МЕСТЬ КРЕМЛЕВСКОГО ГОРЦА

Семен К�ПЕРМАН, Хайфа

Николай Бухарин и Осип Мандельштам — люди известные. Каждому посвящено немало публикаций: книг и статей. Каждый из них оставил свой след в истории России. Судьба распорядилась так, что жизнь и деятельность этих разных, но ценивших друг друга людей, почти одновременно трагически оборвалась в годы сталинского всевластия и произвола.

"Ценнейший и крупнейший теоретик партии" и "любимец всей партии" (так его называл Ленин), Бухарин был знаком и даже близок с советской творческой интеллигенцией внутри и вне партии. Он, по оценке историка Стивена Коэна, "не просто был их заступником, но его высокое руководство обеспечивало официальную толерантность в течение 20-х годов. Он был известным руководителем искусствоведческих и научных свершений, и редко найдется партийный лидер, который пользовался добрыми отношениями таких разносторонних людей, как Осип Мандельштам, Михаил Покровский, Максим Горький и �ван Павлов. Партийные интеллектуалы видели в нем одного из своих покровителей, который не относился с подозрением к разносторонности и новшествам".

Первые поэтические опыты Осипа Мандельштама относятся к 1907 году. Подлинный его литературный дебют состоялся в августе 1910 года, когда в журнале "Аполлон" была напечатана подборка из пяти стихотворений. В 1913 г. вышла в свет его первая книга стихов "Камень".

К октябрьской революции 1917 года Мандельштам отнесся как к знамению катастрофы, но вскоре у него появилась надежда на то, что новое "жестоковыйное" государство будет хранителем старой культуры и создаст условия для ее развития в новых условиях. Эти надежды нашли отражение в лирических статьях 1921-1922 годов: "Слово о культуре", "О природе слова", "Гуманизм и современность", "Пшеница человеческая" и другие.

Несомненно, Бухарин знал о поэте еще в первые годы советской власти, и не исключаем, что он читал отдельные названные статьи. Б.Фрезинский отмечает, что до того, как Мандельштам познакомился с Н.Бухариным, он о нем много слышал от Эренбурга, который дружил с Бухариным в гимназические годы и очень любил своего старшего товарища. "Героем моего отрочества" назвал Эренбург Бухарина в мемуарах. Портрет Бухарина, представленный Мандельштаму, был, надо полагать, по-человечески привлекателен (даже в пору антибольшевистского настроения портретиста!). �менно таким он возникает и в нехарактерно прочувствованной главе "Приводные ремни", первой книги мемуаров Н.Я.Мандельштам.

В 1922-1934 г.г. Осип Эмильевич неоднократно обращался к Бухарину за помощью, и всякий раз чувствовал, что не ошибся в адресе.

Впервые Мандельштам обратился за помощью к Бухарину в 1923 г. в связи с арестом в Петрограде брата Евгения. Об исключительно хорошем приеме и 20-минутной беседе с Бухариным затем подробно написал в письме отцу. Подробно об этой успешной встрече с Бухариным рассказывает Н.Я.Мандельштам, в частности, то, как через два дня Николай �ванович сам приехал к поэту сообщить, что брат будет на днях отпущен. Действительно Осип Эмильевич был затем запросто принят Дзержинским, который предложил взять брата" на поруки".

В 1922 году выходит сборник стихов Мандельштама "Tristia", а в следующем — "Вторая книга". В том же году �лья Эренбург, еще пребывая в России, написал книгу "Портреты русских поэтов" (Берлин, 1922), в которую вошел и "портрет" Мандельштама, в нем "все цельно и гармонично", на что обратил внимание и Бухарин.

Со второго номера "Звезды" Мандельштам начал печататься в этом журнале.

В те годы на литературном фронте происходит острая борьба разных художественных течений и организаций. На безраздельный идеологический и политический контроль над всей советской литературой претендовал РАПП — Российская ассоциация пролетарских писателей, возглавляемой Л.Авербахом. Появляется, напишет в своих воспоминаниях Надежда Мандельштам, выражение "литературный фронт", и кто-то уже стоял "на посту".

18 июня 1925 г. был принят партийный документ по вопросам художественной литературы — резолюция ЦК РКП(б) "О политике партии в области художественной литературы". По тем временам это была достаточно либеральная резолюция, в которой ЦК высказывался "за свободное соревнование различных группировок и течений в данной области", признавалась "свобода в области литературной формы". Автором этой резолюции был Н.Бухарин. В ходе предварительного обсуждения затронутых в ней вопросов, которое состоялось в Агитпропе ЦК, назывались произведения разных авторов. Среди них в положительном плане Бухариным назывался и О.Мандельштам.

