ОТ ПОБЕДЫ К НЕЗАВ�С�МОСТ�

Сергей МАРКЕДОНОВ
Автор — приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований (СSIS), Вашингтон, США

30 сентября в Абхазии традиционно отмечается День победы и независимости. В этот день 17 лет назад абхазские вооруженные формирования и добровольцы из Конфедерации горских народов Кавказа (КГНК) после 14 месяцев боев вытеснили с территории республики войска Госсовета Грузии.

30 сентября 1993 года на бывшей административной границе между Абхазской АССР и остальной частью Грузинской ССР был водружен абхазский флаг. Это означало утрату юрисдикции независимой Грузии над территорией, формально ей принадлежащей. Поводом для начала вооруженного противостояния в августе 1992 года стали попытки абхазских лидеров определить свой самостоятельный государственный статус (решение Верховного Совета Абхазии об отмене Конституции Абхазской АССР 1978 года и восстановлении Конституционного проекта 1925 года). Аннулирование правовой базы вхождения Абхазии в состав Грузии подтолкнуло официальный Тбилиси к непродуманной акции — вводу войск на территорию бывшей Абхазской АССР. Однако только после 30 сентября 1993 года начинается история абхазской де-факто государственности.

17 лет, с одной стороны, — немалый срок. За это время бывшая автономная республика, успевшая за год вооруженного конфликта превратиться в территорию «военной демократии» с диктатом полевых командиров и вездесущего «товарища Калашникова» и не имевшая сколько-нибудь адекватных властных институтов, проделала значительную эволюцию. На этом пути ей пришлось пережить экономическую блокаду, благодаря которой некогда цветущий край (советская Флорида) превратился в заповедник натурального хозяйства, в котором пенсия составляла 30-50 рублей. На этом пути были и попытки «разморозить» конфликт и вернуть Абхазию под грузинский контроль (май 1998, октябрь 2001, июль 2006). Были и многочисленные военно-политические провокации. � дипломатическое давление (кстати, не только с грузинской стороны). Так, фактическая блокада против Абхазии была узаконена решением Совета глав государств СНГ «О мерах по урегулированию конфликта в Абхазии, Грузия» от 19 января 1996 года. Столкнувшись с чеченским сепаратистским вызовом, Москва первоначально поддерживала намерения Тбилиси по восстановлению территориальной целостности Грузии. В 1997 году тогдашний министр иностранных дел РФ Евгений Примаков предлагал для переговорного процесса формулу «общее государство» и пытался убедить в необходимости ее принятия Сухуми. � даже в 2003 году Москва и Тбилиси подписывали Сочинские соглашения, предполагающие создание трех рабочих групп: по возвращению беженцев первоначально в Гальский район, восстановлению железнодорожной линии Сочи-Тбилиси через Абхазию и обновлению �нгури ГЭС. Однако последующая «революция роз» и приход к власти в Грузии президента Саакашвили (январь 2004 года) сделали реализацию этих договоренностей невозможной. В конечном итоге абхазское руководство с выгодой для себя использовало геополитическую конъюнктуру (военные действия в Южной Осетии) для установления военно-политического контроля над Кодорским ущельем (последней частью бывшей Абхазской АССР, остававшейся под властью Тбилиси). На сегодняшний день государственность Абхазии признана четырьмя государствами, входящими в ООН.
С другой стороны, по историческим меркам, 17 лет — это малый срок. Сегодня многие из тех, кто принимал самое действенное участие в этнополитическом конфликте начала 1990-х годов, а также превращал его в эффективный инструмент борьбы за власть, формируют повестку дня. Они еще не вышли из конфликтного состояния. Говоря словами пресловутой программы КПСС, они ведут конфликт просто иными, «мирными средствами». Следовательно, надеяться на формирование принципиально нового понимания абхазской ситуации в скором будущем мы не можем. Тактические подвижки, наверное, возможны (и желательны). Но для оптимистических сценариев серьезных предпосылок не существует. Ожидать здесь новых Вилли Брандтов в ближайшее время не приходится. Для их появления потребуется время, необходимое на десакрализацию конфликта и переход к его реалистической оценке и интерпретации. Между тем, только такая оценка и может говорить о переводе многолетнего противостояния в постконфликтное русло. Долго ли придется этого ждать? Как видим, в случае с Западной Германией и странами Восточной Европы потребовалось почти четверть века, чтобы только начать процесс примирения. Заметим, этот процесс вовсе не был закончен после знакового визита федерального канцлера ФРГ в Польшу и признания послевоенных границ. Он только начинался. Впереди будут и комиссии историков, и покаянные слова Вацлава Гавела по поводу «декретов Бенеша», и многое другое. Для Армении с Турцией и трех четвертей века пока недостаточно, чтобы прийти к компромиссу.

