М�ХА�Л ЮПП — ПОЭТ, Б�БЛ�ОФ�Л, Б�БЛ�ОГРАФ, Л�ТЕРАТУРОВЕД, КОЛЛЕКЦ�ОНЕР-�ССЛЕДОВАТЕЛЬ

Уважаемые читатели! В 2010 году исполнилось 50 лет творческой деятельности нашему постоянному автору Михаилу Евсевиевичу Юппу. Редакция поздравляет юбиляра и желает ему многих лет жизни и новых литературно-художественных открытий. Ниже мы публикуем исследование о разносторонних талантах М.Е.Юппа, присланное из Санкт-Петербурга профессором А.А.Карповым.

27 января 1963 года — в пору хрущевской «оттепели» — на страницах органа Ленинградского обкома комсомола газеты «Смена» (№23) появился доклад секретаря обкома К. �ванова «У нас большие задачи», посвященный вопросам коммунистического воспитания молодежи. Большую роль в решении этих задач, — подчеркивал докладчик, — «в формировании мировоззрения, настроений юношей и девушек, играют литература и искусство». Поэтому, — продолжал К. �ванов, — «особое значение для нас имеет работа с творческой молодежью. В литературу и искусство в последние годы приходит много талантливой молодежи, которая вносит большой вклад в развитие советской культуры. Однако, — переходил он к покаянно-критической части своего выступления, — среди части творческой молодежи проявляются влияния модернизма, аполитичность, оторванность от жизни. ... комсомольские организации Ленинграда в последнее время плохо решали задачи воспитания творческой молодежи, не оказывали сколько-нибудь значительного влияния на ее настроения и замыслы ... на ... участие молодежи в выставках, концертных программах». «�менно поэтому... по городу бродят (здесь и далее курсив мой. — А.К.) и часто выступают перед молодежью с упадническими и формалистическими произведениями разного рода «непризнанные» поэты типа Бродского, Троицкого, Юппа и др. Союз писателей отгораживается от подобных молодых людей, мыслящих себя «непризнанными гениями», вместо того, чтобы воспитывать их, давать бой наносному, надуманному в творчестве этих, в той или иной мере, одаренных людей».

Так в советской печати впервые появилось имя героя моей заметки — Михаила Юппа, тон же этого упоминания ясно, мне кажется, дает понять, почему в 1980 году поэт покинул нашу страну.
Критические выступления были продолжены, и это указывало, что мы имеем дело с определенной кампанией, связанной с мартовской встречей творческой интеллигенции с руководством страны, — кампанией, понятно, отнюдь в то время не направленной именно против упоминаемых молодых авторов, но роковым образом повлиявшей на их творческие и человеческие судьбы. 23 мая того же 1963 года — теперь уже в центральной газете «�звестия» появилась большая статья первого секретаря Дзержинского райкома КПСС Ленинграда Н. Косаревой, которая также содержала критику работы ленинградской писательской организации с молодежью и упоминала в качестве примеров недостаточности такой работы имена молодых поэтов — «Виктора Сосноры и других, которые забивают голову молодежи своими двусмысленными формалистическим виршами»: «Вместо требовательной, строгой оценки нередко звучат дифирамбы. А приводит это порой к печальным результатам. Комсомольский актив потребовал ответа от начинающих поэтов Добровлянского и Юппа: по какому праву они читали грязные, пошлые стихи в молодежном кафе «Буратино»? Но смогли они получить трибуну и собрать аудиторию потому, что наши настоящие писатели не откликаются на приглашение молодежи».

Признаюсь, несколько позже, уже в конце шестидесятых годов, я сам был в числе молодежи, которая — уже не в кафе «Буратино», а в стенах замечательного Дома ученых в Лесном — слушала «двусмысленные формалистические вирши» — выступления В. Сосноры, а также «пошлые стихи» Юппа в замечательном исполнении чтеца Александра Михайлова. Вскоре мне удалось и лично познакомиться с поэтом, слышать его стихи — уже в авторском исполнении — на автостоянке близ Буддистского храма, где он в то время работал сторожем.

***
Михаил Евсевиевич Юпп родился в Ленинграде в 1938 году, ребенком пережил блокаду, учился в Литературном институте в Москве, откуда был отчислен за публикацию стихов за рубежом. С факультета теории и истории искусств Академии художеств в Ленинграде он был позднее отчислен за участие в выставках неформальных художников. Работал младшим научным сотрудников в Музее истории религии и атеизма, старшим научным сотрудником в Русском музее, участвовал в экспедициях на русский Север. В 1980 году Юпп был вынужден эмигрировать — вначале в Австрию, а потом в США, где поселился и по настоящее время живет в Филадельфии (там, в начале 90-х, во время работы в Пенсильванском университете, возобновилось наше знакомство). В 1993 году он приезжал в Петербург. Его поэтические вечера с успехом прошли в музее Анны Ахматовой и на кафедре истории русской литературы Петербургского университета.

