САЛАТ ОЛ�ВЬЕ �Л� СОН В РОЖДЕСТВЕНСКУЮ НОЧЬ

ОТ СОСТАВ�ТЕЛЯ
С замечательными рассказами и миниатюрами израильского писателя Евгения Якубовича вы могли уже неоднократно познакомиться на наших литературных страницах. Сегодня мы продолжаем это знакомство и предлагаем вашему вниманию его «вкусный», рождественский рассказ…
Семён Каминский, newproza@gmail.com
______________________________________

Евгений ЯКУБОВ�Ч

Я люблю Рождество. Новогодняя вечеринка длиной в целую ночь, с возможностью безнаказанно куролесить и оттягиваться, с возрастом перестала казаться такой привлекательной. Мне теперь ближе Рождество, с его обязательным семейным ужином, после которого все спокойно расходятся по спальням. В гостиной остается лишь рождественская елка, под которую заботливые родительские руки уже уложили подарки для детей.
В это Рождество все было в порядке. Семья собралась за столом, было вкусно и весело. Ужин прошел на славу. Поздно вечером, несколько отяжелевший от обильной еды, я поднялся к себе в спальню, разделся и быстро уснул. Ночь была рождественская, поэтому я особенно не удивился, когда увидел во сне ангела. Несколько удивило другое — вместо положенных в таком случае чудес, ангел просто пригласил меня на обед.
Представитель Рая предстал передо мной в виде невысокого, полного господина в сюртуке, жилетке и полосатых панталонах. �з кармана его жилетки высовывались золотые часы-луковица. От часов к поясу тянулась золотая же цепочка с брелоками. Лицо невысокий господин имел чистое, простое, но крайне приятное. Звали ангела �раклий Андреевич.
Обед был сервирован в знаменитых русских традициях, безвозвратно утраченных с наступлением двадцатого века. Для начала мы подошли к закусочному столу — небольшому столику, заставленному водками, всевозможными настойками в крохотных графинчиках и классическими русскими закусками. Я с любопытством наблюдал, как �раклий Андреевич разлил водку в два серебряных стаканчика, взял небольшую тарелку кузнецовского фарфора и положил себе икры и балыка.
— Ну что же, Александр Леонидович, давайте выпьем за ваше здоровье, — �раклий Андреевич поднял свою рюмку.
Мы выпили и закусили. Потом перешли к обеденному столу, на котором был сервирован уже непосредственно сам обед. Некоторое время мы молча отдавали должное поданным блюдам. Меню было составлено с большим пониманием, приготовлено все было безукоризненно. Вот уж в самом деле райская кухня, подумал я и усмехнулся.
�раклий Андреевич заметил мою улыбку.
— Что-то не так?
— Нет, что вы, все превосходно.
— Разумеется. Мы используем оригинальные рецепты самых выдающихся поваров. Никаких суррогатов, никаких подделок.
Тут мне пришло в голову, что я, наконец, смогу получить ответ на вопрос, занимавший меня уже много лет.
— Скажите, а могу я встретиться с душой одного человека?
— В принципе это возможно. Но сначала скажите мне, кого и с какой целью вы хотите увидеть?
— Некто Оливье. Повар-француз. Жил в Москве в конце девятнадцатого века. Он был самым знаменитым поваром в Москве. Вы уж простите, но за таким столом у меня и мысли только о еде.
— Что ж, это похвально. За столом нужно говорить и думать только о еде, тут я с вами полностью солидарен. А вот насчет встречи, то это не совсем просто. Я понимаю, что вам очень интересно увидеть его, но насколько интересны ему вы сами? Не стану же я отрывать господина Оливье от его дел, только потому, что вы хотите задать пару вопросов. Вот если вы сами можете чем-то заинтересовать его, тогда, пожалуй, я попробую устроить эту встречу.
