ДЕТСК�Е ШАЛОСТ�

Петр ЛЮК�МСОН

Как мы уже рассказывали, в Тель-авивском окружном суде проходят в эти дни заключительные заседания по делу 25-летней Анат Кам. Почти два года эта девушка с лицом типичной еврейской курсистки провела под домашним арестом. А впереди, судя по всему, ее ждут еще годы тюрьмы. Сейчас Кам утверждает, что расплачивается за свою "глупую детскую шалость", которая, увы, закончилась более чем серьезными последствиями. Одновременно она терпеть не может, когда ее причисляют к левым радикалам, и заверяет, что у нее и в мыслях не было нанести урон безопасности страны.
Так кто же она, Анат Кам? Что побудило ее скопировать более 2 тысяч особо секретных документов? Что двигало ею, когда она передавала эти документы журналисту газеты "Гаарец" Ури Блау? Сегодня, когда протоколы суда по ее делу частично рассекречены, можно попытаться восстановить историю Анат Кам. Грустную и во многом поучительную историю…

Ж�ЛА-БЫЛА ДЕВОЧКА
Анат — обычная девочка из обеспеченной еврейской семьи, выросшая на книгах. Превратившись в подростка, она стала мечтать о том, что в будущем станет знаменитой журналисткой или писательницей.
В 15 лет Анат дебютировала в одной из иерусалимских газет со своими "Школьными историями", и взрослые дяди и тети стали смотреть на нее как на подающего надежды репортера. Но реальных школьных историй было не так уж много, и однажды Анат вместе со своим приятелем, надев маски и перчатки, пробралась ночью в учительскую. Там они вдоволь порезвились — сбросили на пол все книги, изорвали журналы, а затем вывели на стене краской для стен надпись "Секс, наркотики и учительница иврита!". Все это было сделано только для того чтобы затем написать о том, что в самой престижной школе столицы — при Еврейском университете — кто-то устроил настоящий погром. Тогда, несмотря на все предпринятые "погромщиками" предосторожности, ее заподозрили в этом преступлении, но Анат все отрицала, и доказать ее вину не удалось…

То, что она не прошла отбор в журналисты армейской радиостанции "Галей ЦАХАЛ", стало для девушки настоящим ударом, и она стала подумывать о другой, армейской карьере. Попробовала поступить на летные курсы — и снова потерпела неудачу. Пришлось ей удовольствоваться ролью одной из помощниц начальника канцелярии командующего Центральным армейским округом генерала Яира Наве. Тем самым округом, в который входят �удея и Самария, или, как называют эти районы близкие друзья Анат, парни и девушки из золотой тель-авивской молодежи, "оккупированные территории".

Работа, которой Кам занималась в канцелярии, давала ей доступ ко многим секретным документам. Однако (так она, по меньшей мере, утверждает) в течение всего времени службы ей ни разу не пришло в голову нарушить присягу и подписку о неразглашении и слить содержащуюся в этих документах информацию какому-либо журналисту, не говоря уже о том, чтобы украсть их. Впрочем, никто ей этого не предлагал.

Как рассказала сама Кам на одном из заседаний суда, идея скопировать документы пришла ей в голову за 2-3 недели до "дембеля".
— С какими целями ты решила сделать это? — уточнили судьи.
— Мне трудно это объяснить, — ответила Анат Кам. — Просто вдруг появились какие-то "тараканы в голове". Тогда только-только закончилась Вторая ливанская война, у меня на руках были секретные отчеты различных комиссий, расследовавших причины наших провалов, и доклады командиров разных уровней о ходе всех операций. Я вдруг подумала, что эта информация может мне потом когда-нибудь пригодиться для написания очерков, книги, может быть, диссертации…
На том же заседании Кам попыталась уменьшить степень своей вины за содеянное, сказав, что документы хранились совершенно открыто, а затем попыталась переложить часть ответственности за случившееся на свою подругу по службе, невольно ставшую ее пособницей.
— У меня был доступ к секретным документам, но права их копировать я не имела, — рассказала Анат. — Согласно указаниям службы безопасности, программа для копирования документов на диск была установлена только на одном компьютере, и доступ к нему был только у одной девушки. Если бы она спросила, зачем мне нужны эти копии, я бы, может, стушевалась и отказалась от своей идеи. Но она ни о чем не спросила — просто сделала копии и дала мне диск.

