Л�ТЕРАТУРНАЯ СТРАН�ЦА

Александр ЛАПТЕВ

НАЧАЛО
Рассказ из цикла «Как я работал охранником»

Девятого июля 1997-го года, приехав в офис «Сейфа», я узнал радостную весть: меня приняли на работу охранником с окладом полтора миллиона рублей в месяц. На следующий день мне надлежало выйти на объект, для чего прибыть для инструктажа к семнадцати тридцати. График работы такой: с понедельника по пятницу — с восемнадцати часов до двадцати одного, а в субботу — с девяти утра до девяти вечера. Воскресенье — выходной. Допытываться — что за объект предстояло мне охранять, я не стал. Начштаба посадил меня в «УАЗ», и мы поехали в некую «Росу» выбирать мне амуницию.

«Роса» — это специализированный магазин, снабжающий спецподразделения города формой и всякого рода прибамбасами. Расположен в центре города, но так хитро запрятан, что второй раз я дорогу туда не найду. Мы зашли на склад, и кладовщик, смерив меня взглядом, выбрал брюки и жилет зеленого цвета: размер пятидесятый, третий рост. Я померил — в самый раз, ушивать не надо. Позже в офисе получил широкий офицерский ремень, дубинку и берет с кокардой. Сама по себе форма мне понравилась, но я не представлял, как буду ходить в ней по улицам. Встретишь какого-нибудь знакомого литератора, потом разговоров не оберешься. Любят пишущие люди посудачить! Не хуже какой-нибудь старушки перемывают кости своим товарищам. Преобладает при этом осудительный уклон. Это потому, что современный российский писатель стоит на страже неписаных норм морали и нравственности, сам он — образец духовности и чистоты. Поэтому сам Бог ему велел поучать и осуждать. �наче он не может. �наче он и не писатель вовсе, а так, журналистишко какой-нибудь, обыкновенный человек, про которого и говорить нечего.

На следующий день, выспавшись как следует, успев и почитать, и посмотреть телевизор, и послоняться по квартире, я нарядился в новую форму и поехал в офис. Уже к вечеру дело шло, народ домой возвращался, а я только ехал на работу. Чудно! В половине шестого я стоял перед бронированной чёрной дверью. Дежурный не хотел сперва меня запускать. Разобравшись, пустил-таки, и минут десять я сидел на диване, слушал препирательства на тему: кому сопровождать меня на объект. Назывался объект довольно симпатично — «Апельсин». Я так и решил, что все объекты имеют кодовые названия, вроде тех, что давали секретным разработкам на заводе радиоприемников: «Арбалет», «Соболь», «Магистраль», «Луч», «Букет», «Гиацинт» и тому подобное. Но ошибся. «Апельсином» вполне легально звался продуктовый магазин, кодом же для него служили обычные цифры. Кажется, двадцать семь. Мне, кстати, также присвоили номер — семьсот пятьдесят шестой. Так и должен был я докладывать через каждый час: «Семьсот пятьдесят шестой с двадцать седьмого сообщает: на объекте всё в порядке, никто не лезет, пьяных что-то не видать! » — обычная милицейская практика. У них там всё на цифрах да позывных.

Недолго поспорив, уже знакомый мне менеджер в джинсах и свитере вышел из-за стола:
— Пойдем.

Мы вышли на улицу и потопали в сторону гостиницы «Ангара». Ходу было меньше десяти минут. Менеджер так напутствовал меня:
— Ты там не говори, что первый день охранником работаешь. Скажи, что с другого объекта перевели.

�, немного погодя:
— Вообще, объект спокойный. Происшествий там почти не бывает.
Я не стал уточнять, что значит «почти».

Мы пересекли улицы Марата и Ленина, миновали пронизанный солнечными лучами сквер Кирова и оказались перед известной каждому иркутянину гостиницей. С северной стороны ее и располагался объект с таким романтичным названием. Бетонное крылечко из двух ступеней, распахнутая настежь железная дверь, за ней — узкое помещение длиной метров десять и шириной около трех. Магазин работал без обеда и без выходных, с девяти утра до девяти вечера. Две пары продавщиц менялись через два дня, наматывая за месяц по сто восемьдесят часов. Зарплата — около миллиона (не долларов, конечно). Ассортимент продуктов достаточно разнообразный: от элитных вин и коньяков ценой семьсот тысяч рублей за емкость, до обыкновенной кильки в томатном соусе за четыре тысячи пятьсот.

К нашему приходу продавщицы уже отстояли девять часов и выглядели уставшими. Одна была маленького роста, белокурая, лет сорока. Другая высокая и худая, молчаливая девица со строгим взглядом серых глаз. Обе встретили меня равнодушно, глянули устало и отвернулись. Видно, тут перебывало немало охранников.