— Думаю, я действительно смогу заинтересовать его. Это длинная история, но поскольку она имеет непосредственное отношение к еде, то я вам ее расскажу. �так, Оливье в семидесятых годах девятнадцатого века работал поваром в трактире у Тестова. Там он достиг пика известности тем, что изобрел какой-то небывалый и совершенно потрясающий салат. У Тестова тогда собирались самые отъявленные гурманы, и обед не считался обедом без знаменитого салата оливье. Готовил его Оливье всегда лично. Никто не знал точного рецепта, было только известно, что в его состав входила черная паюсная икра, раковые шейки, рябчики, и многое другое. Стоил салат баснословно дорого, как и подобает редчайшему деликатесу. Но настоящих знатоков это не останавливало, а богатые купцы заказывали его для шика. Салат так и называли по имени автора. Многие в Москве пытались приготовить салат оливье самостоятельно. Но ни у кого не получалось добиться того совершенства. Было похоже, да все не то. Позже Оливье открыл собственное дело и построил на паях с купцом Пеговым роскошный ресторан "Эрмитаж Оливье". Разумеется, там подавали и салат оливье. Вслед за салатом в Эрмитаж перекочевали и все московские гурманы. Но речь не об этом. Дело в том, что, к великому сожалению, Оливье умер, так и не раскрыв своего секрета. Вот этот рецепт и составляет основной предмет моего интереса.
— Ну что ж, — сказал �раклий Андреевич, накладывая себе очередную порцию чего-то божественно вкусного. — �стория знает немало подобных, не побоюсь этого слова, трагических примеров. Однако, почему же именно этот салат? Почему не тушеный крокодил, фаршированный удодами, которого подавали к столу фараонов? �ли знаменитый бухарский плов с перепелками и павлиньими языками? Эмир всегда ел его перед тем, как отправиться в гарем. Поверьте, нам не хватит обеда на перечисление всех этих заманчивых блюд.
— Дайте же мне дорассказать, — возмутился я. — Я предупреждал вас, что история длинная. �так, прошло много лет. В России пришли к власти большевики, которые позже назвали себя коммунистами. Коммунизм они не построили, а свою страну компромиссно назвали социалистической. Правил страной в то время �осиф Сталин. Он, между прочим, очень любил сытное и пьяное застолье, понимал толк в хорошо накрытом столе. Большое внимание он уделял тому, как выглядит его страна со стороны. Наблюдателю снаружи его полуголодная нищая страна должна была казаться богатой и изобильной. Пропаганда работала на всех направлениях. Немаловажным показателем в идеологической войне было и то, как и что пьют советские граждане. Первым делом был налажен выпуск шипучего вина, которое назвали шампанским. Правда, во избежание международного скандала, перед словом шампанское в названии добавили слово "советское". Сталин резонно рассудил, что потребитель все равно не сможет сравнить предложенную ему шипучку с оригинальным благородным напитком. Шипучку гнали повсюду, вкусом и качеством она разнилась по всему спектру подобных напитков: от действительно неплохих элитных сортов, до обычного перебродившего виноградного сока, который крепили, подслащали ликером и искусственно газировали углекислотой. В западных странах, где жили идеологические противники Сталина, шампанское было и остается дорогим элитным сортом вина. Шампанское покупают для больших торжеств, чтобы подчеркнуть важность события, его подают на престижных приемах. Его пьют в дорогих ресторанах. В общем, это удовольствие для избранных. � вот вдруг статистика из Советского Союза сообщает, что советские люди за год выпивают шампанского в несколько раз больше, чем все западные страны вместе взятые. � это в пересчете на душу населения. �ностранные корреспонденты сразу в крик — фальсификация, не может такого быть! А им — пожалуйста, вот заводы, вот магазины с рядами тяжелых бутылок из темно-зеленого стекла, вот вам рабочий и крестьянка, распивающие после первомайской демонстрации благородный напиток из граненых стаканов. Ах, качество у нас низкое? Тут же на мировые ярмарки поступают самые изысканные сорта великолепного игристого вина из СССР. Вино это делается самым тщательным образом из отборных сортов винограда по выверенным технологиям очень малыми партиями. � получает это вино медаль за медалью на международных конкурсах. Другое дело, что к шипучке, продающейся внутри страны, это вино не имеет никакого отношения. Но ведь об этом никто не знает. Внешне бутылки одинаковые. � замирает Запад в восхищении и удивляется, как богато живут советские труженики. А Сталин тем временем идет дальше. Всем винам, которые выпускались в стране, были присвоены гордые имена — портвейн, херес, вермут и мадера стояли рядами в продуктовых магазинах по цене, доступной любому советскому гражданину. Ничего общего со своими благородными однофамильцами эта бурда не имела. Но задачу свою выполняла отлично — бутылки такого напитка хватало для того, чтобы привести нормального здорового мужчину в совершенно скотское состояние.