Надо заметить, что следователи ШАБАКа уже убедились: в действиях той военнослужащей не было никакого злого умысла, поэтому против нее даже не было возбуждено уголовное дело. Да и судьи, похоже, эти доводы Кам смягчающими обстоятельствами не считают. Однако здесь Кам, безусловно, права: если бы в офисе генерала Наве соблюдались все правила хранения и копирования документов, этой истории просто не было бы. � хочется верить, что армия сделала из случившегося соответствующие выводы.
В день увольнения из армии Анат оставила дома удостоверение, ей дающее право на допуск к секретным документам, ей хотелось сохранить его на память как сувенир. Когда выяснилось, что она обязана вернуть это удостоверение в канцелярию, ей пришлось возвращаться домой. А возвращаться, как известно, плохая примета…

"Я — ЛЕВАЯ. НО НЕ РАД�КАЛ!"
Постепенно мечта Кам о журналистской карьере начала сбываться — ее приняли в так называемую бранжу известного �нтернет-портала "Валла". В ее задачу входило, во-первых, "подогревать" острыми комментариями идущие на портале дискуссии, а во-вторых, вылавливать из присылаемой читателями информации о текущих событиях самые интересные сообщения, проверять их достоверность, брать при необходимости комментарии у официальных лиц и выставлять на сайт. Таким нехитрым способом Анат удалось сделать для портала несколько "скупов", но для того чтобы прорваться в журналистскую элиту страны, этого было явно недостаточно.
В 2008 году на одной из пресс-конференций в "Бейт-Соколов" Анат познакомилась с молодым журналистом газеты "Гаарец" Ури Блау. Думая, чем она может привлечь его внимание так, чтобы Блау помог ей войти в число авторов этой, как считала Кам, лучшей газеты страны, она и вспомнила об этом диске.
— Во время нашей совместной поездки в �ерусалим я сказала Ури, что у меня есть нечто, что может его заинтересовать, — рассказала Анат судьям. — Он спросил, о чем идет речь, но я не смогла толком ему ответить, так как даже не помнила, какие же именно конкретные документы имеются на диске. Когда Блау просмотрел содержимое диска, у него загорелись глаза. Он сказал, что на основе этих документов можно сделать хороший материал о том, как ЦАХАЛ в обход всех законов проводит ликвидацию лидеров палестинской борьбы за свободу. Он спросил, может ли скопировать диск, и я тут же ответила, что, конечно, может, и что это очень важно — раскрыть факты нарушения ЦАХАЛом закона…
Это один из важнейших моментов процесса. Хотя в рамках сделки с обвинением Анат Кам должна быть признана виновной в краже секретных документов и в шпионаже без цели нанести ущерб безопасности �зраиля, вопрос о мотивах ее преступления остается крайне важным и в итоге может оказать влияние на приговор. Вот почему судьи несколько раз, меняя формулировки, задавали подсудимой один и тот же вопрос: осознавала ли она, какой ущерб обороне �зраиля может быть нанесен, если все эти документы попадут в посторонние руки? Считала ли Кам, как она утверждала до этого на допросах, что таким образом борется с "израильской оккупацией" и в этой борьбе хороши любые цели?

Ответы Кам на эти вопросы были несколько неожиданными.
По ее словам, сегодня она понимает, что слишком поспешно и необдуманно приняла решение дать Блау скопировать документы. Ей следовало бы сказать ему, что она должна пару дней подумать. При этом ею, видимо, руководили смешанные чувства. С одной стороны, элементарное тщеславие, жажда сделать блестящую журналистскую карьеру; с другой — убежденность, что она содействует священному праву общества знать правду о чистоте рядов израильской армии.
— При этом я была уверена, что такое очищение пойдет только на пользу армии и стране, — подчеркнула Кам. — У меня и в мыслях не было причинить какой-то ущерб нашей обороноспособности. Вообще меня в СМ� представляли как сторонницу леворадикальных взглядов, но это совсем не так. Точнее, возможно, до службы в армии я и в самом деле придерживалась таких взглядов, но затем все изменилось. Между мной и моими друзьями, типичными тель-авивскими левыми, лежит пропасть. Я терпеть не могу, когда они сравнивают оккупацию палестинских земель с оккупацией нацистами Польши. Хотя бы потому, что наша армия никогда не позволяла себе того, что делали нацисты на оккупированных ими землях, и вдобавок речь идет о спорной территории. Я терпеть не могу, когда эти мои друзья, ни разу не общаясь с поселенцами, демонизируют их, так как я на собственном опыте знаю, кто такие поселенцы, и мне известно, что ситуация на "территориях" крайне сложна, чтобы однозначно говорить, кто там прав, а кто виноват. Я против оккупации, так как считаю, что она наносит вред �зраилю, ослабляет позиции государства как изнутри, так и на международной арене, но вместе с тем я понимаю, что Ариэль, Бейт-Эль, Эфрат и многие другие поселения должны после заключения мира остаться в границах �зраиля. Да и по другим своим взглядам я тоже никак не левая. Я выросла в буржуазной семье и потому считаю капитализм предпочтительней социализма. Я не приемлю крайние формы феминизма и утверждения, что в сексуальных преступлениях всегда виноват мужчина, ведь некоторые наши девушки одеваются так, что откровенно провоцируют мужчин на сексуальное насилие…

