РАССТАВАН�Е С ПРОШЛЫМ

�лья АБЕЛЬ

В театре имени Ермоловой в Москве, отметившем в прошлом году свое восьмидесятилетие, в том самом, что раньше был рядом с многоэтажной стекляшкой гостиницы «Националь» на улице Горького, а теперь уже там же, но на Тверской и рядом с «Карл Ритц Отелем», большие перемены. Бывший бессменный руководитель театра Владимир Андреев вроде бы лично захотел уйти из своего театра, предварительно пригласив в него в качестве своей творческой смены Олега Меньшикова.

Он когда-то работал в старомодном театре, потом снялся легендарных в «Покровских воротах» у Козакова, создал свою антрепризу, был лицом известной часовой компании и прочая, и прочая — всегда был и остался до настоящего времени амбициозным одиночкой, премьером, любимцем публики и бенефициантом.

Понятно, что его назначение стало первой ласточкой замены руководителей московских театров. За ним последовала подобная история с Театром имени Гоголя, а на очереди и другие не слишком известные театральные площадки. Такова политика осовременивания культуры в Москве. � проводится она жестко и последовательно.

Очевидно и то, что при проведении ее удастся не только освежить театральную атмосферу мегаполиса, но и окажутся потерянными хорошие спектакли, которые шли на сценах не первостатейных театров города.

Очень бы не хотелось, чтобы в результате реформ и организаций, например, исчез бы из афиши театра Ермоловой и спектакль по Бабелю, который стал яркой и колоритной премьерой завершившегося сезона.

Будет или нет играться спектакль решат, наверное, два человека — новый худрук театра и продюсер постановки. � результат их сотрудничества или отсутствия такового станет известен буквально с самого начала 82-го сезона ермоловцев. Но ведь ничто не мешает вспомнить успешную премьеру добрым словом, воздав должное изысканности и точности режиссерской работы, ансамблевости исполнителей, среди которых были и «звезды» со стороны, и артисты труппы Театра Ермоловой.

�так, несколько слов после просмотра спектакля.

Пьесу Бабеля «Закат» можно ставить весело и в стиле «ретро»: показать одесских шлимазлов , как их описал их автор после Октябрьской революции. Сыграть на злободневности истории про благородного бандита Бенциона Крика. � сделать некую ретроспекцию, но так, чтобы при всей старомодности костюмов и характерности диалогов, при всем местечковом акценте у главных персонажей, показать, что они — очень современные ребята. Потому могли бы со своими бандитскими замашками вписаться в рассказ о России начала девяностых прошлого века. Можно сыграть нравоучительную пьесу о распаде семейных, традиционных ценностей, как вечную тему конфликта отцов и детей, которую придумал и описал первым отнюдь не Тургенев. Можно вообще сделать мюзикл, как это и было тридцать лет назад в театре Вахтангова, когда на музыку композитора Журбина драматические артисты пели и танцевали.

Но уже нельзя поставить так, как в Маяковке того же времени увидел текст Бабеля советский классик, режиссер Андрей Гончаров. У него отца семейства, отщепенца и вероломца играл Армен Джигарханян, а его Марусечку исполняла дебелая дама зрелых лет.( Наверное, впервые на советской сцене тогда показали топлесс, что и для самого режиссера, и для руководимого им театра, вполне возможно, стало прорывом, поскольку в театре демонстрировать ню, хотя бы наполовину тогда еще не решались с такой прямотой, с таким натурализмом.)

Оказалось, что все названное выше можно совместить в одном спектакле. � в качестве полуантрепризы (несколько «звезд» и основная труппа) показать его в не слишком раскрученном для столицы театре имени Ермоловой.

«Одесса 913» есть копродукт театра Ермоловой и продюсера Леонида Робермана. Динамичный, стремительный, в чем-то прямолинейный спектакль. Как ни странно, в духе классицизма, с хорошо поставленными танцами, с четкой проработкой характеров каждого персонажа, с простой идеей — добиваться денег можно и нужно, но по трупам идти не надо. Себе дороже.

В качестве приглашенных артистов участвуют: Григорий Антипенко (любимец телезрительниц после сериала «Не родись красивой»), естественно, играющий начальника одесских бандитов Беню Крика; Юрий Беляев, который в телесериалах тоже чаще играет бандитов настоящих или бывших, а здесь — отца семейства, отвязного и хватающегося за все радости жизни Менделя Крика; Александр Сирин, который в очередь с Даниилом Спиваковским изображает кантора и служку, комментатора событий Арье Лейба.