Сопровождающий обвел рукой помещение и сказал:
— Вот твоя территория. Пьяных гони. В случае нападения первый удар принимаешь на себя. Сигнал тревоги — три пятерки. Я пошел.

Уже в дверях оглянулся:
— Не забывай докладывать каждый час. — � вышел.

Что мне делать и как себя вести в различных ситуациях я совершенно не представлял. Ходить ли вдоль витрины, залитой ярким светом и сверкающей красивыми импортными упаковками, или стоять на входе и буравить посетителей тяжёлым взглядом? А, может, встать в углу и оттуда тихо созерцать?.. Никаких инструкций я не получил. Даже минимальной беседы со мной не провели. Оружия мне пока не полагалось. Каким боком отражать нападение, я не знал. Вся надежда на телефон… да на быстрые ноги.

Входили изредка покупатели, рассматривали витрины с умным видом. Продавщицы равнодушно отвечали на вопросы, подавали товар и щупали купюры. Я стоял у стены и чувствовал себя идиотом. Глянул на часы — прошло всего десять минут. Бог ты мой! Да тут с ума сойти можно за три-то часа!

Неожиданно ко мне обратилась белокурая продавщица:
— Вы сядьте на стул. А то тяжело стоять всё время.
Я оглянулся и увидел в уголке, между морозильником для рыбы и холодильником для напитков деревянный стул. Он стоял удобно: не загораживал проход, позволяя видеть всё помещение. Я прошел два метра и, тяжело вздохнув, опустился на сиденье. Уф!..

— Жарковато у вас, — произнес я, желая как-нибудь отблагодарить продавщицу. Пустое ее замечание заметно ободрило меня. Я вспомнил, что продавцы очень любят, когда у них покупают товар, и тут же купил литровую бутылку «Seven Up». Стоила она тогда ровно шесть тысяч — чудесный напиток с тонким лимонным вкусом.

— Хороший лимонад! — похвалил я.

Белокурая продавщица мило улыбнулась. Другая бросила исподлобья настороженный взгляд. Я отставил бутылку и снова глянул на часы: двадцать пять минут седьмого. Ещё два с половиной часа. Если разобраться — пустяк! Не успеешь оглянуться, домой нужно собираться. Главное — о времени не думать. Если будешь думать о времени, тогда долго покажется. А лучше тянуть потихоньку лимонный напиток и думать о своём. Наблюдать события, накапливать впечатления. Вот она — жизнь! Вот они — характеры народные! Смотри, анализируй, запоминай на будущее.

Я смотрел, но ничего особенного не видел. Вот две продавщицы, молодая и молодящаяся. Вот покупатели — всех возрастов и настроений. Вот руки покупателей — одинаковыми движениями отсчитывают деньги и берут товар. Вот жаркий летний вечер — вполне обычный в бесконечном ряду таких же вечеров. А вот я — такой же как все, только в форме, стою, смотрю — дурак-дураком!

Магазин опустел. Одна продавщица ушла в подсобку, другая уселась возле прилавка и взяла в руки спицы для вязания. Опустила голову и вся ушла в работу. Хлебнув напитка, я встал со стула и направился к выходу. Вышел на крыльцо. Яркое желтое солнце. Зелень тополей. Оживленная автобусная остановка в пятнадцати метрах и куча народа на ней... �дут мимо горожане, поодиночке и парами, озабоченные и беззаботные, старые и молодые, красивые, безобразные, богатые, опустившиеся, углублённые в себя и с рассеянными взглядами, рыскающими вокруг в поисках добычи и впечатлений. Нет двух одинаковых. У каждого свои планы и мечты, тревоги, боли, надежды, своя борьба, свой крест. Всё это мой народ, мои соплеменники; я живу с ними в одном городе, с ними же рядом буду лежать в одной земле — не очень далеко от «Апельсина». Я стараюсь угадать — кто из этого вялотекущего, разношёрстного потока свернёт в магазин. Никто не сворачивает. Оно и хорошо! Спокойнее. � чего так долго магазин работает? Закрывали бы в семь — и баста! Только людей зря мучают. Всё равно покупателей нет. Только я так подумал, откуда-то сбоку вынырнули два парня, причем один с большой черной собакой, что-то вроде ризеншнауцера. Они прошмыгнули в магазин, а я стал усиленно размышлять: имел ли я право пропускать собаку? Насчет собаки мне ничего не говорили. Про пьяных — да, говорили! Пьяных нельзя пускать. А вот что делать с собаками?..