— Так чем же ты все-таки мотивируешь свой поступок, если не идеологией? — спросили судьи.
— Только глупостью. Желанием пошалить, не думая о последствиях. Другого объяснения у меня нет. Той идеологической подоплеки, которую мне приписывают, в моих действиях не было, — ответила Кам.
Но ведь на допросах она говорила нечто совершенно иное!

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ШАБАК
Анат Кам хорошо помнит декабрьский день 2009 года, когда зазвонил ее сотовый телефон, и на экране высветился незнакомый номер. Она в тот момент опаздывала на лекцию и решила не отвечать на звонок. Но тут зазвонил другой ее мобильник, и на нем высветился тот же незнакомый номер. Это было более чем странно, так как номер ее второго телефона был известен только маме и самой близкой подруге. Анат невольно начало разбирать любопытство, каким образом этот номер узнал еще кто-то.
"Кто ты?" — отправила она незнакомцу sms-сообщение. "Рони, — последовал ответ. — Я пытаюсь дозвониться до тебя уже сутки. Нам надо встретиться и поговорить. Я из ШАБАКа".
Заинтригованная еще больше, Анат Кам набрала номер Рони, и тот сходу предложил ей приехать к ним в офис. Однако за время работы журналисткой Анат кое-чему научилась.
— Мы с тобой незнакомы, твой номер сотового не похож на номер госслужащего, — ответила она. — Я отнюдь не уверена, что ты говоришь правду, но готова встретиться с тобой в любом людном месте. Скажем, в каком-нибудь кафе…
Тогда Рони посоветовал ей позвонить в пресс-службу ШАБАКа, удостовериться, что он ее не обманывает, и приехать к нему при первой же возможности. При этом на вопрос Кам, о чем именно он собирается с ней говорить, он ответил, что об этом она узнает при встрече.

Согласившись на встречу, Анат стала думать о том, зачем ее приглашают в ШАБАК. Сначала она решила, что там заинтересовались ее статьей о раввине, придерживающемся правоэкстремистских взглядов, и они хотят получить координаты соратников этого раввина. Затем девушка вспомнила, что пару лет назад заполнила анкету для желающих работать в ШАБАКе. В анкете она подчеркнула, что является студенткой и потому может заниматься только офисной работой и только в свободное от учебы время. Но, будучи большой фантазеркой, Анат тут же нарисовала в воображении картину, как она превратится в израильскую Мата Хари… Лишь в самую последнюю очередь ей пришло в голову, что этот вызов может быть как-то связан с появившейся несколько месяцев назад "разоблачительной" статьей Ури Блау. Встревожившись, она стала звонить Ури, но голос на другом конце трубки ответил, что Ури сменил номер и вообще уехал со своей подругой в Таиланд, откуда вернется только через несколько месяцев.
То, что у Блау все в порядке, успокоило Анат, и она явилась в офис ШАБАКа в самом благодушном расположении духа. Рони оказался улыбчивым, симпатичным мужчиной, немедленно предложившим ей кофе и сигареты, а заодно бланк с декларацией о неразглашении содержания их разговора.
— Догадываешься, зачем мы тебя пригласили? — спросил Рони.
— Ну, не знаю… Может, из-за какой-то моей статьи. А может, хотите принять меня на работу. Помню, после армии я заполняла анкету…