Все остальные роли, иногда по две три на протяжении спектакля исполняют артисты-ермоловцы.

Сначала, в первом действии, думаешь, что попал на оперетту про то, что можно быть пофигистом и перфекционистом одновременно. Крик-старший разорвал все отношения со своей верой, со своим происхождением, с семейными узами. Гуляет на глазах у всех с молодой девицей — его содержанкой, сорит деньгами, вечеряет в трактире в попойках и грубых ласках с местными дамочками, мешает выданью замуж больной и перезрелой по возрасту дочери, плюет на то, что один его сын пошел на военную службу в русскую армию, а другой стал бандитом, сделав себе имя на грабежах и убийствах.

Первое действие есть триумф Менделя Крика. Он в силе, в богатстве, в соку и в почете. Ему скучно, потому что достиг всего, что хотели бы получить другие, менее удачливые, менее циничные и нахрапистые соседи и соплеменники.

Второе действие спектакля — триумф Менделя Крика. Он действует нагло, уверенно, но разумно, а не поддаваясь эмоциям. Он, как в известном рекламном слогане хочет всего и сразу. Однако последователен, осторожен и логичен, что не умаляет его смелости, куража и умения рисковать.

То есть, представлено два способа жить, два пути к богатству и популярности на местном и любом другом уровне. Один — медленно, год за годом собирать в своих руках власть и состояние, а потом тратить нажитое в свое удовольствие. � второй — ставить богачей перед фактом наезда, требовать отката и весело, роскошно жить сразу, становясь все более респектабельным гражданином города, местной знаменитостью, королем Одессы и окрестностей.

В обоих случаях победа дается горькой ценой, потому что, нажив все, Мендель теряет власть над сыновьями, не остается для них авторитетом, потому что, избив с братом отца до полусмерти, Беня Крик понимает, что уважение свое заслужил только потому, что его боятся, что ему завидуют, что его проклинают, что его ненавидят и желают ему несчастий.

Подтекст всего этого — не уходи от своих, не теряй того, что нажито было до твоего рождения, не беги от самого себя. Мендель и Бенцион, как и Левка, его брат, попробовали жить так, как будто бога нет и будто только с них все и началось. � добились только того, что стали обладателями черепков — памяти, любви, богатства, счастья и почета.

Но так красиво обо всем сказано Бабелем, так лихо завернули свою историю про Беню Крика в театре Ермоловой, что сразу и не поймешь — это гимн приобретательству, апофеоз бизнеса, циничного и беспощадного, или поминальная молитва, которую пытались сыграть в захаровском спектакле в «Ленкоме», а удалось ее показать в театре Ермоловой.

Спектакль «Одесса 913» — это не просто ремейк прежних спектаклей по «Одесским рассказам» и «Закату» Бабеля, не история распада семьи, что так любят изображать русские писатели и классики мировой литературы, а и кадиш по ушедшей России. После 1913 года наступил год начала Первой мировой войны и потом революции Февральской и Октябрьской, которую до перестройки в СССР называли Великой, а теперь обозначают, как переворот. � не только семейный уклад в одной отдельно взятой семье разрушился, а и сгинула страна, на безмерном по карте пространстве которой был. Наряду с другими городами и весями, был и южный город Одесса, специфическая ментальность, как и говорок жителей которого вошли в легенду, в анекдоты, а также и в монологи Жванецкого.

Но марксизм-ленинизм уже второе столетие учит прощаться с прошлым весело. Несмотря ни на что.

Вот и в эксцентрикой, темпом, прямолинейностью спектакля Родиона Овчинникова приглашенные и собственные артисты театра Ермоловой распрощались с тем, что уже не вернуть. Никогда и никому.

А легенда, шарм, романтическое ощущение того безвозвратного времени осталось. Вот его и попробовали передать — легко и со смехом, как могли, как поняли, как почувствовали и обыграли.

Не так гламурно, как в МХТ у Олега Табакова, не так холодновато, как в «Современнике» у Галины Волчек, не так психологично, как у Туманиса в вахтанговском. По-своему, немного провинциально, чуть поверхностно и искренно, внося в ностальгическую ноту повествования грусть и о том, что театр, начинающий главную улицу города и страны, не столь популярен, как прежде, если он вообще был когда-то привечаем зрителями в полную силу.

А ведь смешно, господа получилось, местами остро, да еще на еврейскую тему, о которой можно говорить все больше без оглядки, но с политкорректностью. Смешно и весело. До слез.