Я зашел внутрь. Парни стояли у залитой светом витрины и выбирали рыбные консервы. Собака, высунув розовый язык, смотрела на бутылки с коньяком. Кудрявенькая такая. Продавщицы не выглядели обиженными — это успокаивало. Ну, а если бы мне пришлось их выгонять, — как бы я это сделал? Подошел бы и сказал просто: «Уберите, пожалуйста, собаку!» �ли нет, лучше твердо заявить: «Выведите собаку из магазина!» А можно крикнуть без затей: «Эй, приятель, убери-ка собаку отсюдова! Ты чё, законов не знаешь?» Последний вариант мне понравился больше других. Но какая последует реакция? Ответит он, к примеру: «Да пошел ты!» Что мне, драться с ним? Да пошел он сам со своим ризеншнауцером!.. Я снова вышел на крыльцо. В конце концов, насчет собак меня не инструктировали. Сунул руки в карманы и плюнул на землю. Однако, нервная работа.

Без пяти минут семь я поинтересовался у продавщиц наличием телефона.
— В подсобке,— сказала белокурая и кивнула головой себе за спину. Я прошёл осторожно между холодильных установок, мимо ящиков с вином, по черным электрическим шнурам и попал в квадратную комнатку полтора метра на полтора. Холодильник, стул, стол и телефон «Panasonic» на столе. Набрал одному мне известный номер и услышал в трубке строгий голос:
— Оперативный дежурный фирмы «Сейф» слушает!
— Это... гм...— поперхнулся я на первом же слове.
— Чего-чего?
— Это я, ну этот, как его... Лаптев!
— Лаптев?
— Лаптев.
— Говори, Лаптев.
— У меня тут всё нормально. Происшествий нет. Всё хорошо.
— Молодец, раз хорошо!— отрезал дежурный, и сразу послышались гудки. Несколько секунд я прижимал трубку к уху, боясь увидеть позади ухмыляющуюся физиономию. Но позади никого не было. Я опустил трубку и отер рукавом вспотевший лоб.

Через минуту я стоял в торговом зале и тупо разглядывал витрины. Работа охранника оказалась совсем не такой, как я предполагал. Никакого криминала, ни рэкета, ни крутых разборок. Всё чинно, благородно. Заходят покупатели, вполголоса переговариваются, тычут пальцем в понравившийся продукт, а потом шуршат купюрами. Некоторые размахивают сотовым телефоном. Обладатели оного походят один на другого — какой-то особой, если можно так выразиться — тщательно маскируемой развязностью, чрезмерной серьезностью и резкостью жестов. Берут они самое дорогое и в больших количествах, при этом незаметно, чтобы радовались покупкам. Взяли и взяли, чего такого! Побросали в пакет и понесли на улицу, сели в джип и покатили домой, чтобы скромно поужинать и лечь спать. А, может, и не домой покатили. Бес их знает, куда они ездят вечерами. Ни одного обладателя джипа я не знаю. Да и не желаю знать. Эка невидаль! Выскочили из нас же — из обычных, рядовых. Повезло в какой-то момент, оказались чуть расторопнее, наглее — вот и повылазили словно сыпь на коже. По сути, обыкновенные людишки, как вы и я. Одуревшие от денег, только и всего. Завидовать и злиться глупо. � радоваться нечему. Так получилось.

Первую трехчасовую смену я отстоял, словно в забое отработал. Сто восемьдесят минут показались мне целой эпохой. Выйдя на улицу в пять минут десятого, я заметил с удивлением, что наступил вечер, жара спала и солнца уже не видать. �з раскрытых окон ресторана неслись завлекательные запахи, грохотал оркестр, а я шел на троллейбусную остановку и так странно себя чувствовал! На улице было покойно, мягко и сумрачно, таким уютом веяло от многоэтажек, так резок был переход от слепящего солнца, жары и нервного напряжения к умиротворенности и тишине, что похоже было на сон. Не чуя собственного тела, я дошел до троллейбусной остановки, дождался «пятерки» и поехал домой. Смутные чувства переполняли меня. Казалось бы — что такого? — отдежурил три часа. Но для меня это явилось началом нового периода в моей жизни. Если бы кто-то мне сказал, что целых два года отработаю в охранной фирме, я бы сильно удивился. Однако, это произошло. Забегая вперед, скажу: за это время со мной не произошло ничего сколько-нибудь выдающегося. С другой стороны, повседневная жизнь наша настолько удивительна каждым своим событием, так причудливо переплетаются нити судьбы, такие странные происходят встречи и мелькают лица, что не хватит времени, чтобы всё это запомнить и запечатлеть на бумаге.

В «Апельсине» я простоял меньше месяца. Не мог я тогда знать, что через несколько лет на этом спокойном тихом объекте застрелят среди бела дня охранника, после чего магазин прикроют, чтобы никого больше в этом магазине не убивали, а убивали в других местах — благо, подходящих мест в �ркутске предостаточно.

г. �ркутск

Публикация подготовлена Семёном Каминским, newproza@gmail.com