КЛЮЧ К БУДУЩЕМУ
Edward TESLER, Ph. D.
Статья Джорджа Фридмана «Догнать потребности» («Суббота», 13 августа) — материал для серьезного читателя. И для серьезных размышлений. Вкратце, она сводится к следующему.
Циклы социоэкономического развития зависят от демографии и технологии. За окончанием второй мировой войны последовал всплеск рождаемости (американцы называют это «baby boom». Младенцы тех лет, постепенно подрастая, определяли в Течение многих десятилетий и рыночный спрос, и рабочую силу. Теперь они выходят на пенсию; производственные возможности тем самым сокращаются, а потребление растет. Этим разрывом и будет определяться экономика ближайших двух десятилетий. Рыночное применение известных технологий перекроет только часть его; необходимы принципиально новые технологические прорывы.
До сих пор, рынок сам об этом заботился. Когда падали доходы на изъезженных дорогах, приходилось прокладывать новые. Но это — дело рискованное. И если даже получится отдача, то ждать долго. Нынешний финансовый кризис к риску не располагает, и деньги либо лежат в запасе, либо вкладываются в известные технологии. Доход меньше, но вернее.
Второй стимул инноваций — война. Не только такие откровенно работающие на войну технологии, как компьютер или радар, но даже и вполне, казалось бы, мирная шоссейная инфраструктура в Америке была создана для быстрой переброски ресурсов в случае советского нападения. Сегодня и этот стимул потерял немалую часть своей силы. Войны ведутся регионально, на уровне легковооруженных стрелковых подразделений. И всё же в нашу эпоху государство сильнее рынка. Оно имеет больше ресурсов. Оставим рынку развитие уже отработанных технологий и поручим инновации и прорывы государству. Более конкретно — его военному департаменту.
Всё логично — но хотелось бы напомнить, что прорывные технологии на пустом месте не появляются. Им предшествуют инновации в прикладных науках, а тем, в свою очередь, фундаментальные открытия. Обратимся к истории.
В конце 18-го столетия Гальвани, Вольта и Ампер (которые, кстати, понятия не имели об электроне) заложили фундамент науки об электромагнетизме. Лет через тридцать Фарадей довел её до прикладного уровня — и сегодня без электричества почти так же не прожить, как без воздуха.
Теоретическая термодинамика была создана в первой половине 19-го века трудами Карно, Кельвина и Клаузиуса. Почти полвека понадобилось для создания первого поршневого двигателя внутреннего сгорания — практического приложения «цикла Карно». Сегодня автомобиль по существу определяет нашу цивилизацию.
Герц открыл радиоволны в 1886 году. Первая их трансляция и прием состоялись 14 лет спустя. Исчезни они — и мир вернулся бы почти в первобытное состояние.
Сто с небольшим лет назад студентам советовали не избирать физику своей специальностью, наука была завершена, сущие мелочи остались. Скорости света у Майкельсона не складывались геометрически, и электроны не излучали энергию с ядерных орбит, как требовала термодинамика. Из первой неувязки получилась теория относительности, из второй — квантовая механика. Лет через тридцать-сорок последовали и практические приложения: ядерная бомба и лазер.
Бывают и более длительные разрывы во времени. Булева двоичная алгебра была разработана в середине 19-го века, а в коммерческой технологии, в компьютерах, была применена почти через сотню лет. Так что Дж. Фридман прав: ни у одной фирмы не хватит терпения, чтобы ждать практической отдачи столько времени.
Но будут ни военные более терпеливы или более дальновидны? Представьте себе: показал им Гальвани свой опыт с лягушачьими лапками. Или Карно принес диаграмму своего цикла, похожую на неумело нарисованный перекошенный четырехугольник. Или Герц рассказал о радиоволнах, и на вопрос, какое они имеют практическое значение, ответил — никакого (его об этом действительно спросили, хотя и не военные, и он так ответил). Как вы думаете, много бы они денег получили на развитие своих идей? Теперь-то, с высоты двадцать первого века, легко быть умным.
Поэтому трудно согласиться с Дж. Фридманом, что государство, будь то в лице его военного департамента ил любого иного, сможет подменить рынок в разработке прорывных технологий. И денег у него не так уж много — и Америка, и почти вся Европа в долгу как в шелку, в то время как частные компании сидят на куче денег общей стоимостью в два триллиона долларов (но вкладывать не спешат, ждут лучших времен). И, что ещё важнее, государство — не абстракция, а живые люди: либо выбранные законодатели, либо назначенные бюрократы. Ни у тех, ни у других нет интереса к длительному и рискованному процессу: начни с фундаментальных наук, затем (если получится) доведи результат до прикладного уровня, а потом уж... А кто тогда позаботится о завтрашних выборах? Или, если что не так, кого вышибут из уютного кресла?
