ПЕРЕОСМЫСЛ�ТЬ КОНЦЕПЦ�Ю

Edward TESLER, Ph. D.

Американцы говорят, есть три степени лжи: просто ложь, проклятая ложь и статистика. Перефразируя братьев Стругацких, статистикой можно доказать, что бог есть и что бога нет. Что налоги нужно увеличивать и что их нужно снижать. Газетные дискуссии о будущем Америки буквально нашпигованы статистическими ссылками. Решил, любопытства ради, подсчитать их в одной статье, досчитал до тридцати и бросил. Кто же через такой частокол доберется до свежей идеи, если даже и есть она?

Но Америка обожает цифирь: импонирует представлению о трезвом, деловом подходе. Например, рецессия есть падение уровня производства в течение двух кварталов подряд. Почему двух? � не падение опасно, а непонимание причин рецессии и социоэкономические сдвиги, (нередко необратимые), вызванные экономически безграмотной реакцией на неё.

Великую депрессию, например, наделали не то биржевые спекулянты, не то некомпетентные чиновники Federal Reserve. То и другое неверно. Спекулируют (к сведению любителей придирок: спекуляция, по Вебстеру — не только раздумье, но и неоправданный деловой риск; это и в США имеет отрицательный смысл) когда есть чем спекулировать. А правила Federal Reserve были изменены в конце 20х годов в сторону облегчения кредитования, а не его ужесточения, как следовало бы при «наводнении»; мало того, была создана Reconstruction Finance Corporation с фондом в два миллиарда долларов (деньги по тем временам немалые) для неотложной кредитной помощи. Реальная причина куда проще. Первая мировая дорого обошлась и победителям, и побежденным. Промышленная и фермерская продукция Америки была дозарезу нужна всем, и в американской экономике начался бум. Акции прибыльных компаний (а прибыльными стали почти все) и стали предметом спекуляции. Биржевой залог (margin) упал смехотворно, до трех процентов (сегодня, для сравнения, он равен 50%). Все спешили сделать побольше и продать поскорее. Рынок всю эту массу товаров просто не смог переварить. Невелика беда, что разорились спекулянты. Но перепроизводство заставило закрыть предприятия и выбросить миллионы рабочих на улицу. Вот и депрессия. Просто очередной виток рыночного динамического баланса между страхом и жадностью. Как сказал бы Высоцкий, кроме мордобития — никаких чудес.

Перестрадала бы страна и забыла, если бы не «новый курс» Рузвельта. Это была типичная «схема Понци»: деньгами тех, кого втянули позже, оплачивают обещанное тем, кто попался раньше. Поэтому тех, кто позже, нужно всё больше, и когда их просто стало неоткуда взять, Понци пошел в тюрьму, а попавшие последними потеряли всё. Правительство, как и Понци, своих денег не имеет, расплачивается нашими, но это дела не меняет. Система социальных выплат «от того, кто пришел позже — тому, кто ушел раньше» сделала банкротство неизбежным. Но истинный сдвиг был ещё глубже и необратимее. �нициативный индивидуалист-американец, который и страну построил, и себя самого, вдруг стал зависеть от правительственной бюрократии. Запомним это.

Последующие рецессии (и реакции на них) добавили своё. За время моей жизни здесь было их четыре. Первой была инфляция начала 80-х. В своей заботе о живом человеке правительство узаконило доход вкладчикам банков на уровне 5%. Банковские гарантии стали основой пенсий компаний — «планов с определенными льготами», то есть с пожизненными выплатами в дополнение к Social Security и к собственным банковским вкладам. Америка прозвала эту систему за надежность и устойчивость «треножником». Но для оплаты этих гарантий банки подняли ссудный процент до пятнадцати, а то и больше. Не каждый мог это осилить, началась рецессия, и правительство ответило дерегулированием вкладов. Сегодня банки вкладчикам не платят; наоборот, с них требуют плату за удовольствие держать там деньги. Компаниям приходится обеспечивать пенсии ценными бумагами, которые, того и гляди, могут стать не очень ценными. Что ж, если работники хотят пенсии — пусть сами и рискуют. � пошли в ход «планы с определенными взносами»: IRA, 401 (к), 403(6)... В переводе: мы только определяем, сколько своих денег вы можете вложить, а сколько вы потом получите — это уж как повезет. Подломилась пенсионная ножка у треножника, да и банк процентов не платит — «и пошли они, солнцем палимы».