В 1925 году вышла первая книга прозы Мандельштама "Шум времени". В издательстве сочинение подверглось серьезному сокращению. Усложнялся вопрос и о гонораре. Благодаря Бухарину и этот вопрос был улажен, что послужило серьезной поддержкой материального положения семьи Мандельштама.
В 1928 году благодаря содействию Бухарина вышел сборник "Стихотворения", которому суждено было стать последним прижизненным сборником поэта. Разумеется, сборник с дарственной надписью был направлен автором Н.Бухарину.

Воспоминания о "любимце партии", подчеркивает Н.Я.Мандельштам, приводят к впечатляющему выводу: "Всеми просветами в своей жизни Осип Мандельштам обязан Бухарину".

Осенью 1929 года Мандельштам поступил на службу в газету "Московский комсомолец". Поэт вел там "Литературную страницу". Этот период вмещал в себя как чрезвычайно благожелательные суждения поэта о советской прессе, так и резко негативные. В целом работа там не доставляла удовлетворения и завершилась к февралю 30-го.

К этому времени Н.Бухарин подсказал Осипу Эмильевичу, что печатать его стихи будет трудно, и предложил заниматься переводами, за счет которых ему и Надежде Яковлевне пришлось некоторое время жить.
Авторы ряда источников отмечают, что в ту пору писатели имели своих покровителей. Это было едва ли не единственной возможностью выжить, уцелеть. "Мандельштам, — пишет Эдуард Поляновский, — пытался заслониться, но специально искать заступников не умел и не мог, ибо угождать опекуну (а без этого как?) он бы никогда не смог. О сложности его характера было известно многим. Да, Бухарин опекал Мандельштама, но их отношения были равноправными".

Бухарин высоко ценил творчество Мандельштама. Об этом можно судить по его письму директору Госиздата Артему Халатову: "Вы, вероятно, знаете поэта О.Э.Мандельштама, одного из крупнейших наших художников пера. Ему не дают издаваться в Г�Зе. Между тем по глубокому убеждению, это неправильно. Правда, он отнюдь не массовый поэт. Но у него есть — и должно быть, — свое значительное место в нашей литературе".

Покровительствуя Мандельштаму, Бухарин привлек на свою сторону еще и Кирова, и они вместе хлопотали об издании книги "Стихотворения". Без активного участия Николая �вановича, пишет Надежда Мандельштам, книга никогда бы не вышла в свет.

В апреле 1928 г. Мандельштам направил Бухарину ходатайство о помиловании группы приговоренных к расстрелу престарелых членов правления "Общества взаимного кредита" и получил от него телеграмму о смягчении приговора.

Об этом факте Надежда Мандельштам пишет едва ли не патетически:
"В 28 году в кабинетике, куда сходились нити грандиозных сдвигов двадцатого века, два обреченных человека высказались о смертной казни. Оба шли к гибели, но разными путями. Осип Мандельштам еще верил, что "присяга чудная четвертому сословью" обязывает к примирению с советской действительностью — "все, кроме смертной казни!" У Николая �вановича был совсем иной путь. Он ясно видел, что новый мир, в построении которого он так активно участвовал, до ужаса не похож на то, что было задумано..."

В конце 1929 года Н.Бухарин был выведен из состава Политбюро. Бывший главный идеолог партии был переведен на скромную должность начальника Научно-исследовательского сектора ВСНХ СССР, и работа его сводилась лишь к пропаганде научно-технической литературы в стране.

Когда в 1929 году Мандельштам задумал поехать в Армению, Н.Бухарин обратился к председателю армянского Совнархоза С.М.Тер-Габриэляну с письмом, в котором говорилось, что "один из наших крупных поэтов О.Мандельштам хотел бы в Армении получить работу культурного свойства... Об Армении он написал бы работу. Готов учиться армянскому языку и т.д."

В поступившем вскоре ответном письме говорилось, что Мандельштаму будет предоставлена возможность читать лекции по истории русской литературы, а также русскому языку.

Благодаря Бухарину, Мандельштаму была определена и писательская пенсия. По второму разряду — без блеска, но как для настоящих писателей.

