Елена Литинская

Елена Литинская живет в Нью-Йорке. Стихи, переводы, рассказы и очерки Елены можно найти в периодических изданиях, сборниках и альманахах Москвы, Нью-Йорка, Бостона, Калифорнии и Филадельфии, а также в интернете. �зданы четыре книги стихов и прозы автора: «Монолог последнего снега» (Нью-Йорк, 1992), «В поисках себя» (Москва, 2002), «На канале» (Москва, 2008), «Сквозь временную отдаленность» (Бостон, 2011).

ПЕРСТЕНЬ
Рассказ

Людочка была сиротой. Родители ее погибли в авиационной катастрофе, когда девочке было пять лет. Вырастила Людочку ее бабушка Фира Львовна. Она была из богатой купеческой семьи, разорившейся во время Октябрьской революции, которую втихаря называла «победой банды». Соседи по коммуналке любили Фиру Львовну за рассудительность и мирный нрав. Врагов у Фирочки не было или почти не было. Всю свою долгую и нелегкую жизнь она считала врагами только двух людей: Ленина и Троцкого. Потому что они, «эти бандиты», разорили ее папочку, Мойше-Хаима, превратив благообразного купца второй гильдии в полубезумного иждивенца, который целый день только и делал, что раскачивался в молитвенном экстазе и проклинал «бесноватых вождей-разбойников». Но об этом соседи по коммуналке не знали и даже не догадывались... А если бы, не дай Бог, догадались, воспитывать Людочку, было бы совсем некому. Но суть даже не в этом возможном, но не случившемся несчастье, а в том, что Фире Львовне приходилось работать нянечкой в больнице. А сколько они, эти нянечки, зарабатывали? Гроши. Но бедность, как говорится, не порок. Людочка выросла в красивую жизнерадостную девушку, с добрым характером и даже образование высшее получила, так как в «проклятое советское время» обучение в вузах не только было бесплатным, но еще и стипендию платили.

В Государственном пединституте имени личного врага прадедушки Мойше-Хаима и бабушки Фиры, Ленина, Людочка познакомилась со своим будущим мужем �горем. Свадьбы никакой особой не устраивали по причине той же самой бедности. Молодые просто пошли в ЗАГС и там расписались. Зато отец жениха, Осип Абрамович, преподнес Людочке царский, по тем временам, свадебный подарок — старинный золотой перстень с бриллиантом и непонятными вензелями-инициалами. Вензеля переплетались, напоминая латинские буквы “L”и “I”, что вполне могло означать — Людмила и �горь. Хотя, на самом деле, эти латинские буквы имели какое-то другое таинственное значение, о котором отец жениха не знал.

Еще до войны, в 1934 году, Осип Абрамович ездил учиться автомобилестроению в Америку. Такое случалось при советской власти, так как местных инженеров не хватало (по причине их массового истребления во время революции, гражданской войны и красного террора) и надо было растить своих рабоче-крестьянских специалистов, обучать их за границей. В городе Нью-Йорке Осип Абрамович заодно навестил своих двоюродных братьев Поляковых, которые сбежали в США сразу после Февральской революции, не дожидаясь Октябрьской. Поляковы оказались ловкими ребятами, сколотили приличный капитал и основали свой бизнес — Дом ритуальных услуг. Бизнес оказался прибыльным, так как люди умирают каждый день, даже в такой благословенной стране, как Америка. На память об этой неожиданной встрече Поляковы подарили Осипу Абрамовичу тот самый перстень с бриллиантом и вензелями. Осип Абрамович, у которого деньги не водились ни в 30-е годы, ни вообще никогда, весьма удивился такому ценному подарку.

— Спасибо! Но зачем мне, простому советскому инженеру, этот дорогущий перстень? Не те в нашей стране времена нынче, чтобы я привлекал внимание драгоценностями.
— Жене подаришь, потом — жене сына. Будет ваш фамильный перстень. А времена могут когда-нибудь измениться к лучшему.
— Ну, разве что так, — согласился Осип Абрамович и принял перстень в подарок. Когда он преподнес его своей жене Розочке, та в ужасе отмахнулась:
— Убери немедленно это шикарное несчастье! Спрячь, продай, выброси, только, чтобы я его никогда больше в нашем доме не видела!

Осип Абрамович очень удивился такой бурной реакции своей жены, но ослушаться ее не посмел. Продавать перстень было опасно, а выбросить жалко. Он положил перстень в коробочку и спрятал далеко и глубоко — до лучших времен.