Куда пошли? На Уолл-Стрит, конечно. Там риск, но и доход. Америка пришла именно к тому, что «новый курс» Рузвельта должен был предотвратить. �з двух зол — социализации распределения, с неизбежны ростом налогов и долгов, или прямой зависимости среднего класса от капризов рыночной экономики — получила оба. Запомним и это.

В 90-х рухнули сберегательные банки. Вашингтон создал Resolution Trust Corporation с фондом до двухсот миллиардов, да и тех не потратили. Провальные сберегательные банки продали коммерческим, компенсировали вкладчикам потери — и точка. Народ почти и не заметил, если не считать одной мелочи. Статус сберегательных банков был жестко ограничен: принимай вклады и выдавай ссуды. На этом не спекульнешь (не потому ли и рухнули?). Коммерческие могут дробить займы: капитал — отдельно, проценты — отдельно. Прессовать их в пакеты. Выпускать под них «деривативы», то есть бумаги, собственной ценности не имеющие. Ходила когда-то шутка: в профессиональном хоккее нельзя пырять судью ржавым ножом; всё остальное можно. Коммерческим банкам, кажется, и это сходило с рук. Тоже стоит запомнить.

Третьим был технологический мыльный пузырь — прямой предшественник, косвенно и виновник, нынешнего кризиса. Когда он лопнул, биржа и от многой другой накипи очистилась, и её индексы рванули вверх. Брокеры, размахивая таблицами сложных процентов, обещали удвоение капитала каждые 5-7 лет, и люди среднего достатка вдруг почувствовали себя почти миллионерами. Глобализация тоже этому помогла. Потеря рабочих мест ощущалась немногими, а приток дешевых товаров радовал всех. Жить стало лучше, жить стало веселее. Почему бы и не обзавестись домом подороже — в кредит, конечно. Выплатим. А банки, естественно, кинулись кредитовать. Спрос порождает предложение. Закон рынка. Лас Вегас же не виноват, что игроки теряют состояния.

За финансовым бумом последовал товарный — в строительстве, в производстве домашней техники и во многих смежных отраслях. Но платить нужно было не будущими доходами, а живыми деньгами. � когда их не хватило — больше откусили, чем могли проглотить — рынок, как и в Великую депрессию, затоварился, безработица возросла, и биржа рухнула. Здесь-то и сыграли последствия прошлых кризисов. Провал спекулятивных бумаг ударил не только по биржевикам, но и по среднему классу, массовому покупателю, которого дерегуляция 80-х сделала и массовым инвестором. Более того, обесценились не только его текущие вложения, но и пенсионные планы. В сочетании с почти неизбежным банкротством Social Security это звучало катастрофично.