Как заметил Бухарин Надежде Яковлевне: "По вашим грехам хорошо".

В силу обстоятельств поездка состоялась в 1930 году. � тут не обошлось без поддержки Бухарина, который добился поездки через Молотова.

Поездка в Армению позволила хоть на время сменить ставшую удушливой московскую обстановку.

Замечательная проза Мандельштама "Путешествие в Армению" была опубликована в журнале "Звезда" (1933). Но публикация вызвала критику определенных кругов. 30 августа "Правда" опубликовала статью без подписи, которая была воспринята как редакционная. Критики отмечали, что Мандельштам не увидел в республике революционных преобразований, а ограничился упоминанием об экзотике, о преклонении перед прошлыми гробницами.

В апреле 1932 г. ЦК партии принимает постановление "О перестройке литературно-художественных организаций". Создавался Союз писателей — вместо РАППа, руководимого честолюбивым Л.Авербахом, а также других отдельных писательских групп (не столько потому, что в их руководстве было, начиная с Авербаха, немало евреев. Пока еще генсек на придавал особого значения этому фактору, хотя не исключено, учитывал его в стратегических планах).

Сталин планировал создание Союза советских писателей, где ведущей силой стала бы партийная группа, которая обеспечивала бы беспрекословное проведение в жизнь партийной линии, угодной высшей власти. Неслучайно составом оргкомитета ССП и последующим его правлением занимался лично Сталин.

Любопытны перипетии той поры, которые передает П.Максименков (Торонто). Не исключается, что кандидатура Мандельштама рассматривалась для выборов в правление Союза или, по меньшей мере, в качестве делегата съезда с совещательным голосом.

"Мандельштам, — пишет Максименков, — был номенклатурным поэтом. Его имя было включено в список-реестр, поданный Сталину в момент создания оргкомитета ССП в апреле 1932 г., который вождь как главный кадровик исчеркал на свое усмотрение".

Но затем произошло непредвиденное. В ноябре 1933 года Мандельштам пишет стихотворную эпиграмму на Сталина:

"Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца, -

Там помянут кремлевского горца...

Его толстые пальцы, как черви жирны,

А слова, как пудовые гири, верны.

Тараканьи смеются усища

� сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

Кто мяучет, кто плачет, кто хнычет,

Лишь один он бабачит и тычет.

Как подковы кует за указом указ -

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него, - то малина.

� широкая грудь осетина".

Этим вызовом он сам подписал себе приговор. Анна Ахматова вспоминала сказанные им тогда слова: "Я к смерти готов".

14 мая 1934 г. за эту эпиграмму и другие стихи Осип Мандельштам был арестован на своей квартире.

Ахматова вспоминает:
"Обыск продолжался всю ночь. �скали стихи. Осипа Эмильевича увели в 7 часов утра, было совсем светло... Через некоторое время опять стук, опять обыск. Пастернак, у которого я была в тот же день, пошел просить за Мандельштама в "�звестия", я — к Енукидзе в Кремль".

За поэта заступался и секретарь Союза советских писателей СССР Абулькасим Лахути.
Нам неизвестно, о чем беседовал Б.Пастернак в "�звестиях" с Бухариным в связи с арестом Мандельштама, но источники указывают на то, что, когда Осип Эмильевич прочел ему про кремлевского горца, Пастернак сказал: "То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому".

* * *

Незадолго до описанных событий, связанных с Мандельштамом, пребывавший в опале Бухарин, возможности которого были ограничены, продолжал писать Сталину, обращаясь по-прежнему: "Здравствуй, Коба". Он выражал свое желание жить и продолжать работу: "Не хочу иметь никаких правых исторических "хвостов".

Настойчивые мольбы в адрес Кобы принесли свои плоды. 20 февраля 1934 года на заседании Политбюро Сталин лично предложил утвердить Бухарина ответственным редактором "�звестий" Ц�К. Назначение тогда Бухарина редактором "�звестий" было знаком времени. Сталин должен был показать, что принял его выступление на XVII съезде партии (1934) в череде покаяний бывших оппозиционеров.

Сама Надежда Яковлевна писала, что посетила Н.Бухарина в самые первые дни после ареста.
"Услыхав мои новости, он переменился в лице и забросал меня вопросами. Я не представляла себе, что он способен так волноваться... Он бегал по огромному кабинету и время от времени останавливался передо мной с очередным вопросом... Как всякий теоретик, он не умел делать практических выводов из своей теории. "Не написал ли он чего-нибудь сгоряча?" Я ответила — нет. Так, отщепенские стихи, не страшнее того, что Николай �ванович знает..."