Сегодня Михаил Юпп автор нескольких поэтических сборников, вышедших в США. Это «Срезы» (Холиок, 1984), «Пространство» (Филадельфия-Турин, 1986, издание осуществлено Михаилом Шемякиным и заслуживает особого внимания по своим полиграфическим достоинствам и качеству иллюстраций). Это «Зов» (Нью-Йорк, 1989; вновь оформление М.Шемякина), а также иллюстрированное Шемякиным издание одного стихотворения Юппа — «Баллада о волчьем племени» (Нью-Йорк, 1989).1 Далее последовали сборники «�постась» (Филадельфия, 1989; прекрасные фотоиллюстрации Анатолия Пронина), «Мышление» (Нью-Йорк, 1992), а также книги «Ваше величество Санкт-Петербург» (Филадельфия, 2000), «Русское сознание души» (2006, как и последующие, представляет собой специальный выпуск журнала «Православная жизнь»), «Руси, России имена» (2006) и последний по времени выхода сборник «Застыло время на открытке» (2008).

Книги Юппа были высоко оценены в эмигрантской печати — в том числе такими литературными критиками «второй волны» эмиграции, как В. К. Завалишин и Б. А. Филиппов. В России, прямые контакты автора с которой в течение долгого времени были прерваны, его творчество сегодня также известно, в том числе, и по публикациям последних лет, — но все еще недостаточно. Возможно, активизации интереса к произведениям поэта будет способствовать появление небольшой подборки ранних стихотворений Юппа в сборнике «Сумерки "Сайгона"» (составление и общая редакция Ю. Валиевой, СПб., 2009). Более поздние же произведения, творчество Юппа во всем его объеме и разнообразии, все еще ждут своих российских ценителей.

***
Одно из удивительных свойств поэзии Михаила Юппа — сочетание в ней смелости, бунтарства, игрового начала и верности традициям русской классической лирики. Подобное же контрастное сочетание — страсти, азарта и систематичности, исследовательской вдумчивости — характерно и для другой области его занятий, для увлеченной деятельности Юппа-коллекционера — нумизмата, бониста, филокартиста (двадцать тысяч открыток, член редколлегии петербургского журнала любителей открыток ЖУК) и, наконец, библиофила.

Вынужденный расстаться со своими собраниями при отъезде из Советского Союза, Михаил Евсевиевич в эмиграции возобновил деятельность хранителя и исследователя памятников русской истории и культуры, точнее, — начал ее особый период.
Коллекции Юппа, как и весь характер его творчества, — наглядное свидетельство того, насколько важны для него — и насколько крепки — связи с Россией. Прежде всего, исторической, дореволюционной Россией, но вместе с тем и с очень мало известной нам Россией, «рассеянной» по всему миру, но хранящей свое духовное единство.

Юпповское собрание книг русского зарубежья — всех трех волн русской эмиграции — насчитывает около двадцати тысяч экземпляров отдельных изданий (в том числе — с автографами: дарственными и владельческими надписями, авторскими пометами и исправлениями) и является одним из крупнейших в мире, уступая, быть может, лишь собранию француза Рене Герра, в прошлом секретаря писателя Б. К. Зайцева.

Несколько лет назад вышла в свет «Роспись книг поэзии российского зарубежья XX века (1917-2000). Собрал и составил М.Е. Юпп» (Филадельфия: Пространство, 2004). В ее основе лежит описание книг из библиотеки самого автора. В этом смысле подготовленное Михаилом Евсевиевичем издание напоминает знаменитый справочник Ник. Смирнова-Сокольского «Моя библиотека» (2 т. М.: Книга, 1969).
Книга Юппа является ценнейшим дополнением к наиболее полному из существующих у нас указателю эмигрантских изданий — каталогу покойного А. Д. Алексеева «Литература русского зарубежья. Книги 1917-1940. Материалы к библиографии» (СПб.: Наука, 1993).

Между двумя этими библиографиями есть существенные различия: в книге Алексеева зарегистрированы как поэтические, так и прозаические сборники и антологии. У Юппа — лишь стихотворные. Работа Алексеева охватывает промежуток времени с 1917 по 1940 год, Юппа — с 1917 по 2000 год. Алексеевым описано 2 600 единиц, Юппом — 3 700. Алексеев, в основном, опирался на разного рода библиографические источники. Юпп также их использовал (причем, в большем объеме), но кроме того получал информацию от непосредственных участников литературной жизни эмиграции трех поколений и, что исключительно важно, в основном, работал de visu. Поэтому его книга в ряде случаев более точна, заключает в себе и некоторые дополнительные сведения (в частности, о тиражах изданий). В то же время, в отличие от Юппа, Алексеев учитывает рецензии на описанные им книги. Поэтому их указатели необходимо рассматривать как дополняющие друг друга.

