РОЗЫ НЕТЛЕННЫЕ
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ:
Стихи и проза Марины Саввиных публикуются с 1973 года. Она автор шести книг, множества журнальных публикаций (самые заметные — журналы "Юность", "Уральский следопыт", "День и Ночь", "Сибирские Афины", "Москва"). Автор проекта и директор Красноярского литературного лицея. Первый лауреат Фонда им.В.П.Астафьева. С 2007 года — главный редактор литературного журнала для семейного чтения "День и Ночь". Живёт в Красноярске.
Семён Каминский, newproza@gmail.com
_________________
Марина САВВИНЫХ
***
К дорогим мертвецам – под картонные своды…
До сих пор я не знаю просторней свободы,
И летит моя мысль, как живая ладья,
Над пучиной придуманного бытия…
***
...ножки Терпсихоры...
А.С. Пушкин
Сумасшедшие яблони... Танец экстаза...
Терпсихор обмирающих смятые пачки...
Кто желает любви, не получит отказа
В причащении таинствам белой горячки.
Пусть бы все на мое исступленье глазели!
Кто не помнит себя, не почувствует срама...
Восхитительным ножкам безумной Жизели –
Не ходить по дорожкам, не шествовать прямо...
***
Мой голос – для тебя, и ласковый, и томный…
А.С. Пушкин
– Твой голос для меня … лишь для меня…
Роняет лес багряный свой убор…
Душа уязвлена – средь бела дня –
Не сумраком, а … вальсом… ля-минор…
И среди вальса – в звуках – там, внутри –
Я начинаю думать и дышать…
Вдох… выдох… сердце… губы … раз-два-три…
Как будто ранку пальцами зажать.
Мы так с тобой устали… отдохнем!
Немедля пыль от крыльев отряхнем –
И ввысь… где листья … тучи… звезды – ввысь…
Не торопись, душа!..
Не оглянись!..
РОЗЫ
1.
Сухие розы, розовый бессмертник,
Попробуй слезы – запихать в конвертик...
Попробуй затолкать в коробку – вздох,
Пока он на просторе не заглох!
Но бронза – величава... глина – дремлет...
Стекло – судьбе... фарфор – пространству внемлет...
И чья-то мысль мерцает в хрустале...
Сухая роза – глиняная ваза...
Метафора священного экстаза –
На скромном ученическом столе...
2.
Розы... розы... дремлете ли... спите ль...
Умерли – а может, вознеслись?
только первородный райский житель
прочитать сумел бы этот лист...
мы – грубы, мы – выспренни и жестки,
чтобы вашу исповедь прочесть...
Нам бы жесть, материя... подмостки...
нам бы только праведная месть!..
Вам же, небожителям, присуща
Грация предсмертного огня –
Все темней, томительней и гуще
Вы сквозь сон глядите на меня –
как нимфетки, чья душа измята
узами отравленной любви...
Я не рада... и не виновата...
Ничего не надо! се ля ви...
Страх и гибель чувственности полны!
Красота – страданием полна!
Розы... розы... траурные волны...
Бред блаженства, выпитый до дна...
***
Видишь – я люблю тебя ... дружище...
бестелесно – и всецело ... разве это
не заклятье, что по свету волком рыщет
Между складками заката и рассвета?..
Где младенцы без конца рискуют в прятки...
Где безумцы с кораблей бегут в подвалы...
Мы играем в буриме и лижем шоколадки...
И, в предчувствии беды, дрожат кварталы...
Там, в пыли – два солнечные блика...
Или – скажем так – два лучика индиго...
Две гримаски... два прыжка... два звонких крика...
Их уносит в рай небесная квадрига...
Вон они летят... и ржут, как кони... зло и дико...
В наших вечных небесах – навеки гром и тучи...
Ливень... ветер... град и... полнолунье...
О, сладчайший... дольче ... дальше... дуче!!!
Полночь... полынья... а, впрочем, плюнем!!!
Пусть над нами насмерть бьются тучи!!!
Чтобы наши дети – под Вивальди –
В тайниках подвалов измышляли зелье...