— Прервитесь, Александр Леонидович, я вижу у вас уже в горле пересохло, а до пресловутого салатика вы так еще и не добрались, — остановил меня собеседник.
Я отпил немного вина из стоящего передо мной бокала (поскольку мы уже перешли к десерту, то это был херес), перевел дух и продолжил.
— Когда с винами было покончено, и Запад уверовал в небывалое благополучие советских граждан, настал черед белых эмигрантов — тех, кто успел убежать из России до ее превращения в СССР. Сталин решил добить своих старых врагов, таких же гурманов, как и он сам. � он вспомнил о знаменитом салате оливье. Сталин вызвал своего повара, и дал ему задание придумать салат, который смогут одновременно приготовить перед праздником все хозяйки Советского Союза. В ответ на распоряжение, повар представил рецепт, состоящий из самых доступных и массовых продуктов. Основу салата составили вареная картошка, сваренные вкрутую яйца, соленые огурцы и кое-что по мелочи. Сталин был в восторге. Салат удовлетворял самым строгим критериям. Его было просто приготовить, продукты были доступные и недорогие, а сам салат оказался красивым, вкусным и сытным — его один можно было поставить на стол и приглашать гостей. Со свойственной Сталину иронией, он велел назвать новоизобретенный салат — «оливье». В пику всем тем, кто еще помнил если не на вкус, то хотя бы по названию, великолепный деликатесный салат. � вот уже в ближайшую годовщину своей революции советские люди ели за праздничным столом салат оливье и запивали его шампанским. Говорят, что пожилые эмигранты, узнав о массовом поедании салата оливье в СССР под шампанское с вермутом и портвейном, теряли рассудок. С некоторыми случались сердечные приступы. С тех пор россияне по праздникам с удовольствием едят картофельный салат, изобретенный безвестным поваром по приказу Сталина, и искренне верят, что это и есть салат оливье. Вот и вся моя история. Почти детективная история о том, как великий политик сумел использовать даже кулинарные шедевры прошлого в качестве идеологического оружия против своих врагов. Но меня во всем этом интересует только сам рецепт салата. Теперь вы понимаете, что я не могу упустить такую возможность раскрыть одну из загадок девятнадцатого века.
— Не самую таинственную, но, пожалуй, самую вкусную, — смеясь, добавил �раклий Андреевич. — Вы заинтриговали и меня. Но это не по правилам. Рецепт не сохранился, и его неожиданное возвращение на Землю может иметь самый непредсказуемый результат. Вы сами только что рассказали мне, какие серьезные последствия имело возрождение одного только его названия. А если восстановить рецепт самого салата, представляете, что может произойти?
Я не был вполне уверен, всерьез ли говорит это �раклий или подыгрывает мне, находясь в благостном расположении духа после хорошего обеда.
— Я обещаю, что, как и изобретатель, сохраню рецепт в тайне. Я буду готовить салат оливье только для себя и есть его ночью, под одеялом, в запертой комнате и погасив свет, — приложив руку к груди напыщенно произнес я.
�раклий Андреевич развеселился окончательно.
— Считайте, что вы меня уговорили. Пожалуй, я попробую. Это действительно будет не так просто, как вы думаете. � ответ я вам сразу не дам. Но, поскольку, я смогу включить его в свое меню... Да и удивить коллег будет кстати, — он мечтательно закатил глаза. — Договорились, раздобуду я ваш рецепт.
На этом сон и закончился. Утром я проснулся от восторженного крика сынишки, который ворвался в спальню.
— Папа, тебе тоже подарок на Рождество принесли!
— Что ты, какой подарок?
— Вот, я нашел это под елкой, — сообщил мне сын и вручил большой конверт из коричневой оберточной бумаги. На конверте каллиграфическим подчерком были написаны мое имя и фамилия. Конверт был перевязан бледно-розовой шелковой ленточкой с огромным бантом.
Я пожал плечами и вскрыл конверт. Внутри лежала пожелтевшая от времени тетрадь с выведенным все тем же каллиграфическим подчерком заголовком: "Оригинальные кулинарные рецепты, собственность г-на Оливье".
С тех пор эта тетрадка лежит запертая в моем сейфе. Соблюдая обещание, данное �раклию Андреевичу, я никому не показываю ее и держу в строжайшей тайне все рецепты, записанные в ней. Блюда, которые я иногда готовлю по тем рецептам, неизменно приводят в восторг моих гостей, людей сытых и избалованных.