Л�ТЕРАТУРНАЯ СТРАН�ЦА

Борис ЮД�Н
РАССКАЗ�К�

ТРУДНОЕ СЧАСТЬЕ
За завтраком Аня сказала:
- Наша мымра решила устроить Новый год. Типа, придёт Дед Мороз в наш nursing home и сразу все пердуны обрадуются.
- Ну, это не так уж и плохо, - заметил Фима.
- Так вот, - продолжила Аня. - Мне поручили найти подходящего Деда Мороза или Санта Клауса. Словом, кто под руку попадётся. Мымра сказала, что платит за выход сотню кэшем. � я решила, что Дед Морозом будешь ты.
- Как это я? – насторожился Фима. - Я не могу, потому что я не умею, и вообще никогда...
- Настоящий мужчина должен молчать, когда хрупкая женщина просит о пустяке. Молчать и думать, как бы этот пустяк быстрее сделать.
Фима посмотрел на хрупкую женщину и втянул голову в плечи.
- Короче так, - продолжала Аня. - Приводи себя в порядок и учи слова. Я нашла вчера в интернете хорошие слова для праздника и переписала специально для тебя. Так что учи слова, а я за тобой в обед заеду. Костюм, борода и мешок с подарками уже на месте. � не смей возражать, потому что сотню на дороге не найдёшь.
- А если я скажу: «Нет»? - робко предположил Фима.
- Боже мой! – Аня театрально подняла руки. - Где были мои глаза, когда я согласилась выйти за это животное? Настоящие мужчины из кожи вон лезут, чтобы обеспечить семью, а этот разбрасывает стольники направо и налево. Говорила мне моя мама, да я дурой была и не слушала.
- Хорошо, хорошо, - согласился Фима. � что сказала умная Анина мама, осталось неизвестным.
Когда Аня уехала, Фима развернул бумажку с текстом, который ему было велено выучить наизусть, и прочитал:
«Когда войдёшь, скажешь это:
На сломе этой чудной ночи, когда прощаются век с веком, свершится все, что ни захочешь, что зреет в сердце человека. Пусть новый век несет надежду, пройдет сторонкою беда, пусть доброе цветет как прежде, завянет злое навсегда. Успехов в жизни и работе - чего же более желать? Ах, да! Улыбок и веселья и целый век не унывать!
А будешь уходить – это:
Старому году оставьте печали, забудьте тревоги, обиды, беду. Только здоровья, успехов и счастья мы вам желаем в Новом году!»
Фима раз пятьдесят прочитал текст вслух – запомнить удалось только: «Когда прощаются век с веком».
Тогда Фима начал ходить по комнате, то и дело заглядывая в бумажку и бормоча. � дело пошло на лад. Он уже выучил о том, что пройдёт сторонкою беда, но тут приехала Аня и сказала, что пора.
Анина начальница, увидев Фиму, сразу взяла быка за рога. По всему было видно, что женщина она энергичная.
- Аня говорила, что у Вас огромный экспириенс. Это так?
- Разумеется, - согласился Фима. - Уже несколько столетий я разъезжаю по ёлкам. Правда, сегодня от оленей пришлось отказаться. Нажрались вчера пирожных и сегодня у них понос.
- Ха! – одобрила начальница. - Чувствуется хватка. Ну что ж? Готовьтесь, переодевайтесь и прочее, а сразу после обеда начнём празднество. Но должна предупредить, что контингент у нас сложный. �з всех пациентов только шестнадцать ходячих, а среди этих ходячих всего двое мужчин. Миша и Гриша. Гриша - философ, а Миша уверен, что он командир батальона.
- Офицером был? - догадался Фима.
- Нет, - возразила начальница. - Он завмагом был. Ну, одевайтесь. Минут через пятнадцать за вами придут.
Пока Аня помогала разобраться с бородой и костюмом, Фима пытался доучить слова из бумажки.
- Что ты бормочешь! – возмущалась Аня, застёгивая на Фиме подтяжки. - Не наелся – не налижешься. Дома надо было учить, как я тебе советовала. Говорила моя мама…
Но что хорошего сказала Анина мама в очередной раз осталось тайной, потому что вошла начальница и скомандовала: «Пошли!».
Фима схватил мешок с подарками и колокольчик, заорал: «О-хо-хо!» и вошел в комнату. Там в углу красовалась ёлка, а вдоль стен стояли стулья с очень серьёзными людьми. Немного особняком в инвалидном кресле сидел костлявый старик с разноцветными значками на лацканах пиджака.
- Это Миша, - догадался Фима.
- Кто это такой? – громко спросила старуха в розовой кофте.
- Что? – прокричала её соседка.
- Я спрашиваю, кто это пришёл? – не унималась розовая.
- Наверное, новенький, - догадалась соседка в синем платье. - Но выглядит – дурак дураком.
Фима стоял, покрываясь липким потом, и не мог ни двигаться, ни говорить.