чтобы не исчерпалось веселье...
чтобы свастика – мелками на асфальте...
и по Черной мессе мрачное похмелье...
А чего еще – мы не видали?
На фортиссимо ... в грохочущем финале?!!
POLEMOS
Остановимся на том,
В чем совпали наши взгляды,
И, шипя сведенным ртом,
Их отстаивать не надо.
Остановимся хоть раз
Накануне разногласья –
Наше к истине причастье
Проверяется сейчас…
Все, что было до сих пор,–
Априорные понятья!
Так обнимемся, как братья,
Перед выстрелом в упор!
ИППОЛИТА
Король чужой державы, приходи!
Но как монарх, а не смиренный инок…
Не для того, чтоб честь свою спасти,
Я вызвала тебя на поединок.
Страшней кинжала речь твоя и взор.
Моё оружье – власть под Божьей сенью.
Ты сам – моё проклятье и позор,
Мой тяжкий крест и вечное спасенье!
Не дам ступить ни шагу без потерь.
Без выстрела не уступлю ни пяди,
Пока под сапогом не ахнет дверь,
Не рухнет ум, захваченный в засаде…
И лишь тогда, когда померкнет свет
В моих очах, и все, что здесь светилось,
Всей мощью не подымится в ответ,
Я сдамся победителю на милость...
Но если будет так, пусть будет так:
Глоток вина и тишина подвала…
Не божья сень, а собственности знак,
Моя добыча – рабье покрывало…
***
Законны причины дорог и туманов ,
Чей смысл – обволакивать плотно и глухо ,
И нужно особое качество слуха,
Чтоб следовать этой тропинкою Духа ...
Меня не заметил бы критик Тынянов
Среди монотонности гласных пустот,
В которых пространство гудит слоговое,
То нежно свистя, то томительно воя –
Но ты поглощаешься им с головою,
Как пастбищной мглой поглощается скот ...
***
Как звери, из привычных темных нор мы,
Ползем на свет, вздыхая и урча,
Когда речная рябь словесной формы,
Подобная движенью скрипача,
Который выполняет пиццикато,
Таинственно очерчивает дно,
Где псевдоисторическое злато
С мифических времен погребено...
***
Ни на этой безумной земле, ни на той
Нам не надо, не надо встречаться с тобой,
Откликаться на зов и бросаться на шаг
Нам не надо с тобой, мой единственный враг...
Но когда вместо сердца – лишь пепла щепоть,
И развеет безумную душу твою
Над безумной землею – увидит Господь,
Как столпом соляным я в пустыне стою,
Неподвижно стою, так светла и нага,
Что лучами во мне ходят мысли врага,
Расплываются страшные мысли твои,
Как в студеной воде – кровяные струи...
ПЕТЕРБУРГ, ГОД 2000-й
Свой мятный скепсис предлагает Питер –
Полсклянки меду, вылитых на лед:
Интеллигентный старенький кондитер
Так лакомство пришельцу продает…
Господь с тобой! Ведь я не иностранка.
В моих карманах – ветер… Я иду
К Фонтанке… Хладнокровная Фонтанка,
Княжна – сиротка, ежится во льду:
И горностай, и кружева, и фижмы –
И нищета… Не гневайся – смотри,
Как я тебе в лицо смотрю: смогли ж мы
Друг друга не спугнуть! У нас внутри,
Наверное, одна и та же мука
Невзысканности, кашля и – увы! –
Тюремным камнем стиснутого звука
Тому столетье сброшенной листвы…
Нам холодно. Мы гордые, как люди.
И темные, как памятники. МЫ
НЕ ПРОДАЕМСЯ. Никакой валюте
Не превозмочь значения тюрьмы
Для тишины и нравственной свободы…
Я нисхожу в божественный подвал
И что-то пью – за города и годы:
Ты царствовал… и ждал … и флиртовал…
И разочаровался… и таскался…
И возлюбил … и разлюбил … и вот:
Неужто ты моей души взыскался
Среди своих прозрений и невзгод?!.