Можем ли мы сегодня говорить о том, что абхазская (пусть и де-факто) государственность состоялась? Думаю, что однозначных выводов здесь быть не может. С нашей точки зрения, правы американские специалисты по Кавказу Линкольн Митчелл и Александр Кули, когда говорят о том, что потеря Абхазии случилась не в 2008 году, а гораздо раньше. «Постсоветская Грузия никогда в действительности не осуществляла реального контроля над Абхазией, за исключением нескольких месяцев в начале 1990-х годов. Таким образом, в то время как Грузия может рассматривать себя в качестве законного правителя Абхазии, взгляд Сухуми на этот вопрос сильно отличается»[1]. Сравнивая Абхазию с Южной Осетией, аналитик Фонда Карнеги Том де Ваал приходит к следующему выводу: «Абхазия же ушла намного дальше от Грузии, и в ней намного меньше памяти о недавнем совместном проживании. Абхазы, а также проживающие в республике русские и армяне намного ближе к российскому Северному Кавказу. В Абхазии есть функционирующие институты, такие как парламенты, независимые газеты и живая политическая культура»[2]. Добавим к этому, что «несколько месяцев» после распада СССР прошли в перманентных дискуссиях о путях и возможностях «мирного развода» Абхазии с Грузией. Тогда весьма популярным был так называемый «кипрский вариант», то есть раздел республики на независимое образование и территорию, остававшуюся под юрисдикцией Тбилиси. Отсюда и отмечаемая многими авторами (Джордж Хьюитт, Джон Коларуссо, Том де Ваал, Джерард Тоал) сильная мотивация Абхазии к построению собственной государственности. В этой связи неслучайно, что в Абхазии все чаще начинают говорить не о косовском прецеденте, а о черногорском. Сопоставимы масштабы населения и территории, географическое положение, если вести речь о выходе к морю. Сопоставимо и понимание, что без внешней помощи такая государственность вряд ли состоялась бы. Второй момент, на который бы хотелось бы обратить внимание, — это стремление американских и европейских политиков и экспертов отказаться от «черно-белой» картинки грузино-абхазского конфликта и прийти к пониманию того, что контакты с Абхазией необходимы. Это, как говорится, не роскошь и не дань пророссийским симпатиям. Это суровая необходимость, вызванная тем, что Абхазия существует вопреки многим факторам.

Долгое время на Западе республики, подобные Абхазии, называли “breakaway republics”. В переводе на русский это означает «отделившиеся» или «отколовшиеся». Таким образом, само их существование констатируется, как явление «временное». Откололись, а затем могут и вернуться. Однако за последние два десятилетия де-факто государства доказали, что процесс их «возвращения» сильно затянулся. Более того, в течение этого «временного периода» они (и в первую очередь Абхазия) продемонстрировали определенную динамику в своем развитии. В Абхазии система выборов президента прошла сложный путь трансформации от избрания главы государства депутатами парламента (1994) через всеобщее голосование за одного претендента (1999) к конкурентной избирательной процедуре (выборы в 2004 и в 2009 году). В отличие от признанной ООН Грузии, в Абхазии (формально остающейся частью этой страны) удалось осуществить передачу высшей власти на правовой основе, а не путем военных путчей и переворотов. А ведь начиналось все это 17 лет назад на весьма зыбком фундаменте, когда многое (если не все) решала сила. Однако в отличие от Чечни абхазские власти смогли ввести в рамки «стихийное революционное творчество масс», хотя без эксцессов на этом пути, увы, не обошлось. � именно поэтому в эйфорию по поводу успехов абхазской де-факто государственности не следует впадать.