Тогда Надежда Яковлевна солгала, за что испытывала постоянный стыд. Возможно, Бухарин, сам неприязненно относившийся к Сталину, в душе позлорадствовал, но вслух он, конечно же, осудил автора.

Но скажи она тогда правду, не было бы "воронежской передышки". Бухарин был тогда единственным защитником, которого она боялась отпугнуть.

Во всяком случае, заступничество А.Ахматовой, Б.Пастернака и, конечно, Н.Бухарина смягчило наказание. По тем временам оно было неожиданным и необычно мягким. Н.Мандельштам впоследствии писала:

"Тогда никто не сомневался, что за эти стихи он поплатится жизнью".
Литературу карали сурово. Знал цену поэтическому слову в России и сам Мандельштам:
"Поэтическая мысль — вещь страшная, и ее боятся", — сказал он как-то своему знакомому.

Но поэта не расстреляли. Тогда в 1934 году приговором суда О.Мандельштам высылался в Чердынь Пермской области, куда поехала с ним Надежда Яковлевна. Оказавшись в совсем необычной обстановке, Осип Эмильевич испытал приступ душевной болезни. Он выбросился из окна больницы и сломал себе руку.

Узнав об этом, по словам Надежды Яковлевны, Николай �ванович, которого Ягода успел ознакомить с эпиграммой на вождя, решил накануне первого Съезда писателей, на котором ему предстояло выступить с докладом, все же направить письмо Сталину следующего содержания:

"Дорогой Коба, на дня четыре-пять я уезжаю в Ленинград, так как должен засесть за бешенную подготовку к съезду писателей... В связи с сим я решил тебе написать о нескольких вопросах: 1). Об Академии наук, 2). О наследстве "Правды", 3). О поэте Мандельштаме". Такая последовательность вопросов не случайна, чтобы не показывать чрезмерную заинтересованность в деле Мандельштама.

Освещая третий вопрос, Бухарин писал:

"Он был недавно арестован и выслан. До ареста он приходил со своей женой ко мне и высказывал свои опасения на сей предмет в связи с тем, что он подрался (!) с Алексеем Толстым, которому нанес символический удар за то, что тот несправедливо якобы решил его дело, когда другой писатель побил его жену. Я говорил с Аграновым, но он мне ничего конкретного не сказал. Теперь я получаю отчаянные телеграммы от жены Мандельштама, что он психически расстроен, пытался выброситься из окна и т.д. Моя оценка Мандельштама: он — первоклассный поэт, но абсолютно несовременен; он — безусловно не совсем нормален; он чувствует себя затравленным и т.д. Т.к. ко мне все время апеллируют, а я не знаю, что он и в чем он "наблудил", то решил тебе написать и об этом. Прости за длинное письмо. Привет. Твой Николай".

Затем последовала приписка:
"О Мандельштаме пишу еще раз (на обороте), потому что Борис Пастернак в полном умопомрачении от ареста Мандельштама, и никто ничего не знает".

Любопытна резолюция Сталина на оборотной стороне письма:
"Кто дал им право арестовать Мандельштама? Безобразие..."

Особенность сентенции резолюции Сталина состояла в том, что она не обращалась ни к кому. Его беспокоило, как могли без ведома ЦК и других "инстанций" арестовать номенклатурного поэта. В те дни начинался прием в члены ССП. Такой арест мог повредить кампании и подготовке к съезду.

Вождь никогда не прощал личных обид, подчеркивает Евг. Громов. Не простил ее и Мандельштаму. Но в преддверии учредительного съезда генсеку было выгодно подчеркнуть свое великодушие и терпимость.

А чего стоила разыгранная Сталиным комедия со звонком Б.Пастернаку, которого заверил, что с Мандельштамом будет все в порядке, и даже упрекнул Пастернака в том, что он недостаточно хлопотал за арестованного друга.

"Если что Сталин умел в совершенстве, — напишет литературовед С.Аверенцев, — так это мстить и выжидать для мести удобного часа. Судьба поэта, позволившего себе выпад неслыханной силы и прямоты против личности Вождя Народов, в принципе была решена".

Поэтому в докладе на первом съезде писателей о состоянии поэзии Бухарин не вспоминал Мандельштама, хотя в нем прозвучала более или менее объективная оценка "нескольких несозвучных поэтов". Мандельштам к тому времени был уже в ссылке, и писатели не решались вспоминать его имя.