� вот теперь, после женитьбы �горя, перстень перешел «по наследству» к Людочке. Она очень полюбила этот перстень с замысловатыми вензелями. Носила его, не снимая, как обручальное кольцо, словно срослась с ним. � не задумывалась, откуда он взялся и зачем ей дарован...

Жили они с �горем дружно, нежно любили друг друга, и вскоре на свет появилась их дочка — Татьяна. После рождения Танечки Люду, словно, сглазили. Она стала постоянно болеть. Головные боли, гипертония, что-то с желудком, с печенью. В итоге развилась депрессия. Словом, за короткий срок Людочка из красивой, розовощекой, жизнерадостной молодой девушки превратилась в бледную, нервную, вечно жалующуюся на недомогания, женщину.

Бабушка Фира к тому времени уже отошла в мир иной, и некому было помогать Людочке с ребенком и домашним хозяйством. Нанимали домработниц. �горь берег свою жену и считал присутствие домработниц осознанной необходимостью.

А Танечка тем временем выросла, закончила школу и, преодолев процентную норму на пресловутый пятый пункт, поступила в МГУ на романо-германское отделение. Таня жила веселой, беззаботной студенческой жизнью. Она любила отца с матерью, но любовь свою не умела проявить, уделяла родителям мало внимания и с присущим юности эгоизмом, концентрировалась на себе, ожидая от жизни одних лишь радостей. А дома, с вечно печальной, больной матерью радостей было мало.

После пятидесяти организм Люды дал окончательный сбой. Она заболела редкой болезнью — волчанкой — и ушла с работы на инвалидность. Таня прибегала домой из университета. Ей хотелось поделиться с матерью учебными новостями и любовными историями.

— Мам, ты знаешь, я буду проходить летнюю практику в «�нтуристе»: вести экскурсии по Кремлю с французами. Представляешь!
— Да, доченька.
— Мам, и Генка Воронков будет моим партнером. Мы будем работать вдвоем на пару. Представляешь!
— Хорошо, доченька.
— Мам, ну тебе совсем не интересно, что я рассказываю. Господи, ты бы хоть сняла этот перстень на время. Сама говоришь, что суставы болят. Надо парафиновые ванночки делать.
— Он не снимается. Я уже и с мылом пробовала...

Люда сидела на диване с отрешенным видом, сгорбившаяся, погруженная в свой печальный мир. На правой руке, буквально вросший в безымянный палец, поблескивал неизменный золотой перстень. Люда как-то уменьшилась в размерах, вся сжалась и потускнела, а перстень казался еще больше, ярче и внушительней. Можно сказать, что не Люда носила перстень, а перстень «носил» Люду.

Через несколько лет Люда умерла. Перед смертью ее пальцы стали тонкими, как сухие веточки, и перстень сам сполз с пальца на пол. Падая, он печально зазвенел, как маленький колокол, оповещая о Людиной смерти, и закатился под кровать. На какое-то время о перстне забыли. Люду похоронили, отплакали, отвздыхали. Отмучилась бедная женщина.

Домработница Нюра убирала квартиру после похорон, делала влажную уборку. Она отодвинула Людину кровать и нашла на полу ее перстень. Гордая своей бесценной находкой, Нюра торжественно протянула перстень Тане:

— Смотри, Танюшка, что я нашла. Перстень нашей бедной Людочки. Теперь он твой.

— Спасибо, Нюрочка! Как хорошо, что ты его нашла, но рано мне еще этот перстень носить. Я пока положу его в коробочку. Вот когда выйду замуж за Генку, то и перстень надену. Ну, так в нашей семье по традиции положено.

За Генку Танечка замуж не вышла. После окончания МГУ Генку устроили по блату на работу в Министерство Внешней Торговли. Он, соответственно, женился на девушке без пятого пункта и уехал за границу в Алжир. Алжир, конечно, не Париж, но все же заграница. А Таня осталась в Москве, практически без работы. Ведь то, что она преподавала французский язык на межфакультетской кафедре филфака МГУ как почасовик (за один рубль в час) работой назвать можно было с большой натяжкой.

Прошел год после смерти Люды. �горь женился на институтской Людиной подруге — Наташе, которая заполнила их квартиру не только своим энергично-жизнерадостным присутствием и множеством вещей, но также и новыми идеями, как навсегда распрощаться с «проклятым социализмом» и уехать в Америку. �горь какое-то время упорствовал, рассуждая об абсолютной для него невозможности жить на чужбине. Но, в конце концов, сдался на волю новой жены, и они подали документы на выезд в �зраиль. (Только так в те годы можно было попасть в США.) От безысходности Таня согласилась ехать с ними.

