Сергей Главацкий
Родился в 1983 году в Одессе. С 2002 года и до нынешнего времени — Председатель Южнорусского Союза Писателей. С 2007 года — Председатель Одесской областной организации Всеукраинского творческого союза «Конгресс литераторов Украины», с 2009 года — член руководства Конгресса литераторов Украины. В 2009-2011 гг. — соорганизатор и член жюри Международного фестиваля литературы и культуры «Славянские Традиции». Член редколлегии шести литературных изданий Украины. С 2011 года — выпускающий редактор нового литературно-художественного журнала «Южное Сияние» (Одесса). Автор множества публикаций в украинской, российской и зарубежной периодике, в.т., в антологии «Украина. Русская Поэзия. XX век», в журналах «Октябрь», «Российский колокол», «День и Ночь», «Дон», «Южная Звезда».
ПАРАДОКС ВСЕМОГУЩЕСТВА
Испуганный Мир продолжает полёт…
На этом кощунственном острове слёз
Средь этих поруганных снежных озёр
Отринь кругозор, это – гипнотизёр,
Забудь горизонта строптивый Колосс!
В того ли мы верим и он ли спасёт?
И сильные мира Того – экий цирк! –
И этих миров – золотые тельцы,
Всевластье своё от себя сторожат,
Над мощью своей, как Кощеи, дрожат,
А Бог утверждает: все боги – лжецы,
И мир создаёт по чужим чертежам,
Где Нет Его вовсе, и не было – зло
Само зародилось, как – свет, и тепло,
И жизнь – от шальной огнестрельной искры,
И мы с Него спросим, зачем Он – сокрыт,
А чёрт продолжает смеяться козлом,
Клонируя Бога, штампуя миры…
Творец совершенный, всесильный, как суть,
Не в силах в миры совершенство – вдохнуть,
Дефектной Вселенной доволен пока!..
Стряхни с себя синестезию зрачка,
Обман окоёма исподний избудь!
Лети, недотыкомка, сквозь облака!
ОТВЕТ
1.
Испуганные сны
стареющих Индиго
впечатаны от века
в решётки хромосом,
как огненный Псалтырь
в лесов живую книгу,
где – кома человека,
познавшего свой сон.
Не бойся испугать,
любимая, родная –
проносится, как поезд,
глухонемой вокзал.
Разомкнутая плоть
свой зодиак познает –
сирот колючий пояс
стучится в тронный зал.
Колодцев тайный быт –
глаза дремучих марев –
играет с верхней бездной
и – с нижней заодно.
Не думай, что теперь,
когда живее зарев
становится Невеста,
заляжет Сон на дно.
И я тебе приснюсь
там, где случилось Чудо –
вослед оледененьям
и пасеке венер.
Храни такие дни,
мы – прибыли – Оттуда,
там – камера храненья
нас, словно общий нерв.
Не тщись не сниться мне –
ни в саване ознобном,
ни в пелене азота,
ни в раненой фате –
мы всё равно найдём
Кристалл в миру загробном,
в том, что так похож на одурь
двух спаянных людей.
2.
Колыхание ветра по кругу, в надир и – обратно,
Шевеленье эпох в сонме чёрных квадратов…
В точку невозвращенья Земли – вход парадный
Утопает в цветах, и в венках, и в костях, и – в распятых…
Вот и я, как архангел Пьеро, как пастух Зодиака,
Каждый раз тебя жду здесь – живой, невредимой,
Облучённый давно чередой ложных знаков…
Я, наверно, привык, я привыкну сильнее, вестимо,
Всякий раз, одевая посмертную тогу,
Улетать в небеса из любых небоскрёбов
И смотреть им в глаза удивительно строго,
Ожидая от них подношения мне в виде гроба,
И спросить с них за всё, что они натворили
С этим местом и временем, с духом и телом,
И – уходит вода – из воды, её боги сморили –
Звонари в храме атомных маятников беспредела.
Но послушай, послушай, ты властна сломиться,
Неразменный мой Ад – ждать тебя – сдастся сам, ведь
Цвет выходит из темени, звук – из жар-птицы,
Жизнь выходит из нас, словно джинн из беременных амфор.