Спущенная сверху либеральная директива — не устраивать большого дела, "изолировать, но сохранить" — была исполнена. Позже проездом из Чердыни в новый пункт ссылки - Воронеж, Надежда Яковлевна сумела оказаться в Москве и забежать в "�звестия". Однако Бухарин ее не принял. Но, напишет она во "Второй книге", "до этого он успел сделать все, что было в его силах, и ему мы обязаны пересмотром дела".

В Воронеже О.Мандельштамом были написаны стихи — "вещи неизреченной красоты и мощи" (А.Ахматова), составившие Воронежские тетради, опубликованные посмертно в 1966 году. Здесь же были созданы и ряд других стихов: "Стансы" (1935), "Ода Сталину" (1937), "Стихи о неизвестном солдате" и другие. Мандельштам создал в ссылке "Оду" в честь великого вождя. Разумеется, из чувства самосохранения, но внутренняя ее подоплека более сложна. По органике большого таланта, отмечает Евг. Громов, Мандельштам не мог быть циником, который сегодня служит Господу, а завтра Дьяволу. Видно, поэту приходилось насиловать себя. Порой он надеялся, "Ода Сталину" спасет его, переиграет судьбу. Хотя позже Мандельштам говорил, "это была болезнь", и хотел ее уничтожить. Данная акция ничего не дала Мандельштаму, даже ускорила его конец. Когда он это сделал, Сталин, с большой долей вероятности, испытал чувство злорадного удовлетворения, но ни политически, ни идеологически это ему было не нужно. Сталин любил изуверски играть со своей жертвой.

В мае 1937 года истек срок ссылки, но Мандельштамам жить в Москве не разрешили. Жили они в окрестностях Москвы, "как в страшном сне" (А.Ахматова).

� 1937 год не был похож на 1934-й. Влиятельных заступников не было. Наступило время "ежовых рукавиц". К тому же О.Мандельштам не понимал, что надо затаиться. А, впрочем, возможно ли это было? Поэт не мог вписаться в систему режима.

К этому времени тучи вновь сгущаются над Н.Бухариным. После августовского показательного процесса у него произойдет срыв. Его преследуют облавы, травля, доносы. Обвинением служат и выступления в защиту сирых и убогих больных.

27 августа в покаянном письме членам Политбюро Николай �ванович признается, что "людям такого типа, как я и Радек, иногда трудно просто вытолкать публику, которая приходит... Ко мне, например, приходили в свое время просить за Мандельштама (Б.Пастернак). Дело решил тов. Сталин".

В начале февраля 1937г. Бухарина выселяют из кремлевской квартиры. В конце работы февральско-мартовского пленума ЦК его арестовывают вместе с Рыковым и другими товарищами.
2 марта 1938 года начался процесс по делу" Антисоветского правотроцкистского блока". 15 марта Н.Бухарин был расстрелян. Это был страшный удар и для Мандельштамов.

В это время не без ведома соответствующих инстанций истомившимся от бездомности и безденежья Мандельштамам неожиданно предлагают и литфондовскую милость — путевки в дом отдыха в Саматиху. Но именно там 2 мая 1938 года О.Мандельштам был вторично арестован. Арестный ордер подписал Агранов (личная креатура Сталина), впоследствии расстрелянный.

В октябре 1938 г. О.Мандельштам прибыл в пересыльный лагерь под Владивостоком. Там людей сортировали, чтобы здоровых отправить дальше, на Колыму.

27 декабря 1938 года Осип Эмильевич умер. Так трагически на сталинском конвейере репрессий оборвались жизни Николая Бухарина и Осипа Мандельштама.

В своем письме-завещании Бухарин писал:
"...В эти, быть может, последние дни моей жизни, я уверен, что фильтр истории, рано или поздно, неизбежно сметет грязь с моей головы".

Осипа Мандельштама уничтожили физически, но не сломили нравственно. Он писал:
"За поэзию убивают, значит — ей воздают должный почет и уважение, значит — она власть".

�стория страны жестоко отозвалась в судьбе этих людей. Но наступило время справедливости. В 1956 году был реабилитирован Осип Мандельштам. В 1988 году реабилитировали Николая Бухарина.В последние годы жизни Осип Мандельштам заметно сдал...

Еженедельник "Секрет" (velelens.livejournal.com)