� здесь снова приходится обращаться к больному и для грузинского, и для абхазского общества вопросу о беженцах (в Грузии, где Абхазию считают своей неотъемлемой частью, их принято называть «вынужденными переселенцами» или «временно перемещенными лицами»). Многочисленные факты избирательного насилия по этническому принципу в Абхазии хорошо известны. До сих пор в республике нет твердых правовых механизмов обеспечения прав собственности. � причина этого кроется в «пире победителей» осенью 1993 года, когда многие объекты недвижимости, оставленные этническими грузинами, стали рассматриваться в качестве законного трофея. Впоследствии это «трофейное сознание» распространилось и на представителей других «нетитульных общин». В отличие от ситуации с грузинами эти случаи нередко были хотя бы «упакованы» в квазиюридические формулировки, что, впрочем, не меняет сути. Но у грузинского «исхода» есть и оборотная сторона. В одной из своих недавних статей ее описал абхазский журналист Виталий Шария. Вспоминая день 27 сентября 1993 года (в этот день Сухуми перешел под контроль абхазской стороны), он констатирует: «Вечером мы, несколько журналистов, обсуждали последние события в одной из комнат гудаутской турбазы «Черноморца», где жили целый год. � покойный ныне Константин Гулиа мечтательно сказал: “Когда будет освобождена вся Абхазия, нужно будет накрыть длинный-длинный стол на шоссе от Сухума до Дранды, и всем миром отметить победу!” А кто-то ему возразил: “Так там же по трассе грузины вокруг живут, а если грузинские партизаны из пулеметов огонь откроют?” Никому из участников того разговора не приходило в голову, что буквально на следующий день начнется массовый исход грузинского населения из Абхазии. Наоборот, мы уже ломали головы над тем, как будем восстанавливать прежние, порушенные войной человеческие связи между соседями и коллегами по работе»[3]. Если отбросить характерные для кавказской журналистики эмоциональные перехлесты, то в рассказе Виталия Шария есть рациональное зерно. В самом деле, проживавшие в Абхазии грузины по большей части были не готовы к тому, чтобы жить в республике, в которой первое место во власти, бизнесе (не важно, теневом или «белом») будут занимать абхазы. За советский период они привыкли к другой социальной роли. А потому многие из них покинули Абхазию, даже если по отношению конкретно к ним не применялось насилие. В одном из частных разговоров мой грузинский друг и коллега как-то бросил на ходу: «Вы, русские, очень любите Грузию. Но только в составе России!» Схожая формула вполне могла (и может сегодня) быть применена к оценке грузинского восприятия Абхазии и абхазов.

Таким образом, работа по нормализации отношений между соседями необходима вне зависимости от того, какой конечный статус за Абхазией признает Тбилиси. Согласен с теми, кто не считает происшедшее в 1993 году в Абхазии какой-то эксклюзивной практикой для строительства нации-государства. Схожий опыт прошли в 1944-1945 году Чехия, Польша, Германия, Украина. Однако все эти страны нашли возможность найти какие-то устраивающие обе стороны компромиссы и тем самым перешагнуть через страшные эксцессы прошлого. Может быть, менее броско, но по такому же пути движутся Греция, Турция, Болгария, Армения. Без этого компромисса международная легитимность Абхазии всегда будет под сомнением, как была долгое время под сомнением территориальная конфигурация Польши, Чехословакии и остается таковой конфигурация Кипра. Оговоримся сразу. Компромиссы с Грузией не означают победу Тбилиси и, тем паче, возвращение к ситуации до 1993 года. Такой сценарий сразу же следует отбросить как нереалистический. Речь идет о другом, о нахождении некоего Modus Vivendi в отношениях между соседями.

