ЗДРАВСТВУЙ, СКУКА

Кирилл КОБР�Н, polit.ru

Все, что кажется нам неизменным в человеческой натуре, имеет, на самом деле, свое начало — и, соответственно, свой конец. Тынянов когда-то говорил, что страх смерти в России придумали Тургенев и Толстой, британец Ли Рурк сегодня считает скуку порождением индустриального общества. В интервью превосходному англоязычному литературному сайту 3:A.M. малоизвестный (пока) автор только что вышедшего романа «Канал» говорит: «По большей части, это новый феномен — ему около 200 лет. Скука неотделима от модерности. Она — современная вещь. Это следует связать с технологией, с тем фактом, что технология обгоняет нас, а потом ждет, когда же мы начнем ее использовать. Вот очевидная причина того, что скука все больше одолевает нас… скука открывает нам чудовищную пустоту, которую мы так боимся. Сейчас, когда Бог мертв, все, что осталось у нас — технология. Однажды технология даровала каждому из нас возможность самому стать Богом, но сейчас она превзошла нас. � оставила нас парализованными, бездвижными, потерянными. Никакие гаджеты, никакие развлечения и духовные пробуждения не смягчат боль от осознания этого основополагающего факта. Мы всерьез не знаем, что нам делать с самими собой. Такова разрушающая природа скуки: она демонстрирует нам наши конечные, ограниченные, бесцельные жизни — и то, что мы не в состоянии справиться с ними». Если оставить в стороне затоптанную всеми, кому не лень (кому не скучно?), площадку под названием «Бог умер!», то Рурк рассуждает очень точно. Только я бы не стал делать упор на одних технологиях. Речь идет о том, что рост качества жизни относительно небольшой части населения Земного шара обгоняет — в сознании представителей этой небольшой части — понимание того, как распорядиться собственными жизнями. Западный человек добивается приличной работы, покупает машину, дом, наполняет его всевозможными девайсами и гаджетами, включая детей, заведенных по принципу «все как у людей» (то есть, как у представителей их же социальной группы); а потом он тупо садится на модную софу в гостиной и. � что? Не надо иллюзий: люди, в массе своей, не так глупы, как кажутся; сложно найти человека, который бы искренне радовался необъятному размеру телеэкрана или возможности читать чудные новости CNN, поджариваясь на майоркском пляже. Скулосводящая свинцовая скука — вот что испытываешь, глядя на все эти буржуазные ухищрения, цель которых (кроме, конечно, онтологической задачи выманить деньги у простака) — заполнить пустоту, завалить ее ворохом разноцветных штучек. Паскаль считал, что все хорошее, придуманное человечеством — литература, музыка, философия, — есть лишь способ отвлечь человека от ужаса смерти. Последовавшая за его смертью эпоха редуцировала «литературу, музыку, философию» до уровня развеселых игрушек сорокалетних детей, а «страх смерти» свела к тоске при лицезрении собственной совершенно никчемной жизни. Вот чтобы отвлечь от этой тоски, и нужны нам наши игрушки.

Казалось бы, ситуация безнадежная, по крайней мере, никто пока не придумал сколько-нибудь эффективного способа отвлечься от скуки. Однако Ли Рурк дает собственный совет: он призывает не бороться со скукой, а приветствовать ее: «Я скорее всецело приму скуку, чем буду пытаться заполонить свою жизнь разными вещами для того, чтобы оттеснить ее на обочину». Правильно сказано. Узнаю тебя, скука, принимаю, и приветствую звоном щита.

Эта мужественная позиция (как и роман «Канал», по поводу выхода которого Рурк давал интервью 3:A.M.) дает нам возможность наконец-то переосмыслить свое отношение к скуке. Прежде всего, стоит обратить внимание на то, сколь социальным является наше представление о ней. Согласно ему, скучают только люди обеспеченные, которым «нечего делать»; прочие же, якобы, следуют бодрой присказке «нам скучать некогда!». Ничего более идиотического просто невозможно себе представить. Скука — вовсе не удел богатых; достаточно вспомнить о сотнях миллионов людей, занятых чудовищно однообразной работой, как физической, так и так называемой «умственной»: рабочих у конвейеров, офисных работников, крестьян. Что может быть скучнее этой каторги, да и вообще, что может быть скучнее вынужденного труда, то есть, такого, которому предаются для того, чтобы выжить. Труд — проклятие, наказание за первородный грех, не стоит об этом забывать. Впрочем, не менее скучно и безработным. Они не заняты ничем (кроме, конечно возни по нехитрому домашнему хозяйству), но не тут-то было: зловредная привычка трудиться отняла у них способность наслаждаться божественным ничегонеделанием. Вечная тревога, напряженность, где бы найти работу: это не меньший ад, нежели аквариумы open space-ов, в которых обитает офисный планктон. Скука дается западному человеку при рождении; умирая, он передает ее по наследству следующему поколению. �збежать скуки невозможно; раз так, давайте полюбим ее.

