ЕСЛ� Б МЫ НЕ БЫЛ� СМЕРТНЫ, МЫ БЫ НЕ ЗАН�МАЛ�СЬ �СКУССТВОМ

Александр ГРОНСК�Й
�нтервью Юрия Норштейна

На международном фестиваля анимационного кино «КРОК» в Нижнем Новгороде корреспонденту «Полит.ру» удалось побеседовать с почетным президентом фестиваля, Народным артистом России, кинорежиссером Юрием Норштейном. Беседовал и фотографировал Александр Гронский

— Как вы думаете, какие перспективы у российского анимационного кино?
— За редким исключением — не самые радужные. В основном это кино будет послушно нашим властям. Оно абсолютно безразлично к жизни, к происходящим событиям. Целью такого кино является исключительно заработок, поскольку сегодня без этого вообще не запускается ни один фильм. Чиновники изобрели унизительную для художника систему тендеров, где главное поменьше затратить и побольше заработать. Никто не произносит слово «искусство», я уж не говорю про слово «культура». О нем вообще забыли.

— Назовите кинопроизведение, которое в последнее время поразило ваше воображение?
— Боюсь, что это было слишком давно. Были хорошие фильмы на студии «Пилот» — «Гора самоцветов», «Колыбельная мира» — на очень высоком художественном уровне! Но, кто их видел? Поэтому, к сожалению, они погоду не делают.

— Вы считаете, что потребительское отношение власти к культуре разрушает российское анимационное кино?
— Оно разрушает общество, делая его циничным. Анимационное кино — это просто один из факторов. Обыденный цинизм разрушает потребность у человека мыслить, культивирует совершенно другие ценности. К сожалению, понятие сопереживания в искусстве уже давно исчезло, хотя без него человек не в состоянии полноценно воспринимать искусство, и как следствие — адекватно воспринимать жизнь.

— Как же быть?
— Не знаю… Надо просто говорить властям открытым текстом, что они невежественные люди, а общество без просвещения и культуры обречено стать обществом дикарей.

— Вы имеете возможность об этом говорить?
— Да, я говорю об этом часто, но это ничего не меняет, поскольку закрыта обратная связь. Они — наверху — выключили слух и не хотят ничего слышать. В этом проявляется цинизм не только по отношению к мультипликации — она занимает не так много места в культуре — гораздо хуже, когда не хотят слышать о таких важных вещах, как градостроительство, экология и общественное благо. Они хотят делать только то, что приносит им деньги прямо сейчас и отделяет от общества. В нашей стране властью распоряжаются не культурные люди. Это я могу сказать абсолютно открыто. Культурный человек не будет совершать неприличных поступков, разрушать, истреблять тот же самый несчастный химкинский лес. Поэтому они делают все, чтобы в структуру власти не смог проникнуть никто из порядочных людей, придумывают разные фокусы с выборами, чтобы как можно дольше усидеть у кормушки.

— Во все времена настоящее искусство делалось не благодаря благодеяниям власти, а исключительно вопреки ее желанию задушить все живое. Еще со времен СССР. Насколько это актуально сегодня?
— Это правило относится не только к нашей стране. Поэтому не надо все грехи валить только на большевиков. Настоящее искусство всегда создавалось «вопреки». Бывают совпадения, когда состояние общества, его понимание исторического момента точно совпадает с пониманием ситуации художника. Тогда и появляются шедевры. Но это очень редкие случаи. Вы не задумывались, почему нам так нравятся песни военной поры? Откуда у них такая удивительно проникновенная гармония музыки и текстов? Наверное, потому что состояние общества и состояние творцов — были единым целым. Поэтому произошел такой невероятный творческий взрыв, и появились на свет незабываемые шедевры.

— Над чем вы сейчас работаете?
— Я работаю над тем, чтобы, прежде всего, заработать денег. Это я делаю для того чтобы закончить свой фильм «Шинель»… Чтобы при этом мне никто не мешал... Чтобы я закрылся и на дверях повесил табличку: Норштейна нет. Ушел на фронт. Все.

— Скажите, а каково живется классику в современности?
— Кого вы имеете в виду?

— Вас.
— Ко мне это не относится. Не дай Бог. Но вообще, человеку, который не хочет встроиться в сегодняшнюю рифму — это очень трудно. С одной стороны — приходится пускать в себя многие проблемы страны и разрушать себя этим. Но с другой стороны — живется легко, потому что внутри себя — я ощущаю свободным.

— Вы имеете возможность реализовывать свои замыслы?
— Сейчас, как режиссер, я имею возможность работать только потому, что нам удалось заработать немного денег на издании моей книги.

— Получается, что вы — режиссер с мировым именем — не можете заработать в нашей стране на своем кино и зарабатываете на книгах?
— Да, поскольку я не имею никаких прав на свои кинопроизведения, на них зарабатывают другие. Государство обязано регулировать эти вопросы и защищать интересы интеллектуальных собственников, иначе ни о каком дальнейшем развитии не может идти речи. Разве это трудно? Часть денег от проката должна принадлежать творцам, как это происходит во всем цивилизованном мире, чтобы мы могли спокойно работать.

— Настоящее искусство всегда дает надежду. На что вы надеетесь?
— Надеюсь на молодых. На детей. Надеюсь, что в этом обезумевшем мире их начнут учить вниманию ко всему живому. Дети должны быть погружены не только в искусство, но и в природу, в человеческую психологию. Они должны понимать, что у них есть родители. Что родители — смертны. Что они сами — тоже смертны. Это по-настоящему воспитывает личность. Если б мы не были смертны, мы бы не занимались искусством. А зачем? Нас бы тогда ничего не интересовало. Какие могут быть проблемы, какие конфликты, если б человек жил вечно? Только искусство расширяет границы человеческого существования и наполняет его смыслом.

polit.ru