***
Жене Мамонтову
Куда ушел тот белый пароход?
Туда, где никого никто не ждет,
Где на камнях, рапсодами воспетых,
Судьба невоплощенная растет...
И если посмотреть со стороны,
С которой нам предчувствия даны,
То так растут лишь мак да асфодели,
Да снятся эротические сны,
Да дразнит смерть – так брезжит мой уход
В страну пурпурных скал и белых вод, –
Вслед за прекрасным белым пароходом,–
Где жизнь, быть может, новая грядет…
Где стылая душа не помнит слез…
Где что-то начинается всерьез…
Где кто-нибудь передо мной поставит
Заведомо пожизненный вопрос…
А может, в с е бывает только – в с л е д ?
И мне – по истеченьи многих лет –
В который раз шпаргалкою подбросят
Заведомо неправильный ответ?..
СЕНТЯБРЬ
Все дальше даль и холоднее холод;
Прозрачней дым и ближе горизонт...
На три парящих радуги расколот
Армагеддонских сил восточный фронт;
Там ангелы в беззвучной брани бьются,
Перемежая в небе свет и тьму,
Но сердце не дает себя коснуться –
Ни ангелам, ни Богу ... никому.
ЭЛЕГИИ
1.
Траву
ее заоблачное знанье
Неявно – сушит...
Август.
Небо низко
И горячо,
как будто наказанье
Геенною
не только очень близко,
Но – неизбежно.
И лишь долгий опыт –
Питье неутоляющее –
лечит
Надорванное сердце...
Все – кругами
Незыблемыми движется...
и ропот
На ужас возвращения в начало
Всего, дыша, расцветшего,
Нимало
Усмешке Божьей не противоречит...
И время принимаешь,
словно знамя
Эпохи примирения...
Как мало
Мы занимались в сущности – любовью!
Как мало
меду чистого вкусили!
Как долюшку – соломенную – вдовью,
Едва примерив,
в пепел износили,
А не насытились...
но древний голод
Уж сам в себе находит утоленье.
Твой мир не поколеблен,
не расколот,
Лишь полон до краев...
Твои березы
Шуршат и утешают
обещаньем
Через полгода снова здесь светиться
Зеленой дымкой...
сладостным прощаньем...
И я
в неоспоримости свечений,
Как бы заговоренных в этих ветках,
Читаю повесть
вечных отречений,
Как приговор читают
в синих клетках
Невинной ученической тетради...
(Не оборачивайся, Бога ради!)
2.
Сто лет назад здесь отдыхали звезды –
Лиловые и красные... Лежали
На розовых камнях, и мы их брали
Тихонько в руки и в руках держали,
Дивясь их влажной тяжести... на пляже
Изящные фарфоровые чашки –
с большой орех величиной – повсюду
Нам попадались под ноги... что это
Скелетики морских ежей, узнала
Я тоже с удивлением! Природа –
Плод Гения – блаженно виртуозна,
И жизнь, и смерть – шутя – воссоздавая
В каком-то неразумном совершенстве,
Но в тождестве бесчисленных созданий
Она высокородно уязвима!
Была – и нет. Движение, другое –
И пляж, подобный жеваной бумаге,
Так мертв, как лишь созданье человека
Мертво бывает...
3.
Из моего короткого зрачка,
Из левого, вибрируя и млея,
Растет живая лиственница... выше,
В прозрачной ослепительной лазури
Ее густые кружевные лапы
Горизонтально движутся и дышат,
Щекотно мне в лицо пылинки сея...
А над ресницами другого глаза
Качается, мерцая, паутина –
И в ней жучок запутался... бедняга
Уж перестал барахтаться... и я
Помочь ему не в силах... что могу я
Своим корявым великаньим пальцем?
Лежу – не шевелясь... по мне шагает
Венец творенья – черный муравей...
В свой муравейник тщится до заката
Доставиться, а я ему – помеха.
– Какая непомерная гордыня!
“Что он – Гекубе? Что ему – Гекуба?”
Тебя он на дороге не заметил...
Что ты такое в мире муравья?!