Кстати, во всех примерах прорывные технологии были практическими приложениями фундаментальных открытий в области физических наук. Поэтому они взаимно совместимы, дополняют и продолжают друг друга, удовлетворяют всё более утонченные потребности. Машине добавить автоматическую трансмиссию, электронное зажигание, локатор. Телевидение сделать цветным, цифровым, объемным... Естественно предположить, что это и есть направление будущих прорывов. Но попробуйте назвать столь же фундаментальное открытие, сделанное за последнюю сотню лет. Нет его. Наша технология живет на проценты по старым векселям, откуда же взяться прорывам? И сам Дж. Фридман предлагает инновации, которые по большому счету на прорыв не тянут: роботизацию, интеллектуально активные компьютеры. Пусть человек сидит пассажиром и безопасном робомобиле и думает о мировых проблемах. Постойте-ка, о каких проблемах? Умный компьютер их за нас будет решать, иначе он вообще не нужен.
Мне кажется, с этой идиллией можно и подождать. Подойдем к потребностям с более практического конца. Население Земли — семь миллиардов без малого, а к концу столетия, если и дальше так пойдет, за тридцать перевалит. И кушать всем хочется. А индустрия питания не изменилась со времен древнего Египта. Да, конечно, вместо навоза — азотистые удобрения, и вместо волов трактора, и в коровниках автопоилки да автодоилки. Производительность труда выросла неизмеримо, но смысл всё тот же. Паши, сей, собирай урожай. Откармливай домашнюю живность на мясо, молоко и яйца. Здесь прорыв потребуется куда более глубокий. И более спешный, потому что альтернатива — голод.
Фундаментальные открытия для него понадобятся не в физике, а в биологии, поскольку потребуются не новые технологии получения или обработки известных продуктов, а именно новые продукты. Клонирование, генетически модифицированные растения и животные — это шаг в правильном направлении, но только первый шаг. Если взглянуть поглубже, то всякий продукт питания — это набор органических молекул, состоящих в основном из углерода и водорода. Растения только тем и занимаются, что берут эти вещества из окружающей среды и с помощью даровой солнечной энергии соединяют их в такие молекулы. Если любой лопух может это делать, почему
бы человеку не научиться? А придавать этим молекулам вкус и текстуру привычных продуктов уж вовсе не трудно. Китайцы давно умеют делать из сои «куриное мясо», даже с косточками из бамбука.
Рыночной прибыли на этом направлении ждать не приходится. Рынок не всякий спрос удовлетворяет, а только платежеспособный. А идея в том и состоит, чтобы довести стоимость базы питания практически до нуля, до бесплатного распределения. Накормить миллиарды, которые платить не в состоянии. Поэтому коммерческие предприятия финансировать её не будут.
Выходит, если не надеяться на благотворителей, государство — единственный реальный источник финансирования такого прорыва. Кстати, для фундаментальных исследований в области молекулярной биологии не так уж много денег и понадобится: это не марсоход стоимостью в два миллиарда долларов и не сверхпроводниковый ускоритель, на который пообещали (но так и не дали) семь миллиардов. А когда дойдет дело до прикладного уровня, до биомолекулярной инженерии, деньги найдутся. Ликвидировать голод — не только гуманно, но и политически целесообразно: он плохо сочетается с законопослушанием. И уж, конечно, военные ведомства в стороне не останутся, в этом Дж. Фридман тоже прав. Наука, которая вплотную подойдет к самой первой ступеньке зарождения жизни на Земле, может очень пригодиться для её уничтожения. Или, допустим, для создания солдат-биороботов. Или... Просто страшно становится.
Страшно, да не очень. Справился же мир с угрозой MAD, взаимного гарантированного уничтожения ядерными бомбами. Справится и с этой. Более существенны могут оказаться социальные последствия. Можно даже предвидеть противоестественный союз двух непримиримых сил. Одна из них — это социалисты. Капиталистическая система, скажут они, дошла до предела бесчеловечности. Сами, небось, натуральную курочку кушаете, а миллиарды обездоленных вообще за людей не считаете. Бросили им какой-то химический суррогат. Долой!
Ну, «долой» — а дальше что? Еды-то не прибавится.
А вторая — это крестоносцы всех сортов. Дарвинизм, клонирование, исследование стволовых клеток, генная или биомолекулярная инженерия — да как вы смеете! На Кого замахнулись! Велено было плодиться, размножаться и в поте лица своего добывать хлеб свой — и точка! Отсюда один шаг до фанатизма. До бессмысленных, но разрушительных бунтов.
И против такого союза, и против каждой из этих двух сил по отдельности есть только одно средство, медленное, но безотказное. Это массовое просвещение. Ликвидация голода создаёт необходимую базу для ликвидации невежества; хотелось бы надеяться, что оба состоятся. Мне кажется, что именно в этом, а не в демографии и в высоких технологиях, ключ к будущему.