Что же делать? Французы шутят, что самое кардинальное средство от головной боли — это гильотина. Отрубить голову капитализму — и конец кризисам. Вставай, проклятьем заклейменный! �ди войной на Уолл-стрит! Воплотим в жизнь учение марксизма-ленинизма-обамизма!
Ну, нынешние протесты непонятно против чего — забава для детей постарше. Большевистская революция не состоится. Что бы такое придумать, чтобы и голова на месте, и от мигрени навсегда избавиться? �ные (сохраняя серьезное выражение лица!) уповают на народ — «источник власти». Пусть повелит правительству социально заботиться, но и налоги облегчить. Поддержать частную инициативу, но и поприжать этих жадных, пока не угробили нас окончательно своей инициативой... Смешно. Одни компоненты этой утопии противоречат другим, а кругозор у избранников народа — от выборов до выборов. Недоволен народ кризисами, экономическим неравенством и прочими неизбежными спутниками рыночной экономики — голосует за оппозицию, которая обещает прижать этих акул налогами. Нехорош стал вездесущий Старший Брат — и голоса идут тем, кто кричит «Меньше правительства!». Политикан точно знает, когда что кричать, чтобы его выбрали. Обе партии плохи. Не поможет ли третья? В Европе этих третьих полно, а толку мало. Да и здесь то «чаевники» высунутся, то «зеленые», то ещё кто — до первых выборов. Куда ни кинь, всюду клин.
Тут пришел дорогой (чрезмерно дорогой для Америки) Обама. Как рыцарь из какой-то пародии, вскочил на коня и поскакал сразу во всех направлениях. Миллиарды на «создание или сохранение» (что бы это значило?) рабочих мест. Ещё миллиарды — на пособия безработным: пусть спокойно ждут два года этих «сохраненных» (и откуда только мексиканские нелегалы, едва перескочив забор, их сразу же находят?). На «готовые к лопате» федеральные проекты. На займы создателям новых технологий, которые тут же по-старому банкротятся. На почти-национализацию медицинского страхования, и финансов, и автоиндустрии, и бог знает чего ещё. Чтобы подчинить Вашингтону не только средний класс, но и всю экономику. Создать Союз Социалистических Соединенных Штатов. В условиях роста долгов, бюджетного и внешнеторгового дефицита это разбазаривание средств равносильно попытке залить пожар керосином. Но ноябрь 2012-го не за горами, и Обама, славно отдохнув от своих многочисленных отпусков, занялся реальным делом: демагогией классовой войны во имя сохранения одного рабочего места. Своего собственного.

Будет только справедливо, если не сохранит. Но кто бы ни стал его преемником, надеяться на чудо не стоит. �збежать банкротства — персонального, корпоративного или национального — можно одним-единственным способом: перейти от жизни в долг к жизни по средствам. Вот в этом народ наверняка свою власть проявит. Любая попытка тронуть социальные программы — политическое самоубийство. Бюджет состоит процентов на девяносто из военных расходов, оплаты долгов и этих самых программ, которые тронуть не смей: это моё! Если даже всё остальное свести к нулю, баланса не будет. � избиратели, увидев, что и от новой власти тоже никакого толка, охотно пойдут за очередным демагогом. Всё опять повторится сначала... Не потому ли Кристи и другие умные республиканцы и отказались от участия в кампании 2012-го года: если не выберут — провал, и если выберут — тоже, хоть и в иной форме.

Время полумер прошло, а смелости (или отчаяния) для решительных действий пока нет. � ведь самое обидное, что действия эти не ахти как радикальны. Не гильотина. Вот некоторые из них.

Подоходный налог — нонсенс. Наказание за успех. По примеру европейского VAT (налога на добавленную стоимость), облагать следует затраты. Всякий ресурс — материалы, энергия, труд, чистота воды и воздуха — достояние страны. Потратил — плати. Налог входит в цену, поэтому если продал, то покупатель вернул его тебе. А нет — твоя печаль. На то и конкуренция.

