смысле план Аннана можно также считать предпосылкой для тех результатов, которые были получены в апреле 2009 и 2010 гг. Сценарий, знакомый нам по постсоветскому пространству. Сначала завышенные ожидания и надежды на мирный процесс (не подкрепленные прагматикой, но, напротив, усиленные абстракциями), затем разочарования и броски в другую (чаще всего националистическую) крайность.
В этом плане прием греческой части в Евросоюз существенно подорвал на севере веру в «единую Европу» как в объективного арбитра и медиатора. Как говорится, обещали приз на двоих и за объединение, а дали одному — и за провал референдума. Но если такое решение уже однажды было принято, то насколько продуктивно цепляться за проект «объединение»? Что нового кроме системы консоциальной демократии (которая и на Кипре, и в Ливане, Югославии и Грузии не принесла мира и стабильности) может ЕС предложить? Тот же план Аннана (если внимательно к нему приглядеться) с некоторыми нюансами воспроизводил принципы организации власти и управления островом образца 1960 года. Но сколько проработали эти принципы? Три года, поскольку уже в 1963 году на острове начался межобщинный конфликт, правительственный и конституционный кризис, достигший своего пика в 1974 году. В течение 11 лет две общины с разной степенью интенсивности боролись друг против друга в условиях далеко не мягкого апартеида. После 1974 года история двух частей острова пошла по разным сценариям. Таким образом, в сухом остатке 36 лет раздельного существования (три полных цикла средней школы), отсутствие опыта совместного проживания. Не будем забывать также и о том, что в течение этого периода облик Северного Кипра заметно изменился. Вместо прежних турок-киприотов, значительное число которых покинуло остров, турецкая община пополнилась за счет выходцев из «матери Турции» (в особенности из Анатолии). Эти переселенцы не знают греческого языка, не имеют опыта совместного проживания с греками и настроены более радикально в отношении любых имущественных проблем, поднимаемых в Никосии. С другой стороны за 36 лет Республика Кипр (официально признанная) очень сильно интегрировалась с Грецией. � хотя идея «энозиса» (присоединение острова к Греции), приведшая в 1974 году к открытому вооруженному противостоянию, сегодня не стоит в повестке дня, два греческих государства чрезвычайно близки друг другу и вряд ли будут в восторге от неизбежного при объединении отдаления.
По справедливому замечанию публициста и политолога Виталия Портникова, «конечно, с избранием Эроглу кипрское урегулирование не завершится, но видоизменится. Теперь каждое отступление нового лидера турок-киприотов от жесткой линии будет восприниматься как серьезный успех миротворцев. А в том, что такие отступления будут, можно не сомневаться: ведь в процессе кипрского урегулирования заинтересованы не только в Афинах и Никосии, но и в Анкаре. Правда, турецкий интерес несколько уменьшился после того, как стало ясно, что о скором присоединении Турции к ЕС думать не приходится. Но этот интерес все еще не исчез». Только поможет ли это объединению разделенного острова? Наверное, можно было бы привести многочисленные аргументы в пользу того, что фактический и формальный отказ от объединения означает потакание этнократическим тенденциям и создает опасные прецеденты для единства европейских государств. Но после признания независимости Косово, Абхазии и Южной Осетии в 2008-2009 гг., а в 2006 году — Черногории, какие рациональные основания можно найти для того, чтобы доказать очевидный тезис: единым Кипр вряд ли станет?.. Хотя бы потому, что в 1960-е гг. две этнические общины формально единого острова имели намного больше связывающих нитей, чем в конце «нулевых годов». Предпосылок же для обретения таких перспектив, прямо скажем, не наблюдается. Впрочем, можно и дальше продолжать верить в практически неосуществимое. Ведь верят же до сих пор в «территориально целостную Грузию», в «единый Азербайджан» «единую Молдову» или «единую Сербию». В итоге международное сообщество в целом и Европейский Союз в частности вынуждено иметь дело с неосуществимым объединением и непризнанным разделением.