- А он ничего парень! – сделала вывод старушка необъятных форм и размеров. - Так дайте мне его если не задушить, то хотя бы покомкать! �ди ко мне, малыш, и я покажу тебе всё, что надо!
Фима испугался толстухи, собрался с силами и прокричал:
- Здравствуйте, товарищи!
- Здравия желаю, товарищ полковник! - ответил Миша за всех и отрапортовал:
- Личный состав батальона находится на заслуженном после боёв отдыхе. Разрешите продолжать?
- Продолжайте, - разрешил Фима. � спросил:
- А как дела?
- Это в каком смысле? – забеспокоился Гриша, до этого мирно дремавший на своём стуле.
- Я имею ввиду… Я хотел спросить, как прошёл у вас этот год?
- Это нам ещё не рассказали, - объяснил Гриша и снова задремал.
- Тогда вот что, товарищи и дорогие друзья, - Фима решил, что надо выходить из положения. - Тогда вот что. Я принёс вам подарки. Но за это вы должны мне спеть песенку или рассказать стишок.
- Что он говорит? – заорала розовая старуха.
- Он говорит, что хочет петь песни, - объяснила синяя.
- Я расскажу анекдот, - сказал проснувшийся Гриша. - Просыпается Снегурочка после Нового года и к Деду Морозу: «Слышь, дед, после вчерашнего ничего не помню»…
- Я умею читать стих, - перебила худенькая с шалью на плечах. - Но для этого мне нужно встать на табуретку. В конце концов, есть в этом доме табуреты или нет?
� тут Фима понял, что сбудется всё, о чём предупреждала Анина мама, если он не перехватит инициативу.
- Хорошо, товарищи! Концерт по заявкам будет позже. А пока что мы станем в хоровод и споём песенку о ёлочке. А поскольку ёлочка у вас стоит в углу, то мы назначим ёлочкой вот эту даму.
� Фима, взяв толстуху за руку, вывел её в центр комнаты, усадил на стул и дал в руку колокольчик.
- Я, товарищи, покачу кресло с Мишей, а вы все встанете за мной, и получится паровозик.
- Батальон! – скомандовал Миша. - В колонну по одному становись!
� пошла потеха! Звенел колокольчик и вокруг свежевыбранной «ёлочки» шёл паровозик с песней.
- Трусишка зайка серенький, - попискивали старушки.
- Наш паровоз, вперёд лети, - орал Миша.
Словом, всем было весело.
- Фима! Вы и в самом деле мастер, - сказала Анина начальница. - Я внимательно наблюдала за всем и скажу, что Вы просто молодец. Ждём Вас через год.
- Ну, Фима, - сказала Аня, когда супруги уселись в машину. - Я такого от тебя не ожидала. Я подозревала, что ты талантливый, но не думала, что настолько. Сейчас приедем домой, и я испеку тебе твой любимый пирог с капустой. А потом сядем и выпьем по рюмке за этот чёртов Новый год.
Аня хотела ещё что-то хорошее сказать, но что – это тоже осталось неизвестным. Потому что их подрезала наглая тётка на «Лексусе» и Аня, опустив стекло, заорала:
- Куда прёшь, зараза! Если не умеешь на машине как люди, то метлу себе купи!
Аня ругалась на баб, которым доверили руль вместо половой тряпки, а у Фимы в голове крутилось: «� много, много радости детишкам принесла...».
� он был счастлив.


ПЛЕД
В пятницу после работы Фима с женой Аней поехали в “Мейсис” покупать плед. Там как раз большой сейл был. Вот на этот сейл они и поехали. Если бы не сейл, то плед вполне можно было бы взять и на Брайтоне, не тратясь на проезд до Манхэттена. Но плед предназначался Аниному боссу. Он в воскресенье отмечал день рождения, и Аня с Фимой были приглашены. А это тот случай, когда нельзя ударить в грязь лицом. Подарить что-то очень дорогое тоже плохо – босс подумает, что забогатели. А за чиповый подарок может обидеться. Супруги измучились, решая, что подарить. А тут как раз Фима наткнулся в газете на объявление о сейле в Мейсисе.
- Фима! – решила Аня. - Мы купим этому паразиту плед, чтоб он сдох. Откуда он узнает, что плед сейловый? Пакет фирменный будет. Откуда он узнает? Мы возьмём этот плед за двадцатку, а выглядеть он будет на пару сотен. �з крутого магазина как-никак. Фима согласился. � супруги отправились за пледом.
Добрый час бродили они по магазину, путаясь в лестницах переходах и лифтах. Потом попали в обувной отдел, и там Аня часа полтора примеряла туфли, тоскливо вздыхая на каждой новой паре. � вздохи её означали только одно: вот какую красоту покупают своим жёнам хорошие мужья. Не то, что некоторые, у которых жёнам приходится в лаптях ходить.