«Роспись» Михаила Евсевиевича существенно расширяет наши сведения о литературе эмиграции: вводит ранее неизвестные имена, дополняет количество зарегистрированных изданий. В качестве примера остановлюсь на одном писательском имени — на Н. Я. Агнивцеве, авторе знаменитого «Блистательного Санкт-Петербурга». Алексеев указывает лишь на два зарубежных издания его произведений, появившихся в промежутке времени от 1917 до 1940 года, Юпп — на пять. Всего же Юппом отмечено девятнадцать отдельных изданий сочинений Агнивцева, появившихся за границей, а в авторитетнейшем био¬библиографическом словаре «Русские писатели. 1800-1917», в статье специалиста по творчеству этого поэта О. Б. Кушлиной учтено лишь одно такое издание — при том, что статьи этого словаря, как известно, проходят через руки многочисленных редакторов, рецензентов и консультантов.

Более 2000 исправлений внесено Юппом и в американский указатель Э. Штейна «Поэзия русского рассеяния. 1920-1977» (Ашфорд, 1978).
Таким образом, библиография Михаила Евсевиевича становится важнейшим путеводителем по литературе русского зарубежья. Но не только путеводителем: сама по себе она уже является источником ценнейшей литературоведческой информации, содержит в себе в зародыше интереснейшие исследовательские сюжеты. На некоторые из них составитель указывает в Предисловии сам, выделив, например, целую группу русских поэтов-баптистов. Другие сюжеты содержатся в книге имплицитно. В частности, предметом размышлений могут послужить уже сами упомянутые, как правило, очень небольшие тиражи книг. Библиография знакомит нас и с жанрово-тематическим репертуаром поэзии русского зарубежья, который было бы любопытно сравнить с современным им советским репертуаром. «Роспись», в ее единстве с самим собранием Юппа, дает возможность сопоставить друг с другом различные эпохи литературной жизни диаспоры — по их преобладающему эмоциональному тону, тематике, отношению к культурной жизни современной России, в том числе, и к культуре внутренней эмиграции, а также исследовать специфику состава писателей-эмигрантов с точки зрения социологии. Она позволяет поставить важнейший вопрос о цельности и непрерывности развития русской литературы в изгнании или, напротив, — изолированности друг от друга различных ее периодов, каждый раз заново возникающих из близлежащей культуры родины. �з нее видно, что для каждой из «волн» эмиграции существуют свои культурные центры (на них указывают чаще других упоминаемые места издания книг) — Берлин, Харбин, Париж, Нью-Йорк. То же касается наиболее активных издательств. В этом смысле при переиздании «Росписи» ее важно было бы сопроводить и указателями издательств, и географическими указателями.

Есть среди издательских адресов совершенно особый — это «галактика Ди-Пи», т. е. книги, изданные в лагерях для перемещенных лиц, существовавших на территории побежденных стран Третьего Рейха — Германии и Австрии, с мая 1945 по декабрь 1951 года. Эти сверхредкие, совершенно неизвестные у нас в стране книги — предмет особой гордости коллекционера-исследователя. По подсчетам Юппа, их общее количество приближается к 850, им же лично уже собрано 360 экземпляров.

***
Могу преувеличить, но кажется, что издания русской эмиграции, в такой полноте собранные Михаилом Евсевиевичем Юппом, практически, не представлены в библиотеках России. Эта интереснейшая часть национальной культуры остается у нас не только не изучена — неизвестна. Мы не представляем себе всего ее разнообразия и богатства, мы не видим путей ее эволюции, связей с культурой предреволюционной России и отношения к литературе России советской. А, значит, мы не имеем достаточного представления о русской словесности двадцатого столетия в целом.

Конечно, за последние десятилетия многое из творчества писателей-эмигрантов было возвращено в наш читательский и исследовательский обиход. Но это верно, и то не в полной мере, лишь относительно наиболее крупных литературных величин. В этом смысле ценность библиотеки Юппа трудно переоценить. В ней представлены книги и самых известных авторов эмиграции — Ремизова, Бальмонта, В.Ходасевича, Г. �ванова, Г. Адамовича и др., произведения которых ныне уже опубликованы в России, и писателей, имена которых сегодня уже на слуху, при том, что само их творчество, по сути все еще мало известно (к примеру, Николай Туроверов). Но все же основную массу этого собрания составляют сочинения авторов, остающихся у нас неизвестными абсолютно. На их судьбы и творчество — здесь я имею в виду, прежде всего, первую и вторую волну эмиграции — расставание с родиной наложило неизгладимую, но всякий раз особую печать. Каждая из таких индивидуальных историй обладает и литературоведческой увлекательностью, и человеческим драматизмом.
Александр КАРПОВ, Санкт-Петербург

1 Творческое содружество художника Шемякина, иллюстратора и издателя Юппа, и поэта Юппа, посвятившего творчеству Шемякина не одно свое произведение, заслуживает особого внимания.

Об авторе. Карпов Александр Анатольевич, Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой истории русской литературы Санкт-Петербургский Государственной Университет Факультет филологии и искусств