Для этого надо отказаться от пагубной привязанности к скорости, быстроте, даже к самой «идее быстроты», на которой, собственно, и основано господство «технологии» в нынешнем мире. Между первыми признаками голода и принятием пищи должно пройти как можно меньше времени — и несчастный современник засовывает полуготовую снедь, упакованную такими же, как и он, рабами скуки, в микроволновку. Один клик мышкой — и ты уже плещешься в пластмассовых информационных потоках, еще один — и ты уже рассеянно наблюдаешь, как на компьютерном экране удовлетворяют наигранную похоть неизвестные тебе особы. Всю философию можно выучить по сетевым подборкам мудрых афоризмов, историю — прочесть в Википедии, география вообще не нужна — ее заменяют навигаторы и Google Maps. Все по-быстрому — а как же: современному человеку некогда, он страшно занят. Возникает вопрос — чем?

А занят он воспроизведением вот этих самых разнообразных «ускорителей». Он их изобретает, штампует, продает и утилизирует — на это и уходит его время. Получается замкнутый круг — чем быстрее ты живешь, тем меньше у тебя свободного времени, тем тяжелее одолевающая тебя скука. Превратить скуку из врага в лучшего из друзей может только отказ от самой идеи сделать что-то «по-быстрому» (если, конечно, мы не можем отказаться от идеи вообще делать что-либо).

�менно на этом основаны входящие в моду движения за «медленное» всё. Несколько лет назад подняло голову Slow Food — его восприняли как протест против fast food и вообще против всяческой глобализации, как борьбу гурманов за право не торопясь наслаждаться каждым кусочком пищи. На первый взгляд, все так — до тех пор, пока не задашься очень простым вопросом. Разве не скучно проводить часы за обеденным столом? Разве не скучно часами готовить то, что можно — уже готовое — купить в магазине или в take-away (между прочим, далеко не каждый из нас — герой кухмистерской; чаще всего, мы просто не умеем стряпать на уровне выше самого примитивного)? Значит, за движением «медленной еды» скрывается что-то другое: а что еще, как не приятие скуки в самом ее традиционном обличии — в виде банальной кухонной возни? Вслед за slow food появились энтузиасты slow travel, а теперь вот — slow reading. В основном это университетские профессора, недовольные нынешним упадком традиционной культуры чтения. Студенты выискивают краткое содержание обязательных книг в интернете, там же, с помощью поисковиков и справочных сайтов, находятся факты для диссертаций, «бумажное чтение» с его ритуалами, вроде перелистывания, перечитывания и проч., вытесняется разного рода Киндлами и Айпэдами. Все хотят по-быстрому найти то, что нужно, и не заморачиваться медленным чтением толстых книг, — жалуются популяризаторы slow reading Лэнселот Флетчер, Джон Майедема (автор одноименной книги) и многие другие. Главный их враг — быстрый интернет; именно он сделал доступным для читателя все, то есть — на самом деле — ничего. В очередной раз, медиум заменил собой мессидж; выложенную в сеть Джейн Остин не читают с экрана, а используют как сырье для поиска цитат и разного рода указаний на сюжетные перипетии. Борцы за «медленное чтение» советуют хотя бы раз в день на несколько часов уходить в оффлайн и заваливаться на диван с толстенным томом в руках. Они забывают об одном — толстые книги, как правило, читать скучно.

Вот мы и подошли к коде нашего рассуждения. Следует избегать вещей, которые призваны помочь нам избегать скуки; иными словами, не надо ее бояться, надо приручить скуку, приватизировать. Большинство классических литературных произведений скучны: прустовская эпопея, «Война и мир», «Песнь о Роланде», «Записки у изголовья». От этого они не становятся менее прекрасными. Мудрость современного читателя должна заключаться в подозрительности к любым намеренно нескучным книгам, зато степень доверия к намеренно скучным не должна иметь предела. Читайте медленно, читайте толстые скучные книги — и вы задушите скуку в своих объятьях.