Переполовинить бюрократию. Посчитайте, сколько разных «царей» занимаются коммерцией, национальной безопасностью и прочим. Определить функции крупноблочно и на каждой оставить одного, но с полной властью в пределах утвержденного бюджета. � судить не по газетным сплетням, а по результатам. Конгрессу, кстати, эти бюджеты утверждать тоже крупноблочно, а не раздавать «свининку» — чем влиятельнее конгрессмен, тем больше его округу перепадет
Если поменьше внедрять демократию, где не просят, то вооруженные силы, созданные для борьбы с армадами прошлого столетия, не очень нужны. Развивать технику и готовить людей для точных хирургических ударов по главарям и базам террористов — и эффективнее, и дешевле.
Объявить мораторий по долгам — кроме, конечно, малых инвесторов и пенсионных фондов. Лет через десять вернуться к выплате, опять же начиная с тех, что поменьше. На сбереженные деньги реформировать социальные программы так, чтобы взносы каждого шли на его персональный счет. Кому мало лет осталось до пенсии, добавить. Кто уже на пенсии, получал бы по-прежнему.
Но это всё — «первая линия обороны», бюджет правительства. Чуть больше решимости — и можно одолеть. Пятнадцать триллионов госдолга — задача посерьезнее. Конституционная поправка — не более чем заклинание. Всегда найдут способ обойти. Рабочие места? Девять процентов безработных — значит, 91% работают. Добавить ещё четыре или пять — им станет лучше, но на долг заметно не повлияет. Миллиарды долларов на это тратить точно не стоило, особенно если места эти — в бюрократии или в «готовых к лопате» прожектах Обамы.

Подойдем по-иному. В современной экономике необходимый и прибавочный продукт производителя реальных ценностей в первом приближении одинаковы. Другими словами, типичный американский работник (чиновники, «звезды» и прочие не в счет) добавляет к национальному богатству тысяч тридцать-сорок долларов в год. �з них — больше неоткуда — и оплачиваются прибыль предприятия и расходы правительства, пособия и избирательные кампании. �з них бы и долг платить, но и так не хватает. Не проще ли подзанять ещё триллион-другой?

Подняв производительность труда, можно увеличить прибавочный продукт и получить достаточно средств для оплаты долга. Но количественный рост приведет к затовариванию рынка. Не годится. Следует переосмыслить концепцию нашей экономики. Китай в обозримом будущем не станет конкурентом качественной металлургии и прецизионной технологии Швеции или точному приборостроению Швейцарии. Да, эти страны небольшие, меньше �ллинойса по населению, но идея роста производительности труда путем повышения квалификации рабочей силы и качества продукции вполне приложима к Америке и практически осуществима.

Когда-то хозяином рынка был немногочисленный элитарный покупатель. Массовое производство, которое породило средний класс, отрицает элиту. Плата за это — безликий, дешевый и низкокачественный ширпотреб, именно то, что поставляет сегодня Китай. Не пора ли, согласно диалектике Гегеля, заняться «отрицанием отрицания»? Сохранить средний класс количественно, как основного потребителя, но поднять качество его потребления до элитарного уровня. Вместо мусора, разбазаривающего ресурсы и переполняющего свалки, производить качественно, индивидуально, на заказ. � цена будет выше, и квалификация работника, и производительность труда. Соответственно возросшего прибавочного продукта хватит и на нынешние расходы, и на выплату долгов.

Фантастика? Не совсем. Когда-то автомобили все были на одно лицо. Реклама была у Форда: окрашиваем по вкусу покупателя, если он предпочитает черный цвет. Сегодня, покупая дом или автомобиль, можно заказать всю внутренность по своему вкусу. Да что там — почтовую марку с портретом любимой кошки тебе отпечатают. Профессиональные услуги индивидуальны. Высшее образование — по выбору, да и достается не каждому. Так почему бы не пойти дальше? Вместо «Не отставай от Джонсов» — почти как советское «Все как один!» — опереться на индивидуализм: Ты — личность! Не подражай Джонсу. Персональный заказ в Китай на исполнение не переадресуешь.

Социальное расслоение? Конечно. Кому не по средствам, купят дешевый импорт. Но ведь не все они станут завидовать и бродить с плакатами по Уолл-Стрит. Переосмысленная концепция экономики возродит инициативу, индивидуализм и независимость. Многие предпочтут именно это. Дела всем хватит: две трети американской экономики работают на потребителя.
� Америка снова станет Америкой.