Фима сидел на диванчике, сопел, надувался, но терпел.
� наконец-то в закутке отдела постельного белья Аня с Фимой нашли стеллаж с пледами. Начали смотреть и разочаровались. То цены запредельные, то товар слова доброго не стоит. � тут Аня выдернула из-под стопки нечто белое и пушистое. Это был настоящий плед - тут и разговоров быть не могло. �, судя по этикетке, ирландский. Словом, всё было как надо. Только одно плохо - не было ценника. Как ни крутил Фима плед, ценника он найти не смог. Только хреновинка такая, по которой в кассе компьютер считывает цену.
- Настоящий мужчина давно бы сходил в кассу и всё узнал, а не морочил бы голову себе и супруге, - съязвила Аня. � тем самым не оставила Фиме выбора. Фима поискал глазами кассу. Она стояла в самом центре зальчика - фанерный кубик с кассовым аппаратом, смотрящим на выход. � в этот кассовый кубик была втиснута чёрная кассирша таких объёмов, что хотелось немедленно звонить в редакцию «Книги Гиннеса», приглашать экспертов и фиксировать рекорд. Вдобавок ко всему у кассирши была замысловатая причёска, напоминающая композицию из лакированных стружек чёрного дерева.
Фима тяжело вздохнул, втянул голову в плечи, взял плед подмышку и пошёл к кассе. Такой обречённой походкой, наверное, всходили еретики на костёр.
- Мисс! - вякнул Фима, подойдя, - Помогите мне, пожалуйста. Я не могу найти цену.
- Я миссис, - сказала толстуха шаляпинским басом и цапнула плед. Несколько секунд у неё заняло сканирование. Потом она посмотрела на Фиму и начала смеяться. Она так радостно смеялась, что в дальнем углу зала осыпалась штукатурка. Отсмеявшись, кассирша поманила Фиму сарделечным пальцем. Фима осторожно наклонился к кассе.
- Ты очень везучий! - доложила кассирша. - Ты, парень, сделал меня счастливой.
� она, подняв руки, затанцевала. Тут же жалобно вскрикнул кассовый кубик и отъехал на полметра в сторону.
- Плати, парень девяносто девять центов и никому об этом не рассказывай.
Фима протянул кассирше доллар, надеясь, что сейчас-то всё и прояснится. Но ничего не прояснилось. Кассирша щёлкнула кассовым аппаратом, сняла с пледа магнитку и, упаковав его в фирменный пакет, протянула Фиме.
- Мой Бог! - проревела она. - Это же такое счастье увидеть везучего человека. Дай-ка парень я за тебя подержусь.
Она сгребла Фиму за ворот своей лапой и слегка приподняла над землёй.
Когда она поставила Фиму на место, он схватил пакет с пледом, цент сдачи и побежал к Ане.
- Пойдём скорее! - прошептал он. - Потом всё расскажу.
� подхватил Аню под руку. А позади танцевала радостная кассирша и жалобно визжал кассовый кубик под напором её необъятного тела.
- Мой муж кобель! - сказала Аня, когда супруги вышли из магазина. - Я всё видела, так что лучше молчи. Я живу с кобелём и бабником. Говорила мне моя мама, что у тебя блудливые глаза, а я не слушала. � вот теперь-таки всё раскрылось. Сколько ты заплатил этой стерве за тряпку?
- Девятосто девять центов, - грустно сказал Фима. - � я не пойму почему. Хорошо, предположим, что компьютер ошибся. Тогда почему она была такая счастливая? Ты мне не скажешь, почему?
- Я скажу одно, - ответила Аня. - Мой муж не только кобелина, но и вор. Вот что я скажу.
В вагоне трейна они сидели, выпрямив спины и поджав губы. Фима держал пакет с пледом на коленях и руки у него унизительно дрожали.
Как только пришли домой, Фима тут же расстелил плед на кровати. � сразу нашёл ценник. Когда вышла Аня из ванной, он сидел на кровати, глядя в стену, и держал этот ценник в руках.
- Сто девяносто девять долларов девяносто девять центов, - сказал Фима, по-прежнему отрешённо глядя в стену. - Хорошо. Пусть компьютер ошибся. Но почему тогда она так радовалась? Почему? Я не могу понять, Аня. Она же могла просто отложить этот плед для себя. Что-то тут не так.
- Молчи козёл блудливый, - отрезала Аня. - Я всё видела. Я видела, как ты лез к этой торбе целоваться.
- Аня! - мягко возразил Фима. - Женщина просто хотела за меня подержаться.
- За какое место она хотела подержаться? - взвилась Аня. - А я знаю за какое. � я поеду к ней завтра и скажу, что напрасно она свою губу распускает, потому что держаться там чисто не за что.
Супруги не спали всю ночь. Аня вспоминала Фиме все его проступки за двадцать лет супружеской жизни, а Фима мучительно думал: «С какой стати эта чёрная кассирша была такая счастливая?»