Естественно, проблема выстраивания отношений с Россией и западным миром также ставит перед Абхазией немало сложных вопросов. Как найти ключи к диверсифицированной внешней политике, и как при этом не вступить в конфронтацию с другим соседом, который немало сделал для развития твоей республики? Своеобразное «меню» таких проблем составил журналист из Абхазии Антон Кривенюк: «Сколько стоят услуги России за признание и безопасность от Грузии? Ограничится ли эта плата гарантиями сохранить пророссийскую направленность, или эта цена выше и включает и экономические преференции? Например, приход в Абхазию компании Роснефть, планы по передаче Абхазской железной дороги РЖД и т.д. Приход в Абхазию крупных российских компаний однозначно сокращает поле для развития национального бизнеса, а небезупречные соглашения в сфере обороны делают непонятными некоторые функции собственной системы безопасности. Вероятно, в сухумских коридорах власти знают ответы на вопросы о цене признания. Но не спешат поделиться с обществом. Если местная политическая среда не сможет получить ответов на месте, то она будет задавать их в Москве. Абхазии предстоит не выбрать ни одно из двух зол: нельзя допустить российских чиновников и экспертов к “наведению порядка”, ибо российская традиция управления и взаимодействия общества с властью не имеет ничего общего с намного более демократичными правилами игры в Абхазии. С другой стороны, опасно закрыться от требований России ростом антироссийских настроений»[4]. � ответы на эти вопросы формируют сегодня новую «мирную» повестку дня для Абхазии, когда угроза прямого возобновления военных действий с Грузией уже не существует.
Но и помимо разрешения вопросов с соседями Абхазии предстоит решать неотложные внутриполитические проблемы, многие из которых политическая элита пока еще не осознает до конца. По мнению Джерарда Тоала, «самые большие вызовы для сегодняшней Абхазии — это не ее признание, а создание стабильных основ для внутренней легитимности. Как вы знаете, здесь всегда была напряженность между теми, кто рассматривает Абхазию как исключительную родину абхазов, и теми, кто противостоит этнократии. Сразу после войны невозможно создать открытое общество либерального образца. Но Абхазия должна пойти по этому пути, если она хочет создать долгосрочную стабильность и восстановить свое благосостояние»[5]. � в самом деле, вряд ли армянское, русское и мегрельское население республики до бесконечности будет удовлетворять конституционное положение (статья 49 Основного закона Абхазии) об эксклюзивном праве абхазов занимать пост президента республики. � это при том, что экономическая активность армян (второй по численности группы населения Абхазии) не снижается, а, напротив, набирает обороты. Абхазия ведь не Нагорный Карабах и даже не Южная Осетия, где «титульный этнос» имеет абсолютное численное преимущество. Значит, потребуется корректировка государственного и национального строительства.
� последнее (по порядку, но не по важности) — это необходимость утверждения правового порядка. Государство, которое базируется на идеях целесообразности (потому что без этого не выжить в сложных военных условиях), должно перейти к доминированию закона во внутриполитической практике. Только посредством этого пути можно будет прийти к подлинной независимости, а не просто к независимости от грузинского суверенитета.

[1] Cooley A., Mitchell L. Engagement without Recognition: A New Strategy toward Abkhazia and Eurasia’s Unrecognized States //The Washington Quarterly. 2010. October issue. P.61
[2] Цит.по: Андоррская модель для Кавказа — Том де Ваал (интервью с Томом де Ваалом подготовлено специально для Caucasus Times Сергеем Маркедоновым) //http://www.caucasustimes.com/article.asp?language=2&id=20328 2010. 14 сентября
[3] Цит.по: Шария В. Вспоминая осень 93-го... //http://www.ekhokavkaza.org/content/article/2169837.html2010.- 27 сентября.
[4] Кривенюк А. Абхазия и Россия: праздник «дружбы и братства» не удался http://www.caucasustimes.com/article.asp?id=203842010. — 1 октября.
[5] Цит.по: Джерард Тоал: «”Стандарты за статус” реалистичнее “территориальной целостности”» (интервью с Джерардом Тоалом подготовлено специально для Caucasus Times Сергеем Маркедоновым) // http://www.caucasustimes.com/article.asp?language=2&id=20292 2010.- 4 сентября.

polit.ru