Стоял 1979 год. Через восемь месяцев разрешение на выезд было получено. Пришлось оставить могилы родных, квартиру, мебель, домашнюю библиотеку и много памятных вещей. Наташа, узнав про перстень, предложила его продать и вырученные деньги тайно переправить за границу. Таня категорически отказалась. Перстень — память о маме, и его она никогда не продаст. Пускай папа с Наташей не беспокоятся, она сама пронесет этот перстень через таможню. Как? Это уже ее дело.

Перед таможенным досмотром Таня положила перстень в маленький пластиковый пакет и засунула в карман вместе с ключами от многочисленных чемоданов. Она сильно рисковала. Когда Таня проходила через таможенный «рентген», машина звенела.

— Девушка, что у вас в карманах? — спросил строго таможенник.
— Ключи, — сказала Таня. Она вынула пару ключей из кармана и снова прошла через машину. Машина зазвенела опять. Тогда Таня вынула еще пару ключей, и еще и еще... Ключами она запаслась в изобилии. За Таней выстроилась очередь беженцев. Все занервничали, заворчали. Да и таможеннику, в конце концов, надоел этот перезвон. Он махнул рукой, мол, давай проходи со своими дурацкими ключами. Так фамильный перстень пересек строгую границу Советского Союза и отправился вместе с Таней туда, откуда когда-то прибыл, — в Нью-Йорк.

Родители �горя умерли еще в 50-е годы. Не было уже Осипа Абрамовича, который когда-то связывал их семейство с американскими родственниками. А без отца �горь не стал разыскивать потомков Поляковых. Во-первых, Дома ритуальных услуг Поляковых в конце семидесятых годов уже не было. К тому же, �горю не хотелось навязываться своим троюродным братьям и сестрам.

В Нью-Йорке Таня поступила в городской колледж подучиться, чтобы впоследствии сдать экзамен на лайсенс учителя французского языка. Американская студенческая жизнь оказалась не менее интересной и насыщенной, чем московская. � Таня быстро забыла своего возлюбленного Генку, который променял ее на Министерство внешней торговли и поездку в Алжир.

Таня, будучи девушкой видной, хорошенькой и весьма не глупой, вскоре оказалась в плотном кругу ухажеров-обожателей, из которых, в конце концов, выбрала американца в третьем поколении — Майка. Майк был из состоятельной еврейской семьи. Папа — владелец сети аптек, мама — домашняя хозяйка, увлекающаяся астрологией и эзотерикой.

На праздник Рош Ха-Шана родители Майка захотели познакомиться с «русской» подружкой своего единственного сына и пригласили Таню в гости. С деньгами у Тани в то время было совсем не густо. С нарядами — соответственно деньгам. Она перерыла скромный запас своих платьев, ничего подходящего не нашла и была на грани истерики. Ситуацию спасла сметливая Наташа.

— Не важно, что ты наденешь. Главное, не забудь мамин перстень. Гарантирую: произведешь фурор.

Таня послушалась совета мачехи, вынула перстень из коробочки, начистила до блеска и надела на безымянный палец правой руки.

— Какой красивый перстень! — воскликнул удивленный Майк. — Откуда он у тебя?
— От мамы. Это наш фамильный перстень.

— От мамы? Фамильный перстень? Но это же точная копия знаменитого перстня покойного дедушки Айзика. Вот и инициалы бабушки с дедушкой: “LI” — Leah and Isaac. Дедушка умер в 30-е годы, и перстень таинственным образом исчез сразу после его смерти, — вмешалась в разговор мать Майка. — Об этом много писали в газетах.

— Да, да! Это американский перстень. Мой дедушка Осип получил его в подарок от своих родственников Поляковых, когда ездил в Америку в 1934 году. У Поляковых был Дом ритуальных услуг. Дедушка Осип подарил перстень моей маме, когда она вышла замуж за папу. Потом мама долго болела и умерла. Теперь моя очередь ... его носить, — сбивчиво пыталась объяснить Таня.

— Ну, что же, теперь все ясно, — сказала мама Майка, специалист по эзотерике и другим ненаучным наукам. — Похороны дедушки Айзика проходили в Доме ритуальных услуг Поляковых. Один из Поляковых втихаря снял перстень с покойника. Потом, когда история просочилась в газеты, он испугался, что его обвинят в краже, и чтобы избавиться от перстня, подарил его твоему дедушке. А перстень-то краденый был да с покойника снятый. Не мог он принести счастье твоей маме. Ты не носи его пока. Может быть, потом, если вы с Майком... Словом, если перстень вернется в нашу семью, ты не будешь болеть, как твоя мама.

Публикация подготовлена Семёном Каминским.