БЛАГОРОДНЫЙ ПРОЕКТ, или В ПО�СКАХ УТРАЧЕННОГО ШТЕТЛА

Помню, зашел как-то в Нью-Йорке в еврейский музей. Экспозиция обширная. Охватывает разные стороны еврейской жизни. Рассматривать особо не было времени, ограничился общим обзором. Что-то меня заинтересовало, что-то не особенно. Честно скажу, я не большой любитель музеев. Но вдруг перед резным деревянным ковчегом Торы точно пронзило меня острое узнавание, будто увидел я нечто совсем забытое. Пронзительное это дежавю было таким щемящим, что сжало мне горло, и я не удержался от слез, тихо заплакал горько-сладкими слезами. Почему я, отрезанный от еврейства ломоть, расчувствовался перед ковчегом Торы, я долго не мог понять. Не потому ли, что он резными своими узорами походил на старинный буфет со скрипучими дверцами, занимавший изрядную часть нашей и без того тесной клетушки на Подоле? Возможно, его облик, его дизайн всколыхнули во мне забытые ощущения, звуки и запахи прошлого, казалось бы, канувшего во времени: голоса милого моему уху идиша, запахи бабушкиной фаршированной рыбы, тяжесть листов семейного альбома с полувыцветшими фотографиями предков и родичей, многие из которых остались навеки в Бабьих Ярах. У предметов старины, покрытых налетом времени и вырванных из когдатошнего контекста, есть свойство представать в более значимом виде, влечь за собой атмосферу, дух утраченного времени.

Когда мои добрые друзья из Атланты (штат Джорджия) Ефим и Ася Кержнеры рассказали мне о подвижническом своем проекте создания местного русско-еврейского музея и архива при нем, я вспомнил об увиденном в Нью-Йорке ковчеге. Две пары подсвечников, кидушные стаканчики, рюмки ХIХ века, поминальный лист той поры, несколько старинных религиозных книг, накидка для мацы с вышивкой позапрошлого века, паспорт еврея с отметками полиции для посещения городов вне черты оседлости — вот пока почти весь трогательный перечень того, что мои друзья Кержнеры положили в основание музейной экспозиции. Есть еще у них стенографический отчет о деле Бейлиса, изданный в Киеве в 1913 году и две-три антисемитские книги того времени. Но главное, что они имеют — это страстное желание осуществить уникальный проект, столь нужный нам, евреям из бывшей Российской, затем Советской, империи — а мы составляем огромную часть американских евреев — и особенно нужного нашим детям, внукам и последующим потомкам, коим неведомы реалии прежней еврейской жизни, не знакома атмосфера местечек-штетлов, черты оседлости, государственного антисемитизма — всего того, что оставило след в нашей ментальности, сделало ее своеобразной.

Земляки! Евреи! Благое дело, затеяно в Атланте. Оно не может не найти отзвука в наших сердцах, пока они помнят былое. Давайте оснастим музей еврейскими предметами кто чем может — утварью, документами, письмами, фотографиями ушедшей эпохи. Все здесь будет принято с благодарностью, все будет описано и задокументировано, все станет дорогим раритетом, сохраненным от небытия.

Яков ПАСТЕРНАК