— Нет, мне бы хотелось вернуть тебя в дни твоей армейской службы, — ответил Рони и положил перед ней номер "Гаареца" со статьей Блау. — Каким-то образом к этому журналисту попали секретные документы, которые были составлены именно в период твоей работы в канцелярии генерала Наве. Нам бы хотелось, чтобы ты помогла понять, каким образом могла произойти утечка этой информации. Это, упаси Боже, не допрос, не следствие. Сейчас нам важно пресечь источник утечки информации, а всем остальным мы займемся потом.
� тут Анат Кам почувствовала, как у нее задрожали руки и колени. В Мату Хари она явно не годилась — тело предало ее прежде, чем она успела ответить на вопрос следователя ШАБАКа.
— Можно, я позвоню адвокату? — спросила она.
— Конечно, можно! — все так же доброжелательно ответил Рони. — Только ты не имеешь права говорить, откуда звонишь, и, само собой, о чем мы здесь с тобой разговариваем.
По словам Кам, она почти мгновенно поняла, что отпираться бессмысленно: даже если Блау, следуя журналистской этике, и не назвал свой источник информации, ШАБАК в поисках этого источника в любом случае должен был выйти на нее. Было даже странно, что для этого потребовалось несколько месяцев.
Между тем, когда в ходе допроса Кам выяснилось, что она передала Блау не 500 секретных документов, как он сказал на допросе, а 2 тысячи, у сотрудников ШАБАКа потемнело в глазах. А Анат, по ее словам, тем временем решила, что если уж она под следствием, то дело следует представить так, что она действовала не из каких-то корыстных и других побуждений, а исключительно по идеологическим мотивам. Мол, пусть это по достоинству оценят и сами следователи, и, когда информация о деталях следствия просочится в СМ�, ее тель-авивская компания.

Расчет этот в определенной степени оправдался — вскоре после публикации первых сообщений об аресте Кам израильские левые провели в Тель-Авиве демонстрацию в ее поддержку.
— В комнате было трое симпатичных мужчин, один из которых, правда, годился мне в отцы; обстановка на допросах была неформальной, и мне почему-то нравилось играть перед ними роль левой фанатички. В этом, если хотите, было даже что-то сексуальное! — сказала Кам, отвечая на вопрос судей, зачем же она утверждала, что действовала по идеологическим соображениям, если на самом деле это не так…
Словом, все снова уперлось в разговор о шалости, недопонимании, детских играх…

КТО В�НОВАТ?
Просматривая в �нтернете комментарии израильтян на признания Анат Кам, сделанные в зале суда, я изрядно удивился их жесткости. Большинство авторов реплик, судя по всему, являются ровесниками Анат, и почти все они (на 80, а то и на все 90 процентов) сходились во мнении, что Анат Кам — "предательница �зраиля", "шпионка", "враг еврейского народа" (было и такое определение) и заслуживает максимального наказания за свое преступление. Ее слова о том, что она действовала по глупости, недомыслию и т.д., восприняты комментаторами как попытка разжалобить и ввести в заблуждение судей. Если на основе этих реплик судить о настроениях израильского общества вообще и молодежи в частности, то невольно приходишь к выводу, что сторонники левого лагеря все больше и больше превращаются в маргиналов.

Но да будет позволено автору высказать свою личную точку зрения по делу Анат Кам.
Чем больше я изучал те его материалы, которые были мне доступны, тем больше утверждался в мысли, что Анат говорит правду. Речь и в самом деле идет, я бы сказал, об очень еврейской, очень нашей девушке, которая натворила глупостей, сознает это и не знает, как теперь выпутаться из этой ситуации. Проблема Кам — это, безусловно, проблема не только ее одной. Очень многих других представителей левой израильской молодежи можно упрекнуть в инфантильности. Эта молодежь упорно не хочет становиться взрослой. Она предпочитает жить в выдуманном ими мире, где все делится на черное и белое, на добрых и злых. Причем деление это они производят исходя из догм, навязанных им определенной группой общества, претендующей на роль его светской духовной и интеллектуальной элиты. Политическая борьба представляется этим переросткам чем-то вроде ролевой игры во "Властелина колец", где они — эльфы, а солдаты израильской армии — орки. При этом они не понимают, что игра рано или поздно заканчивается, и начинается жизнь, в которой следует платить за все свои поступки. Но, повторю, этих юношей и девушек в силу разных причин становится все меньше. А что касается Анат Кам, то она, безусловно, заслуживает наказания.

� все же давайте не будем к ней слишком суровы. Наказание должно быть пропорционально тому ущербу, который она нанесла безопасности страны своими действиями. �, конечно же, главным героем этого "шпионского процесса" должна стать не Анат Кам, а Ури Блау, пытавшийся в течение многих месяцев водить ШАБАК за нос и выторговать для себя особые условия возвращения в �зраиль. Ну а по самому большому счету, перед судом должны предстать те, кто внушил Блау и молодому поколению израильских журналистов в целом ложные идеалы и ценности. Ложные как с точки зрения профессиональной журналистики, так и с позиций гражданской совести. Впрочем, я не уверен, что последняя у них есть…

«Новости недели» — «Континент»