3.
На самых подступах к Вокзалу –
Внезапный сон, сто раз на дню…
Ты никому не рассказала,
Что я тебе в Сочельник снюсь.
Пусть этим снам мой рок поверит,
Что побережье всё – твоё,
Что мы выходим там на берег,
Но не вдвоём, но не вдвоём…
Иная явь – явь лишь местами,
Иные сны – что белый шум.
То, что ты снишься мне годами,
Я и тебе не расскажу.
***
Как не подглядывай за томной тишиной,
Как не заглядывай в бессмертье кенотафом –
Ты будешь молча, как замок, следить за мной,
И станет вечный сон моим auto da fe.
Меняет кожу кокон шума, и зерно
Внутри него – горит торшером пустоцветья,
Пустырь растёт, как радиации синод,
И шум, как шелкопряд, родившись, бьётся плетью…
Для птичьих – строгий пост: ни чувства, ни мечты,
Ни – ожиданья разряжённой сном надежды –
Как не вглядись туда, где можешь статься Ты,
Как не смотри, что у молчанья под одеждой!
Ничейный ветра нимб – оков неспелый ум,
И язва тишины – как ржавчина – нетленна,
И – кто спасёт из заточенья новый шум,
И – выйдет чей пароль из кокона, из плена?
Пароль для скорлупы сей будет ядовит,
И грянет гром, и мы узрим в чаду пожаров
На плоскости чудес всю простоту любви
И ливнем оголённых микросхем Самсары.
Мне остаётся ждать, пока падут врата,
И неба тыл разверзнется перед остывшим,
И подтолкнёт Тебя ко мне, и голос даст,
Немотности Твоей вселенской возмутившись.
ПО КРОВАВОМУ СЛЕДУ
Надо пойти направо,
Надо пойти налево –
Где-нибудь да погибнешь,
Где-нибудь да воскреснешь.
Нынче такие нравы,
Нынче такие девы,
Где-нибудь просто всхлипнешь,
Где-то хлебнёшь болезней.
В колких рассветных травах,
Или под кроной древа
Будет судеб распутье –
Камень, конца предвестник.
То ль против кровотока,
То ли идти на запах –
Нынче такие судьи,
Нынче такие яды.
Всё испытать, потрогать
Надо нам – от столапых
Бомбоубежищ Сада
Вплоть до святилищ ада…
Надо шагнуть к востоку,
Надо шагнуть на запад –
Пробовать всё нам надо,
Где-нибудь есть награда…
ПОРТРЕТ
Мы – белые пятна божественных помыслов,
Мы – чёрные дыры суккубовых промыслов,
Ослепших картографов праздные домыслы,
Судеб оговорки, бездушных саркомы Слов…
Мы – те, кого выдумал северный вакуум.
Мы – с теми, по ком ошиваются дракулы.
Мы – там, где оплакали тайны Аввакума,
Каракули не понимая оракула…
Для падших народов Земли, увы, все – свои,
Исправно сбоит пересылка словес – в Аид,
В горячке бессрочной заходятся трезвые,
Геном гуинплена отточен, как лезвие…
Мы – те, у кого за спиною коммун ГУЛАГ,
И стадные идолы в древних карбункулах.
Мы – те, кого ждёт – Совершенный Гомункулус.
Мы – то, для кого – Абсолютное Бунгало.
На падшей Земле – теснота не по нам была,
Мы – зайцами – в Небо, шныряя по тамбурам,
Орбита пчелиной волны – как сомнамбула,
Которая держит прозрения – в ампулах…
Мы – те, от кого ожидают исчадия
Внутри их самих, не рождённых, зачатия,
Но ор непорочной матрёшечной братии
Для мертворождённых звучит, будто радио…
У падших планет – всех констант аберрация,
Поставлена их на поток эксгумация,
Орбитам их больше не свойственна грация,
Они – астероидов конфедерация,
Но я тебя слышу – и всё растворяется,
И всё – исчезает, бесследно теряется,
И нам – не нужны больше те, что – смиряются,
Ни мир, ни Вселенная – пусть расширяются!
КОРАБЕЛЬНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Здесь такая луна! Здесь такой снегопад,
Что становится он камертоном – навеки!
Ему бить теперь в наш беспробудный набат,
Заточив обертоны о лезвие неги.
Здесь такое величие снежной орды,
Неуёмный отёк всестороннего снега,
Что пора нам следить за игрой немоты,
За космической властью замёрзших молекул!
Здесь такой снегопад, что случайно забыл
Сделать выдох зеркального горна игумен,
Что заслушаться можно молчаньем судьбы,
А потом не услышать божественный зуммер!
Здесь такая твоя, колыбельная тишь,
Что потом и не вспомним, что мы – в божьем трюме,
И пора нам выглядывать – где ты стоишь,
Как ты там, Мир, который давно для нас умер.
ГЛУБОКАЯ РАЗМОРОЗКА
Столько падать, а в итоге –
Полюбить кота в мешке,
Или – льва в Святом Граале!
Сколько мы с тобой сгорали
Даже от иголки в стоге,
Вечного огня – в руке!
Не допустишь, отвернувшись,
Метастазы сердца – в явь!
Я такие знаю средства,
Чтоб добыть тебя из детства,
Как из-под земли – уснувших,
Как ушедших в пустошь вплавь,
И уйдя в тебя – как Каин,
Возвратить себе – ребро!
Мёртв – не значит – обезболен.
Не могу себе позволить,
Столько дней тебя вдыхая,
Словно чистый кислород,
Отойти – на дюйм, мембрану
Потревожив, как печать…
Тишина – лишь буффонада.
Даже если – Року – надо,
Даже если вскрылась рана,
Говори мне, отвечай!
И насытившись под вечер
Скисшей истиной в вине,
И грешить-то не умея,
Не узнаешь в змее – Змея… -
Дай обнять тебя за плечи,
Отыскав себя – во мне…
Я тебя не покалечу…
Я – бесплотен. Нечем. Нечем.
НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНО
1.
А я уже всем рассказал, что ты – ангел…
Что за руки мы побежим к полустанкам,
Что нашему счастью – ответит Земля.
И будет на небе комета – мустангом,
Предтечей блаженства, вознёсшейся Вангой,
И мы будем вечными в этих полях,
Что я смогу быть – неоправданно прежним,
И ты – непростительно юной и – вешней,
До обморока – оголяя свой взгляд,
Что мы сможем быть с этим миром – небрежны,
Ведь всё Мирозданье – за нас, за мятежных,
Но… луны печали щебечут в груди.
И ты меня видеть не хочешь – суровым
Седым ледником охватив, словно кровом,
Дороги уволили нас – не дойти.
И там, где нас нет – сингулярные дрофы,
В абсурдную пустошь – искрящийся провод,
И сотни дорог, чей обрыв – впереди.
2.
А я уже всем рассказал, что ты ангел…
Что ангелы – в сумраке пешем – мустанги,
Что есть в тихом омуте – звёзд исполин.
Но мир уже всюду расставил приманки –
Силки, волчьи ямы, и – даже трепанги –
Готовы сослать меня на Сахалин.
Без компаса в сотом аду и – безгрешны…
Зачем же меня убедил Бог нездешный
Поставить на ноль, свою жизнь обнулив?
И ты уверяешь меня так безбрежно,
Что наши объятия так неизбежны,
Что всё ещё будет, что всё – впереди,
Как будто бы завтра уже – катастрофа,
Как в миле отсюда – рожденье сверхновой,
Как – знаешь уже, что – размыты пути.
Прости, что мир к нашим смертям был готовым,
Прости, что не к месту моё было – Слово,
Что вовремя я не приехал – прости.
ОТСУТСТВИЕ ДНЯ
Боже, дай мне её или жизнь забери! –
В доме ужас поёт, в небе эхо парит.
Боже, жизнь забери или дай мне её! –
Этот крик навсегда застрял в доме моём.
Что же делаешь ты? Боже, что ты творишь!
И кошмар – словно гром, и кошмар – словно тишь.
И повешенный сохнет под люстрой и ждёт.
И Она – не идёт, не идёт, не идёт…
г. Одесса